и, я иду на кухню и роюсь в поисках чайных пакетиков.
Что это было с Легионом? И что случилось после того, как он заставил нас покинуть бар? Не думаю, что он навредит человеку, даже такому куску дерьма, но я не уверена на тот случай, если вдруг Легиона спровоцируют. Проклятье. По правде говоря, я ничего о нем не знаю. И если легенды правдивы, причинение вреда невинным не выходит за рамки возможностей. Я не могу так думать. Не могу поверить, что человек, который обнимал и целовал меня, пока меня мучили кошмары, когда-нибудь зайдет так далеко. Он может быть демоном, но по своей природе он — ангел. Он не был сотворен во грехе. Он возродился в нем. Я должна верить, что свет внутри него еще существует. Я видела его, ранее, в ослепительных глазах, рожденных из звездной пыли. Я чувствовала свет в его прикосновениях — нежных и благоговейных — таких расхожих с той грубостью, которую он показывал остальному миру. Я купалась в тепле его очаровательной улыбки, в то время как его сердце напевало мне колыбельную, пока я щекой прижималась к его груди. Это тот человек, которого я узнала и, который стал нравиться мне. И ни один миф. ни одна древняя сказка…не изменит этого. То, что могло или не могло произойти дюжину веков назад, не должно диктовать моим чувствам, которые я испытываю сейчас и здесь.
Если бы все было так просто.
Убедившись, что квартира надежна заперта, я беру чай в свою комнату. Моя комната. Никогда в жизни у меня не было чего-то настолько роскошного, что можно было бы назвать своим. У меня даже не было своей комнаты, пока мы с сестрой не получили ту захудалую квартирку, и даже шкаф был больше, чем те спальни. И теперь у меня есть чертовы квадратные метры, с плинтусами и ремонтом и прочим дерьмом, которое мы видели во время просмотра передач на канале HGTV. И да, технически это не мое, но я точно буду пользоваться моментом и наслаждаться. Я прожила свою жизнь, ожидая, очередного подвоха…ожидая, что у меня что-нибудь отнимут. Я научилась не вить уютное гнездышко, потому что все было временным. И само мое существование… оно чертовски временное. Так что я буду наслаждаться этим маленьким кусочком счастья, даже когда знаю, что его могут в любой момент вырвать из моих рук.
Стянув сапоги и свитер, я оделась в леггинсы и широкую футболку, как в дверь вдруг постучали. Я замираю. Это может быть сестра, но она, скорее всего, проведет ночь с Беном. Или, это может быть, Легион. С другой стороны, он не стучал. И явно тут не ошиблись дверью. Уже чертовски поздно и швейцар бы позвонил.
Дерьмо.
Еще один стук, и я тянусь за своей сумочкой. Я не вынимаю из нее пистолет, но просовываю в сумочку дрожащую руку, а затем медленно выхожу из своей комнаты. Если бы это был кто-то, кто хочет навредить мне, он бы не тратил время на стук в дверь. Особенно те враги, которых, я, кажется, притягиваю. Еще один стук, и я смотрю в глазок. Вздыхаю с облегчением. Кладу сумочку на маленький столик рядом, чувствуя себя полной дурой.
— Привет, — говорю я после того, как открываю дверь. — Неужели я что-то забыла?
Кристиан по-мальчишески улыбается и качает головой, отчего светлые локоны падают ему на лоб.
— Нет. Забыл я. Тебя.
Затем я уже смотрю в дуло пистолету, который странно сладко пахнет, я бы сказала даже, тошнотворно. Точно такой же запах исходил от крови Феникса, после того как ему до кости вспороли бедро. Как и от обжигающей веревки, которой связали мне руки и ноги в той сырой цементной тюрьме.
Жимолость и солнце.
Ангельский яд.
Глава 17
Кристиан?
Конечно.
А почему бы, мать вашу, нет. Все в моей жизни — обман.
Ты, блин, издеваешься?
— Ты, блин, издеваешься? — повторяю я вслух.
Кристиан делает шаг вперед, заставляя меня войти в квартиру. Он пинком захлопывает дверь, его пистолет все еще направлен мне в переносицу.
— Я не хочу причинять тебе боль, Иден. Но сделаю это. Только дай мне повод и я сделаю это. — его голос другой…более холодный. Даже его глаза выглядят темнее. Хороший парень — это лишь было прикрытием.
— И для чего нужно было все это устраивать? — спрашиваю я. Мой голос вторит его. Я должна бояться, но вместо этого я раздражена как никогда прежде. На что я рассчитывала? Все, что меня касается — не может быть нормальным. Я просто злюсь, что зря надела это платье ради какого-то двуличного подонка.
— Обувайся, — требует он, оставляя мой вопрос без внимания.
Он идет вперед по коридору, заставляя меня отступать назад, пока мы не доходим до моей спальни. Я нахожу кроссовки и не торопясь, надеваю их, давая себе момент, чтобы собраться с мыслями. И пока он нависает надо мной и тычит пистолет прямо в лицо, я пользуюсь моментом, тянусь своей невидимой рукой, тянусь, тянусь и тянусь в попытке нащупать его разум. Но мой собственный разум натыкается на статику. Я еще раз забрасываю удочку, но снова встречаю непонятный белый шум.
— Что-то не так, Иден? — усмехается Кристиан, заметив мой хмурый взгляд.
Нет смысла лгать. Если он заявляется с оружием, пропитанным ангельским ядом, то он знает кто я такая.
— Почему я не могу считать тебя?
— Потому что я не позволяю тебе.
Не позволяет мне? Как?..
— Это возможно?
— Для меня да. А теперь прекрати трахать мне мозги и бери свои вещи. Мы кое-где должны быть.
Он приказывает взять мне пальто и ключи, но когда я иду за сумочкой, он меня останавливает.
— Ты из тех, кто может пустить пулю себе в голову. И, черт побери, ты точно не застрелишь меня. Так что оставь это.
Вашу мать. Какого черта?.. Я не демонстрировала пистолет вечером. Я совершенно беззащитная. И вот сейчас раздражение сменилось на что-то другое. На панику.
— И куда мы направляемся?
— Встретиться кое с кем.
— И эти кое-кто…чего они хотят?
Продолжай говорить с ним, Иден. Разговоры это хорошо. Пока я говорю, я остаюсь жива.
— Поговорить с тобой.
— Поговорить? А ты не думал, организовать встречу как-то по-другому и не тыкать в лицо пистолетом?
— А разве я тебя не убедил? — начинает Кристиан. — Убеждение ты не понимаешь. А насилие? Это твой конек.
Он тянется за спину, чтобы повернуть ручку входной двери и медленно отступает назад, но пистолет по-прежнему нацелен на меня. Кристиан не сводит глаз с меня.
— Ты ведь в курсе, что в коридоре камеры? — предупреждаю я, медленно выходя из квартиры. Когда я ровняюсь с ним, Кристиан грубо хватает меня за руки и разворачивается так, что остается позади. Я чувствую, как дуло пистолета прижимается к позвоночнику.
— В курсе. Но к счастью для меня они сейчас не исправны. А теперь шагай.
Я делаю, как велено, и молюсь, чтобы кто-то из соседей вышел. Не уверена, что он откроет огонь по невинному, но я должна верить, что в нем осталась хоть капля порядочности. Добрый, дружелюбный парень, с которым ранее сегодняшним вечером я познакомилась…надеюсь это был не фарс. К моему ужасу коридор и лифт оказываются совершенно безлюдными. У входа в дом даже швейцар не стоял.
— Ты причинил ему боль? — спрашиваю я, кивнув на небольшой подиум, где несколько минут назад стоял милый пожилой джентльмен, который пожелал мне спокойной ночи.
— Жить будет.
Чертовски здорово. Любой ущерб, нанесенный от моего имени, слишком велик. Я сдерживаю свой растущий гнев. Мне нужно сохранять хладнокровие, и не позволять сожалению и ярости затуманить мне мозги.
— А моя сестра?
— В безопасности. С Беном. Не в наших интересах вредить незараженным людям.
Незараженным людям? Дерьмо.
— Тебя Призвали?
Кристиан чертыхается.
— Черт, нет.
— Ты должен знать, что я…я договорилась…
— Я знаю, Иден. Но это не меняет того, что ты. Так что заткнись.
— Что я? И что же?
Он игнорирует мои вопросы и ведет меня к невзрачному черному внедорожнику.
Не такой роскошный, как у Се7мерки, но у меня такое чувство, что он не для свиданий предназначен. Открыв заднюю дверь, Кристиан толкает меня внутрь и срать он хотел, что я кубарем залетаю на сидение. На водительском сидении уже кто-то сидит, и Кристиан закрывает дверь, запирая тем самым нас в теплом автомобиле, который в ту же секунду срывается с места.
— Куда ты меня везешь?
— Мы скоро приедем. Закрой рот и наслаждайся поездкой.
Его тон голоса не такой глубокий и командный, как у Легиона, но в нем есть нотки власти. Словно он привык отдавать людям приказы. Да пошло оно все.
— Так что? Ты похищаешь меня? Мог бы хотя бы позволить мне взять чистую одежду.
Вместо ответа, Кристиан опускает пистолет и достает черную повязку.
— Либо ты сама завяжешь, либо это сделаю я.
— Ты должно быть шутишь?
— А разве, похоже, что я, мать твою, шучу? — Он бросает повязку и тычит пистолет мне в голову. — Завязывай. Немедленно.
Я выхватываю кусок ткани.
— Мудак, — бормочу я, не заботясь о том, что он может услышать. — Подумать только, я решила, что ты очень милый.
— Прости, кексик, просто актер из меня гораздо лучше, чем из тебя.
Я закатываю глаза, прежде чем завязать их. Мне стоит бояться, но честно говоря, я больше расстроена собой, чтобы позволить страху овладеть мной. Как же я так могла сглупить? Никому нельзя верить, особенно какому-то придурку с добрыми, зелеными глазами и милой улыбкой. Красивые — всегда самые опасные. Уже должна была это понять.
Кажется, проходит еще минут десять, прежде чем внедорожник сбавляет ход, чтобы остановиться, хотя я могу и ошибаться. Невозможно точно сказать, когда перед глазами лишь темнота. Я хочу сорвать повязку, но прежде чем успеваю, машина останавливается и глушится мотор. Затем дверь открывается, и меня вытаскивают в ледяную ночь.
— Не отставай, — рявкает Кристиан, дергая меня к себе, когда ноги заплетаются, и я спотыкаюсь о гравий.
— Где я?
И снова он игнорирует меня, но я чувствую его раздражение, когда ему приходится вести меня через какой-то вход в здание. Я знаю только, что это здание, потому что наши шаги раздаются кругом эхом и мне больше не холодно. Шум и приглушенный голос доносится из приемника, похожего на рацию. Я ничего не могу разобрать, что они говорят, но улавливаю следующие слова: