– Аня, ну ты же прекрасно понимаешь, в чем разница между всеми вами и мной, – Вероника поежилась и скрестила на груди руки. Мимо них проходили возвращающиеся из столовой поселенцы, чьи походки отличались расслабленностью основательно насытившихся людей. – Вы добровольно стали отшельниками, меня же положение в обществе и профессиональная деятельность вполне устраивали. Более того, я еще и расширяться планировала и мужа своего, покойного, к этому же подталкивала. Кстати, и в горах именно из-за него оказалась, хотя знала, что любую его идею нужно на тридцать раз проверить и перепроверить. Дома я бы даже с учетом катаклизма не пропала бы: не в первый раз приходилось выкручиваться во враждебной среде. Образ жизни меня не напрягал и несвободной себя я не ощущала. Даже наоборот…
– И ради чего все это ты делала?
– Да я и не скрывала никогда – ради денег, конечно. Только деньги дарят полную свободу. И спорить тут со мной бессмысленно, – Мусина резко повернулась к своей собеседнице, которая уже намеревалась вступить с подругой в полемику. – Поверь, мне есть с чем сравнивать. Признаюсь, не все методы были кристально честными и чистыми, однако чистюлям в этом бизнесе нет места. Ну и статус, который дают эти деньги, много значит, он вычленяет тебя из общей среднестатистической массы. Вот это, между прочим, меня здесь тоже коробит: я всю свою жизнь пыталась выделиться, а тут сплошные «братья», «сестры» и один общий муравейник. Кстати, все хотела тебя спросить, а имеется ли в этом муравейнике королева? Я в том смысле, что уделяет Михаил какой-нибудь «умелице» больше внимания, чем остальным. Или просто напрямую: в конце концов, спит он с кем-нибудь или нет.
– А ты с какой целью интересуешься? – Анна, чуть прищурившись, взглянула на женщину. – Хочешь узнать, вакантно ли место или нет?
– Ну а что, не все же у Михаила пострадало в авиакатастрофе. Наверняка что-нибудь и осталось. Он человек авторитетный, да и не старый вовсе. Я так вообще красавица, – Вероника мечтательно посмотрела в сторону дома Наставника. – Из нас отличная пара получилась бы.
– Я вижу, ты и здесь хочешь подняться на ступеньку выше остальных.
– А что, желать чего-то большего, чем другие – это запретное стремление? – Мусина по-кошачьи выгнула спину и медленно провела ладонями по своей груди. – К тому же у меня все для этого есть!
– Боюсь, разочарую тебя, сестра, но ничего у тебя не получится, – Анна улыбнулась и пожала плечами. – Кое-кто тут уже пытался провернуть нечто подобное и лишь время зря потратил…
– Он что – гей? – Вероника чуть не подпрыгнула. – Аня, только не обламывай меня вот так, сразу же!
– Нет, подруга, тут все гораздо сложнее, – Анна специально выдержала паузу, нагнетая побольше загадочности, – Наставник Михаил у нас просто-напросто однолюб. И любовь эта – никто иная, как его погибшая жена. Не знаю, давал ли он себе какие-либо клятвы или просто принял волевое решение, но на одном из «откровений» он прямо в этом признался и попросил «умелиц» понапрасну не транжирить на него время и бесценные женские чары, а лучше обратить внимание на более достойных мужиков из числа «новаторов».
– Печально! Очень печально! Но даже в этом случае не все окончательно потеряно, – Вероника о чем-то задумалась. – Если кратчайший путь пока не доступен, можно попробовать пойти длинным. Его ближайшие соратники ведь не святые апостолы-угодники и тоже не дряхлые старики.
– Так-то да, но двое из них с семьями, – Анна заметно напряглась и изменилась в лице. – Остальные вполне здоровые мужчины, а с одним из них, Василием, я завтра вечером встречаюсь. Сразу говорю, свидание далеко не первое – мы вроде даже нравимся друг другу, так что, сестра, исключи его, пожалуйста, из своего «меню».
– Василий? Это такой здоровяк с бакенбардами? Конечно, конечно, как скажешь, подруга! – в глазах Вероники проскочила искорка хищницы, она многозначительно похлопала собеседницу по коленке. – За это не беспокойся, думаю, я найду, где мне еще разгуляться…
Первая ночевка монастырских путешественников прошла более-менее нормально. Уже в сумерках Мигель сумел рассмотреть на некотором отдалении от их маршрута небольшую возвышенность, чья заросшая деревьями макушка отчетливо выделялась на фоне полностью затопленной океаном сельвы. Переселенцы и в течение дня делали запланированные остановки, но нынешняя перспектива, провести целую ночь на твердой почве, обрадовала всех. Этот островок безопасности, к счастью, был свободен, и два десятка измотанных долгим плаванием людей принялись немедленно исследовать приютивший их клочок суши, который на поверку оказался размером не более полусотни метров в диаметре.
Первым же делом были обозначены так называемые санитарно-туалетные зоны, куда сразу же направились два переминающихся с ноги на ногу мужских и женских потока. Пока остальные справляли свои естественные потребности, другие очень быстро смогли организовать довольно большой костер, который уже через несколько минут озарил окрестности своим ярко-оранжевым светом. Несколько растревоженных птиц с шумом взмыли в небо и отправились на поиски более спокойного ночлега, сопровождая свое вынужденное бегство громким шумом крыльев и возмущенными криками, постепенно затихающими на фоне уже ощетинившегося яркими звездами ночного неба. В том же направлении ретировалась и огромная анаконда: змея, обладающая недюжинной силой, каким-то звериным чутьем уловила настрой прибывших на остров незваных гостей и, не желая оказаться зажаренной на раскаленном вертеле, просто скрылась во мраке темных вод, тем самым, возможно, продлив себе жизнь еще на несколько дней.
Поздний ужин еще больше расслабил путешественников: разогрев на огне заранее приготовленную в монастыре еду, они обсуждали первый день их вынужденного вояжа и спорили о том, сколько еще времени им придется провести в небольших рыбацких лодках. Особо рьяный спор возник при оценке пройденного расстояния: какие-либо знакомые всем ориентиры в полностью изменившейся местности отсутствовали, а навигационного оборудования здесь никогда и ни у кого не водилось. Обычно все ориентировались по отдельным приметам на берегах Амазонки, вот только самой реки уже не было. Теперь во всех направлениях здесь господствовал океан, вероломно вторгшийся в южноамериканский материк, оставив на поверхности лишь крошечные островки из верхушек самых высоких деревьев и небольших возвышенностей, которые вполне могли послужить временным убежищем для любого живого существа, оказавшегося в затруднительном положении. В итоге финальную точку в разгоревшемся споре поставил Мигель, который оценил преодоленный за день путь в двадцать пять или тридцать километров, что, по его мнению, было неплохо. Сам же мужчина в компании своих друзей изучал старую бумажную карту, которую отец Антонио перед самым отплытием обнаружил среди имущества обители. Их примерное местоположение удалось вычислить не без помощи компаса, который, впрочем, в данный момент был не самым ценным предметом для путешественников, так как показывал не совсем на север, и чтобы им правильно пользоваться, нужно было учитывать смещение материков в результате планетарного катаклизма. Теперь основными ориентирами были солнце и отдельные звезды: Мигель и Зубастый запомнили их расположение относительно нужной им горной возвышенности, оставалось лишь надеяться, что очередная глобальная катастрофа в самое ближайшее время не изменит эти координаты.
Длительное и утомительное путешествие давало о себе знать: после ужина беженцы разбились на неравные кучки и принялись обустраивать свой ночлег. По совету более опытных людей, все расположились вблизи костра, а некоторые уснули прямо на земле, не заморачиваясь на подстилки и покрывала. Луиза заснула, положив свою голову на колени Максима, в результате тот был вынужден спать практически сидя, не желая беспокоить свою спутницу сменой позы. Зато молодой человек изловчился дотянуться до своего протеза и отстегнул его от ноги, которая сегодня почему-то ныла больше обычного. С помощью подаренного Фелипе ножа он постоянно дотачивал деревяшку, с которой почти сроднился, но та все равно доставляла ему массу неудобств. Обеспечив изящной имитацией руки свою подругу, Юрьев рассчитывал, что на новом месте у него будет время заняться и собой, вот только теперь он планировал выточить свой протез от начала до конца своими силами, не прибегая к помощи друзей.
Возле огня было довольно тепло, но Серхио вытянул ноги еще ближе к костровищу и наблюдал, как от его слегка влажной обуви вверх поднимаются облачка белесого пара. Языки пламени выплевывали в небо целые фонтаны искр: найти в сельве совершенно сухие дрова было крайне трудно, поэтому при горении они не только обильно искрили, но еще и громко трещали, заставляя засыпающих вздрагивать и невольно приподнимать тяжелые веки. Фелипе, хоть до сих пор и чувствовал присутствующие в голосе Серхио нотки раздражения, но все равно пристроился в паре метров от друга и уже вовсю храпел, взгромоздив свою волосатую руку поверх вылезшего из-под футболки пуза. Также недалеко устроился и отец Антонио: настоятель по-прежнему не выпускал из рук завернутое в мешковину распятие и теперь тихо спал, положив свою голову на ноги пригвожденного к кресту Спасителя. Его ближайшего помощника Хорхе нигде не было видно, а Зубастый с Гномом о чем-то тихо спорили, иногда переходя с шепота чуть ли не на крик. Сидящий напротив Серхио Мигель в разборках напарников участия не принимал и отрешенно смотрел на огонь, задумчиво тыча в угли длинной веткой. Луна уже успела взлететь почти на самую вершину звездного неба и теперь буквально впитывала в себя каждую искорку расположившегося под ней костра, пытаясь таким образом нарастить недостающий до полной округлости объем. Некоторые звезды появлялись практически из ниоткуда и стремглав проносились по темному небесному куполу: лишенные связи с Землей спутники ощущали себя детьми, внезапно брошенными своими родителями – кто-то наслаждался свободой, а кто-то, наоборот, с нетерпением ждал ответного сигнала с Земли и призывно поблескивал в сторону поверхности полностью расправленными солнечными батареями.