— Мы благодарим всех богов за эту превосходную еду, — прошептала она. — И особенно благодарим Честную Фэа. Спасибо и Пасу-Пастуху за жирных коров. — Она разорвала зубами жесткое мясо и подумала, что оно сладкое, как сахар.
— Советник Потто может обмануть и птицу на дереве. — Паук с хлопком вытащил пробку из бутылки с вином. — Я заслушивался им настолько, что сам почти верил. Когда мы толковали в туннеле, ты сказала, что вполне могешь себе представить, что я совру тебе, если захочу. Я не шибко уверен, но советник Потто мог и обуть меня, я это знаю. Только он этого не делал. Он говорил, слушая только себя. Ему было плевать, поверил я ему или нет. Но я верю, потому как знаю его двадцать лет, как я тебе и сказал.
Майтера Мята кивнула и проглотила очередной кусок:
— Спасибо. И спасибо вам, Ваше Высокопреосвященство, за еду. Я поблагодарила за нее богов, но, боюсь, не их намного более близкого представителя.
— Теперь все в порядке, а? Просто… э… великолепно. Возьмите хлеба. — Прилипала протянул ей коричневый пакет. — Подкрепляет. Э… усиливает.
— Еще раз спасибо. Огромное спасибо. И пусть славится Плодовитая Ехидна, чьим мечом я являюсь.
Она замолчала и откусила кусок.
— Паук, последний вопрос, если ты не против. Только надо прожевать, с полным ртом этого прекрасного хлеба я не могу. Но ты можешь не знать ответа.
— Если не знаю, так не отвечу. — Он вытер рукавом горлышко винной бутылки и протянул ей. — Могешь благословить ее, пока жуешь?
— Почему нет? — Майтера Мята положила хлеб на колени вместе с оставшимся сухим мясом и начертила знак сложения над бутылкой. — Слава тебе, Веселящая Фелксиопа, и тебе, темный сын Тионы[15].
— Хочешь выпить? Угощайся.
Она осторожно отпила, потом более уверенно.
— Держу пари, первое вино в твоей жизни. Я прав?
Она покачала головой:
— Миряне — на самом деле многие мужчины — дают нам бутылки, от случая к случаю. Когда это происходит, мы пьем по стакану за обедом, пока вино не кончается. — Майтера Мята заколебалась. — Мы пили, должна я сказать. Майтера Роза и я, но больше не будем. В прошлый тарсдень она ушла, а у меня даже не было времени, чтобы погоревать о ней. Она была…
— Э, хм, великолепной сивиллой, — вклинился Прилипала. Он дожевал и проглотил. — Несомненно. Я не имел… э… счастья быть знакомым с ней. Но, несомненно, а? Никаких сомнений.
— Хорошая женщина, с которой жизнь обошлась достаточно грубо, и она, временами, набрасывалась прежде, чем нападали на нее, — задумчиво закончила майтера Мята. — Ближе к концу она била других по привычке, я бы сказала. Это могло быть неприятно, и, тем не менее, ее суровость в основном была оборонительной. Хорошее вино. Могу ли я выпить еще немного, Паук?
— Разумеется.
— Спасибо. — Она опять отпила. — Возможно, Его Высокопреосвященство тоже выпьет.
— Мне пофиг.
Она вытерла горлышко бутылки и передала ее Прилипале.
— Теперь мой третий вопрос. Как я и сказала, ты можешь не знать ответ. Для чего построили эти туннели? Я спрашиваю себя об этом с тех пор, как наш кальде описал их мне, и это может быть важно.
Паук оперся о стену, откинул назад некрасивое тяжелое лицо и закрыл глаза.
— Вот об этом я могу тебе рассказать все, но мне надо покумекать.
— Как я и сказала…
Он опять наклонился вперед, открыл глаза и большой ладонью взялся за щетинистый подбородок.
— Я не говорил, что не знаю. Мне об этом рассказывал советник Потто. Во-первых, он сказал, что существует не один туннель. Их три или, могет быть, четыре, и они проходят под всем витком. Ты знаешь об этом?
Майтера Мята покачала головой, с набитым ртом.
— Если ты пойдешь вдоль этого большого, с которого мы свернули, — Паук ткнул большим пальцем в сторону двери, — ты дойдешь до небоземель, могет быть. Я не знаю никого, кто пробовал, но однажды об этом говорил советник Потто. Ты могешь поехать в какую-нибудь глухомань, где нет ни домов, ни людей, только деревья и кусты, и все одно один из них будет под тобой. Могет быть, в сотне кубитов вниз, или настолько близко, что ты наткнешься на него, копая яму для забора.
Она сказала, надеясь, что лицо не выдаст ее скептицизма:
— Мне представляется, что нужна была невероятная работа.
— Их построил Пас. Чудно́, что я говорю такое вам обоим. Это вы должны мне говорить. Но это сделал он, когда строил виток. Так что все не так плохо, как ты думаешь.
Вино вернулось к Пауку, который допил его и вытер рот тыльной стороной ладони.
— По словам советника, всю работу проделали его парни. Когда мы говорим, что это сделал Пас, мы просто имеем в виду, что он подал идею и присматривал за работой.
— Его божественная… э… сила оживила его слуг.
— Ну, если ты так говоришь… Но их было много, а? Он хотел, чтобы работа была сделана быстро. Я возьму немного этого, ничего?
Паук взял две полоски сушеного мяса с коленей майтеры Мята.
— Я согласен с ним, целиком. Ты получаешь работу и делаешь ее. Прикладываешь концы веревок друг к другу и завязываешь узел. Дай одному ослабнуть, и что-то всегда идет наперекосяк. — Он откусил от обеих полосок сразу.
— Если они действительно созданы Пасом, для этого должна быть очень хорошая причина. Один из парадоксов исагогики[16] гласит… — Майтера Мята посмотрела на Прилипалу, молча прося разрешение говорить на одну из священных ученых тем, и получила его. — Хотя Пас и обладает огромной мощью, он ни в коем случае не расточитель. Он никогда не действует без цели, и получает многочисленные выгоды от одного действия.
Она замолчала, ожидая возражения.
— Мы, сивиллы, не учимся в схоле, но, будучи послушницами, мы получаем некоторое образование и, конечно, много читаем. Кроме того, мы, если захотим, можем спрашивать своих авгуров, хотя, признаюсь, я делала так крайне редко.
— Все… э… восхитительно правильно, майтера. Генерал.
Паук кивнул:
— Советник Потто тоже сказал о туннелях что-то в этом роде. Мы говорили о том, когда это все построили.
— Я бы хотела это услышать.
— Как я и сказал, это было тогда же, когда строили виток. В самом начале виток был огромной глыбой камня. Ты знаешь об этом?
— Конечно. Хресмологические Писания подчеркивают этот факт.
— Как же они смогли проникнуть внутрь и вырубить весь этот камень? Вот для этого они и вырыли всю эту тьму туннелей. А еще они притащили грязь и деревья на большой тачке, и очень скоро ее надо было вытащить наружу, а это могло выдернуть все, что они только что посадили. Стены этих туннелей из коркамня, во многих местах, особенно в тех, что повыше. Просекла?
— По большей части, мне кажется. Почти все.
— Лады. Так что они сделали их перед тем, как принесли внутрь грязь, сечешь? Тогда на поверхности был только голый камень, а теперь он на десять, могет быть на двадцать кубитов ниже. Так они дотянули туннели до верха и вокруг них навалили грязь. И тогда они смогли привести внутрь еще одну тачку и деревья, не выдергивая то, что уже было закончено.
Майтера Мята проглотила хлеб.
— Но самые глубокие туннели просверлили в камне, верно? Так их описал наш кальде.
— Точняк, именно через них они и вывозили весь камень. Когда в следующий раз будешь наверху, погляди на небоземли. Погляди, как много места, облака и воздух, солнце и тень, верно? Что такое несколько туннелей по сравнению с ними?
Прилипала энергично кивнул:
— «Насколько велики деяния Паса!» Это, э, первая строчка Хресмологических Писаний, а? Поэтому ее знают… э… все. Даже миряне. А мы, духовенство, хм, склонны забывать.
— И еще он накачал через них воды, — продолжал Паук. — Возьми озеро. Хрен знает сколько воды. Подумай, что было бы, если бы старый Пас возил ее в бочонках. Так что для всяких мелких речушек он просто поставил трубы, по которым накачал в них воду через туннели, но для чего-то большого, вроде этого озера, он поставил ворота, которые не дают воде уйти туда, где должно быть сухо, и только потом накачал.
Я могу показать тебе пещеру у озера с одной из таких дверей в задней стене. Именно через нее Пас качал воду, наполняя озеро, а потом закрыл дверь, потому как не хотел, чтобы, когда он закончит, вода ушла обратно в туннели. Раньше, когда озеро было больше, эта пещера была под водой.
— И все-таки тебя что-то тревожит, — заметила майтера Мята, когда Паук замолчал.
— Да, я подумал о двух вещах. Помнишь, я говорил тебе, что этот боковой проход заканчивается в грязи и там мы хороним их?
Она кивнула.
— Перед грязью есть одна из этих дверей. Кажись, большой туннель был тем самым, через который они качали, и они не хотели в нем воды. Тот, в котором мы сейчас, вероятно появился потом. В любом случае разговор о дверях напомнил мне, что мы собирались похоронить этих парней. Потребуется хрен знает сколько копать.
— Я так и думала, что потребуется, — сказала она. — Но ты сказал, что тебя тревожат две вещи. Могу ли я спросить, что за вторая? И как еще используют эти туннели?
— Это тот же самый вопрос. — Паук пожал плечами. — И ты так и не спросила, почему озеро становится все меньше и меньше.
— Не думаю, что ты знаешь, и, откровенно говоря, никогда не думала об этом. Мне кажется, что вода уходит куда-то в другое место. Возможно, в эти туннели.
— Попала пальцем в небо, генерал.
Прилипала поставил бутылку с водой на пол между ног.
— А ты знаешь, а? Посвящен в… э… тайну?
— Да, я бы тоже хотела узнать, — сказала майтера Мята, — если ты не против. И я еще не наелась.
— Не имеет значения. Ты хотела узнать, для чего еще они нужны, и еще что-то. Я забыл.
— Вторую мысль, которая тебя тревожит.
— Это одно и то же. Солнце светит все время, верно?
— Конечно.
— Но у нас есть и темнота — двенадцать часов, из-за тени. Она охлаждает все вокруг, верно? Летом, в жару, ты будешь счастлива, когда появится тень, потому как знаешь, что станет холоднее. А зимой тебе это не слишком понравится.