– Думаю, нужно провести ревизию в холодильниках и доесть то, что может испортиться, – мужчина наморщил лоб. – Остальное перетащить в подвал – там самое холодное место. Одна из кухонных плит работает на газу, пара баллонов у нас в запасе есть. Готовить еду пока есть на чем и есть из чего. Но на всякий случай я поручу тебе составить список тех, кого в случае голодухи мы будем есть первыми…
– А вот это сейчас было клево! – спустя несколько мгновений парень оценил шутку и, засмеявшись, поднял вверх большой палец. – Первый раз за все время слышу от тебя что-то юморное. Похоже, начинаешь выздоравливать.
– Похоже, да, – после некоторого раздумья Темир кивнул головой. – Обычно я шучу значительно чаще, просто в последнее время ничего даже в голову не приходило.
– Вот и хорошо. Со жрачкой разобрались, какое-то время еще протянем. Что еще?
– Нужно подумать над тем, как будем согреваться при наступлении холодов, – мужчина устремил взгляд куда-то в потолок. – Пока даже не соображу, что здесь можно сделать, судя по тому, что происходит на улице, эта проблема скоро станет очень актуальной, и одними одеялами тут не отделаешься.
– Здесь в наличии больше двадцати самок, уж как-нибудь нас согреют… – Крузак многозначительно ухмыльнулся. – И тебе кого-нибудь найдем, есть тут некоторые экземпляры, которые тащатся по взрослым и израненным мужикам.
– Поменьше надо устраивать сквозняки и выхолаживать помещения, – Темир проигнорировал предложение подростка. – Надо бы еще установить запрет на выход наружу после наступления темноты. Освещения сейчас нет, а заблудиться в этих местах можно на раз-два. Поисками пропавших совершенно некогда заниматься, у нас и других дел предостаточно. Как там, кстати, наши раненые? За последний час что-нибудь изменилось?
– Две залитые йодом мумии, – подросток закатил глаза. – Девки на них извели километр бинтов, они прямо как в скафандрах: хоть сейчас в космос запускать можно.
– Мы-то ладно, а вот их бы к нормальному врачу доставить, – Темир задумчиво почесал подбородок. – Здесь уже и я, и эти медсестры бессильны. Нашим ребятам нужен рентген, мощные антибиотики, противостолбнячные уколы и хорошие обезболивающие, да и гипс правильно наложить не помешало бы.
– Понял тебя, иду долбить своих ботаников относительно рации. Они и так ей уже занимаются, но лишний пинок еще ни одному очкарику не навредил, – с этими словами Крузак резко вскочил с места и, звонко щелкнув пальцами, направился в сторону лестницы. Глядя ему в след, мужчина вдруг поймал себя на мысли, что именно подобные испытания радикально меняют характеры подростков, вынуждая их отбрасывать за ненадобностью всю ненужную шелуху и взрослеть прямо на глазах, превращаясь в людей, реально отвечающих за свои слова и поступки. Эта ломка была очень непростым процессом. Она происходила не одномоментно и не без побочных эффектов, но когда, рано или поздно, эти молодые люди все же вернутся к своим родителям, уже ни у кого точно не повернется язык называть их детьми.
В следующий час негативные новости сыпались на Темира одна за другой. Вначале выяснилось, что радиостанция восстановлению не подлежит, по крайней мере, без нужных инструментов и запчастей. Затем, из палаты с ранеными прибежала одна из самопровозглашенных медсестер и со слезами заявила, что у обоих пациентов начался жар. К тому же выяснилось, что вода нагнеталась из скважины электрическим насосом, а теперь он замолчал, заставляя бросать полные печали взгляды в сторону кранов. Все резервные емкости пока были заполнены, но этого запаса хватило бы лишь на несколько дней, да и то, если исключить из обихода такое понятие, как душ. Впрочем, «нежиться» под ледяными струями желающих не было, но это было весьма слабым утешением.
– Нам вдруг захотелось чего-то светлого и теплого, – Крузак привел Темира и Илью на задний двор, где он с друзьями развел аж целых три больших костра, используя для этого старые металлические бочки. – Мы договаривались ночью не выходить из дома, но здесь теперь светло и можно согреться. В лес точно никто не свалит, это я обещаю.
– Напоминает прощальный лагерный костер, – Темир огляделся: здесь собрались чуть не все обитатели комплекса, даже оба военнослужащих крутились около горящих бочек, подбрасывая внутрь заранее заготовленные поленья.
– Воспитатели нам этот костер не сварганили, но мы и сами неплохо смогли его организовать, – парень указал на своих друзей, которые вытаскивали из столовой стулья.
– Похоже, вы тут всю ночь сидеть собрались? – мужчина наблюдал, как Илюша подбежал к огню и протянул в его сторону замерзшие ладони.
– Естественно. Тут по-любасу теплее и не так скучно, – Крузак хрустнул костяшками пальцев. – Вон, Илюха тоже проникся…
– А мы картошку принесли, – Сапог и Кузя подошли к другу и продемонстрировали тяжелый овощной мешок.
– Отлично. Как дрова прогорят, достанем лопатой угли, тогда можно будет запекать. Тащите туда, – подросток кивнул в сторону костров. – Да не туда, дебилы, там же сыро. Вот ведь уроды тупорылые, ни хрена своей башкой думать не могут.
– Крузак, – Темир устало опустился на вынесенный из столовой стул, – а почему ты так по-свински со своими друзьями обращаешься. Я много наблюдаю за вами, за молодежью: у вас напрочь отсутствует уважение к другим, кроме самих себя. А себя вы ощущаете гениями в окружении сплошных тупиц.
– Тебя это задевает, дядя, – парень засунул руки в карманы и принялся искать глазами своих напарников. – Эй, дебилоиды, валите сюда, у вас тут бесплатный защитник появился.
– Не собираюсь никого защищать, – Темир покачал головой, – если всех все устраивает, то пусть так и остается. Кто я такой, чтобы читать морали. Просто одна притча вспомнилась по этому поводу…
– Притчи и байки мы любим! Гоу, гоу сюда! – подросток интенсивно замахал руками, зазывая всех желающих присоединиться к беседе.
– Ну хорошо, может, если этот дурацкий день закончить на чем-нибудь позитивном, то и дальше все пойдет по-другому, – Темир откинулся на стуле и с заметным усилием закинул ногу на ногу. Уже через несколько мгновений вокруг него собралась довольно внушительная толпа.
– В общем, так… Жил-был один парень…
– Крузак? Крузак! – несколько голосов из толпы прокричали знакомую всем кличку.
– Да неважно, как его звали, это же притча, – Темир несколько раз хлопнул в ладоши, чтобы прервать смешки и посторонние возгласы. – Так вот, этот парень был очень несдержанным и заводился буквально с полоборота…
– Ну точно Крузак! – теперь громче других звучал звонкий девичий голос, но после очередного окрика Темира все быстро закончилось.
– Эх, не с того я начал, – Темир покачал головой. – Надо было с притчи о терпении… Ну ничего, она будет следующей. Так вот, отец этого взрывного молодого человека вручил ему мешок с гвоздями. Он наказал ему, что каждый раз, когда тот не сможет сдержать свой гнев – вбивать гвоздь в столб от забора…
– И через день гвозди закончились, а в конце он замочил молотком своего папашку, – Крузак решил, что его шутку воспримут на ура, однако раздалось лишь несколько тихих смешков.
– В первый же день в столбе оказалось довольно много гвоздей, – Темир проигнорировал перебившего его подростка. – Постепенно это количество стало уменьшаться: юноша понял, что контролировать себя проще, чем вбивать гвозди. В итоге настал тот день, когда он не забил в столб ни одного гвоздя. Парень сразу сообщил об этом отцу, но это оказалось лишь началом. Теперь отец сказал ему, что каждый день, прошедший без срывов, он должен вынимать один гвоздь из этого самого столба. Шло время, и наступил момент, когда последний гвоздь был вынут. Молодой человек тут же поспешил обрадовать отца этой вестью. Однако тот подвел его к забору и показал многочисленные дырки, оставшиеся после испытания. Отец сказал сыну, что точно так происходит и с теми, кому парень говорил плохие вещи: шрамы все равно остаются, и никакие извинения этого не исправят.
– Ты хочешь сказать, что у кого-то остаются дырки от моих слов? – Крузак сделал грозное лицо и вопросительно посмотрел на свое окружение.
– Придет время, и, надеюсь, ты проникнешься смыслом этой притчи. До вас до всех дойдет, но самое главное, чтобы это произошло не слишком поздно, – мужчина вдруг наморщил лоб и буквально вскочил со стула. Его острый слух уловил довольно странный звук, от которого он уже успел отвыкнуть. Этот же шум услышали и другие, поскольку все больше голов разворачивались в том же самом направлении. Звук лишь нарастал, теперь его уже нельзя было спутать ни с чем. Очень скоро над верхушками деревьев показались мощные прожекторы, которые буквально сканировали каждый метр поверхности. Прошло еще несколько мгновений, и единодушный крик собравшихся возле костров заглушил все остальные звуки, не оставив тем не единого шанса. Лопасти больших вертолетов буквально разрезали ночное небо над уединенной горной обителью, заставляя верхушки деревьев раскачиваться из стороны в сторону. Под воздействием мощных воздушных потоков даже длинные языки огня были вынуждены заползать обратно в бочки: они уже понимали, что теперь все внимание окружающих будет сосредоточено на совершенно других объектах для всеобщей радости.
Даже через закрытые веки Андрей чувствовал яркий свет, который проникал внутрь деревенского домика свозь лишенные занавесок окна. Уже это само по себе было довольно необычно: солнечные лучи с огромным трудом пробивались сквозь затуманенное вулканическим пеплом небо и день от ночи отличался мало. Наручные часы показывали половину восьмого утра, значит, до завтрака оставалось еще целых тридцать минут. Капуста, как организатор их сообщества и безусловный лидер, никого не заставлял вскакивать с кровати с первыми петухами, тем более что и птиц-будильников в деревне не было совсем. Домашний скот, гусей и кур здесь уже никто не держал, а выживальщик был и вовсе противником такого ведения хозяйства в условиях наступившего апокалипсиса. Мужчина вполне резонно предполагал, что во время длительной «вулканической зимы» любой вид падающих с небес осадков будет кислотным и ядовитым, он отравит и уничтожит растительность, поэтому кормить домашний скот будет просто нечем. И это было далеко не единственной причиной такого решения. Вместо этого он с друзьями покупал в окрестных селениях свежее мясо после забоя и самостоятельно готовил из него тушенку длительного хранения. Подпол родительского дома буквально ломился от вручную закатанных трехлитровых банок с аппетитным и питательным содержимым, при разумном использовании, всех этих запасов должно было хватить года на три, с условием, что сообщество единомышленников Капусты больше расти не будет.