– Соединяй, – приказал Петр Алексеевич, подходя к пульту, на котором горело множество лампочек.
Экраны мониторов, на которых раньше отражались виды почти всех технических этажей и комнат, теперь показывали лишь черные прямоугольники.
– Этаж-один, ответьте, – забормотал солдат в динамик телефона. – Этаж-один, ответьте. Этаж-один, ответьте…
Он долго повторял одну и ту же фразу, но ответа все не было.
– Дай я, – наконец не выдержав, произнес Петр Алексеевич, вырывая у того трубку.
И крикнул в телефон:
– Этаж-один, с вами говорит глава «Купола».
Некоторое время молчали, но потом неуверенный голос произнес:
– Это этаж-один, слушаю.
– Кто говорит? Представьтесь.
– Рядовой Кабзолов.
– Рядовой Кабзолов, почему не открываешь дверь на уровень выше?
– Не могу, – после долгой паузы ответил тот.
Голос того дрожал, чувствовались неуверенность и даже страх.
– Что значит – не можешь?! – раскатами грома прогрохотал Петр Алексеевич. – Немедленно открой…
– Не могу, – прервал его Кабзолов. – Огонь перекинется на верхние этажи. А тут технический персонал, семь человек.
– Ты с ума сошел?! Вас там семь человек, а нас больше тысячи! Открывай живо!
– Петр Алексеевич, извините, но не могу. Огонь слишком сильно и быстро распространяется.
– Тебе-то откуда это знать?
– У нас датчики отслеживания есть. Весь нижний уровень в огне – туда не отключили вентиляцию, она нагнетает воздух, еще больше разнося огонь.
– Почему не выключили вентиляцию?
– Не знаю. Возможно, замкнула проводка. В любом случае туда уже не пробраться – сектор Е-11 перекрыл доступ к ручному переключателю.
Глава «Купола» глянул на солдата, который привел его сюда. Тот кивнул в подтверждение.
– Кабзолов, ты сейчас себя нормально чувствуешь? Голова не болит? В здравом ли уме? Я понимаю, что ситуация экстренная, нервная, напряжение сказалось. Давай ты сейчас сделаешь глубокий вдох, выдохнешь. Успокоишься. А потом на кнопку нажмешь и откроешь наконец ворота. Для меня откроешь, для того, кто сюда вас привел и спас.
– Говорю же, не могу.
– Ты постой. Что заладил одно и то же? Тебя кто научил так говорить? Кто бы это ни был, он не прав. Ты слушать должен не его, рядовой Кабзолов, а меня. Я тут власть, полная и безграничная. Это понимаешь?
Тишина.
– Молчишь? Значит, слушаешь. Это хорошо. Надеюсь, на ус тоже мотаешь. Ну, так вот, рядовой Кабзолов. Я тебя в звании повышаю. Теперь ты не рядовой, сержант. Ты на кнопку нажми, я тебе сверху две звезды нарисую, лейтенантом будешь. Хочешь? Я могу, у меня власть. Ну и продвижение дальнейшее по службе организую. Только будешь нужный срок отслуживать и без всяких проблем новое звание, а то и внеурочные. Так, глядишь, и до капитана дослужишься. Что скажешь, Кабзолов? Ну, чего ты молчишь?
– Не могу, – после долгой мучительной паузы ответил тот.
– Слышу же, что сомневаешься. Слушай, рядовой… то есть сержант Кабзолов. Скажи мне, ты сейчас один там у пульта? Рядом есть кто?
– Я один.
– Ага, это хорошо.
Петр Алексеевич глянул на своего сопровождающего, подозвал того жестом. Тот, ничего не понимая, подошел.
– Пистолет дай, – шепнул бойцу глава «Купола».
В глазах солдата проскочило сомнение, но приказ он выполнил, достал из кобуры пистолет, протянул главе.
– Заряди, – все так же шепотом произнес Петр Алексеевич.
Солдат зарядил, с еще большим сомнением протянул оружие.
Петр Алексеевич взял оружие, секунду смотрел на него, потом выстрелил в солдата, прямо в голову. Боец упал замертво.
– Кабзолов, ты еще тут? – обратился он в трубку. – Я тоже уже один. Слушай, Кабзолов. Давай с тобой договоримся. Ты откроешь дверь только для меня, слышишь? Всего лишь на пару секунд. Ни для кого больше. А я тебе за это денег дам. Ты ведь понимаешь, кто я и сколько у меня есть?
– Зачем мне деньги?
– Верно, – хмыкнул Петр Алексеевич. – Тогда так. Я тебе за это еды дам. На первом уровне есть один стратегический склад с продуктами, о котором знает только высшее руководство. Так вот, я тебе ключ от этого склада дам. Там тебе лет на двести хватит, будешь икрой черной обжираться, шампанским запивать и копченый окорок жевать. Ну, так что, Кабзолов, договорились?
В трубке задумчиво молчали.
– Ну так что, договорились? – осторожно поинтересовался Петр Алексеевич после паузы. – Кабзолов?
– Договорились, – наконец ответил тот. – Идите к запасным дверям. На них «2-В» написано.
– Понял тебя, Кабзолов! – радостно воскликнул Петр Алексеевич и рванул в дальний конец комнаты.
Дверь с выцветшей надписью «2-В» располагалась в углу от основных ворот. Была она серого цвета, почти сливалась со стеной, и ее было нелегко найти.
Петр Алексеевич от перевозбуждения рыскал вокруг, выискивая нужный вход, два раза проходил мимо и только на третьем обходе увидел дверь. Остановился, тяжело дыша, постучал.
Что он хотел услышать? Дверь была толстой, сантиметров в десять стали, вряд ли его слышали. Оставалось только верить в то, что Кабзолов, этот простой солдат, от которого теперь зависела его жизнь, не обманет.
Петр Алексеевич с замиранием сердца смотрел на дверь, на стальную ручку из гнутой арматуры, на контуры усиливающих прокладок и молил только об одном – чтоб вход в жизнь открылся.
Потянуло гарью. Дым шел от лифта. Где-то внизу, на соседних уровнях, пронзительно завыла сирена.
Как это ни печально, но «Купол» схлопнулся. Надо принять это. Петр Алексеевич с болью в сердце думал об этом. Дело всей его жизни сейчас горело – буквально горело! – из-за какого-то ушлепка, который вдруг захотел перемен.
– Чего тебе не хватало, Своркин? – тихо сквозь зубы процедил Петр Алексеевич.
Ведь можно было жить и дальше. Да, затянули с антидотом, но он был на подходе. Еще чуть-чуть подождать – и сбылась бы мечта. Весь мир был бы их! И Своркину кусок бы достался, хватило бы, чтобы все свои влажные фантазии насчет власти осуществить. А теперь…
Петр Алексеевич сжал кулаки. Теперь спастись бы самому.
– Кабзолов, мать твою! – он стукнул кулаком в стальную обшивку. – Где ты там? Открывай!
Лязгнул замок, заскрипела, отворяясь, дверь и медленно отъехала в сторону.
Не обманул! Открыл!
– Петр Алексеевич… – произнес тот самый Кабзолов – смуглый парнишка, слегка косивший на левый глаз. – Как договаривались. Я не обманул. И вы не…
Договорить он не успел – выстрел оборвал его жизнь.
Петр Алексеевич оттолкнул тело, завалившееся на двери, пошел внутрь, держа наготове оружие.
Верхний уровень представлял собой один большой зал, оканчивающийся огромными воротами, через которые при желании можно было грузовик загнать. В период эвакуации туда и загоняли машины, чтобы ускорить разгрузку. Теперь же все машины отправили в лабораторию к Кузьмину.
«Значит, выбраться отсюда пока нет возможности, – подумал Петр Алексеевич, осторожно ступая вперед. – Но это ничего. Свяжусь с Тринадцатым, он вытащит меня отсюда. В лаборатории поживу пока. А потом придумаем, что с „Куполом“ делать. А повезет – так и вовсе он уже не нужен будет, в новом мире заживем, когда антидот откроем!»
Эта мысль согрела.
Петр Алексеевич обошел уровень, но не нашел больше никого живых. Кабзолов обо всем уже побеспокоился – остальные шестеро лежали в углу, прикрытые брезентом. Судя по красным точкам, щедро рассыпанным по телам, стреляли по людям из автомата.
– И хорошо, – кивнул глава «Купола». – Меньше мне хлопот.
Пора было позаботиться о входе.
Петр Алексеевич вернулся к двери, закрыл ее на все засовы и задвижки, так, чтобы больше уже никто не мог выбраться наружу – ни огонь, ни люди. Хотя последние вряд ли уже могли хоть что-то сделать.
И вновь подкатила злоба. Знал бы, что Своркин такой сволочью станет, еще раньше бы его задушил.
Петр Алексеевич двинул на пульт связи. Разбираться пришлось долго. Множество кнопок, некоторые подписанные иначе, как должны быть. Кабзолов обустраивал себе место долго, менял линии, контакты соединений, точки выхода.
В какой-то момент, подумав, что он не сможет разобраться, Петр Алексеевич запаниковал. Вот будет смеху! Убил последнего связного!
Но взяв себя в руки, все же с трудом разобрался в схеме. Снял трубку, нажал несколько кнопок, пытаясь связаться с лабораторией.
В динамике телефона сначала была тишина – связь устанавливалась долго. Потом что-то щелкнуло, и сквозь помехи раздались короткие гудки. Вызов!
Петр Алексеевич сделал глубокий вдох. Ну же, отвечайте! Уснули там все, что ли?
Быстрые гудки все звенели и звенели, сводя с ума.
«Какого демона никто не отвечает?! Что там Тринадцатый, совсем дисциплину распустил?! Приеду, обязательно проведу серьезную беседу с ним!»
Петр Алексеевич, не выдержав, швырнул трубку на пульт.
– Что за черт?!
Он заметался из стороны в сторону, ничего не понимая. Почему не отвечают на вызов базы? За такое полагается суровое наказание. Да по законам военного времени за такое расстреливают.
Сделав глубокий вдох и выдохнув, немного взяв себя в руки, Петр Алексеевич вновь подошел к пульту.
«Наверное, перепутал, – подумал он. – Чего сразу злиться? Ведь сам же перепутал, не туда выход сделал. Этот Кабзолов тут все поменял, вот и ошибся я. Сейчас надо без спешки, спокойно и сосредоточенно еще раз все повторить, внимательно, чтобы ничего не напутать».
Но и второй раз, как Петр Алексеевич ни проверял алгоритм вызова и связные линии, все было правильно. Однако в лаборатории никто не брал трубку.
Запоздалое понимание пришло к Петру Алексеевичу.
«Не берут – потому что не осталось живых», – пришла в голову мысль, страшная, вызывающая холод во всем теле.
Нет никого живых…
Почему-то об этом не подумалось. А именно это все и объясняло.
– Нет, – нервно хихикнул Петр Алексеевич, вновь хватая трубку. – Бред какой-то! Это же лаборатория! Там чистота идеальная. Нужно на другую точку позвонить, на резервную. Возможно, просто авария. Неполадки. Да, именно неполадки на основной линии.