― Нет, это не так. Нет, ― говорит она.
― Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Кэтрин. ― Я прижимаюсь к ней членом, скользя им между ее бедер. ― Скажи мне, ― рычу я с большей силой.
Из ее рта вырывается стон.
― Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
Голос тихий, но я слышу. Я встаю на колени, хватаю ее за бедра и поднимаю так, чтобы она оказалась передо мной на четвереньках. Прижимаясь членом к ее киске, я вхожу в нее одним сильным движением. И замираю, когда вгоняю его до конца.
Черт. Это была плохая идея. Даже зная это, я не могу остановиться. Я выхожу и снова врываюсь в нее. Мои пальцы впиваются в плоть ее бедер. Ее киска еще лучше, чем я помню.
― Такая чертовски тугая, ― стону я, чувствуя, как удовольствие берет верх. Я набираю скорость, агрессивно трахая ее.
Судя по срывающимся с ее губ звукам, ей это тоже нравится. Меня не должно беспокоить то, чтобы она кончила, и все же я ловлю себя на том, что моя рука спускается ниже ее талии. Мои пальцы находят ее клитор, и я надавливаю, растирая его, именно так, как она любила раньше.
― Я хочу почувствовать, как твоя киска душит мой член, Кэтрин. Кончи для меня, ― рычу я между толчками.
И ее киска тут же судорожно сжимается вокруг моего члена. Прямо перед тем, как последовать за ней, я выхожу, беру член в руку и выплескиваю свое семя ей на задницу. Когда я кончаю, я встаю. Приходит осознание того, что я сделал, и я чертовски ненавижу себя за это. Но еще больше я ненавижу ее.
― Убирайся. ― Я отхожу, поднимаю полотенце и обматываю его вокруг талии.
― Ты мудак, ― шипит Кэтрин, слезая с кровати.
― Ага. Тебе лучше не забывать об этом, ― говорю я ей.
― Зачем? Зачем ты это сделал? Ты можешь трахнуть любую женщину, Грейсон.
― Но они ― не ты, ― говорю я, делая шаг вперед, пока ее спина не прижимается к стене. ― Не принимай это за то, чем оно не является. Я чертовски презираю тебя. Я никогда никого не ненавидел так сильно, как тебя сейчас, ― говорю я ей.
― Ты можешь убеждать себя, Грейсон Монро, но я знаю, что где-то там, под всей этой ненавистью, ты все еще любишь меня. Иначе меня уже не было бы в живых.
― Любовь здесь ни при чем, Кэтрин. Ты здесь потому, что ты хорошая мать для нашей дочери. Это все. И потому, что я не чертова эгоистичная сука, которая может лишить ребенка одного из родителей. ― Я отступаю назад и открываю дверь. ― А теперь убирайся из моей комнаты.
Натянув одежду, я спускаюсь вниз и обнаруживаю свою дочь в гостиной с папой и братом.
― Угадай, что? ― Грейси сияет.
― Ты попросила папу завести обезьянку, и он согласился? ― Я поднимаю бровь от любопытства.
― Нет. ― Она смеется. ― Но это хорошая идея. Дедушка, можно мне завести домашнюю обезьянку? ― Грейси смотрит на моего отца так, что трудно отказать.
― Конечно. ― Он пожимает плечами.
― Только если она будет жить у него дома, ― говорю я, показывая рукой на папу.
― М-м-м, ну ладно. Но знаешь, что?
― Что?
― Я получила пятерку на экзамене по правописанию. Это значит, что я правильно написала все слова.
― Ну, конечно. Ты самый умный ребенок из всех, кого я знаю, ― говорю я ей.
― Ты придешь сегодня на мою тренировку? ― спрашивает она.
― Попробуй меня не пустить. Почему бы тебе пока не собраться? Ты ела что-нибудь после школы?
― Да, дядя Винни дал мне печенье и шоколадное молоко. ― Она улыбается.
За последнюю неделю Винни удалось завоевать Грейси, постоянно подкупая ее сладким. Она действительно потеплела ко всей семье. Как будто ей здесь самое место. Потому что так и есть. И всегда так было.
― Ты оставила мне? ― спрашиваю я.
― А-а-а... ― Она бросает взгляд на журнальный столик, где стоят пустой стакан и тарелка, на которой не осталось ни крошки. ― Я могу принести тебе немного...
― Нет, все в порядке, принцесса. Иди, собирайся на тренировку, ― говорю я.
Глава четырнадцатая
Что, черт возьми, я только что сделала? Ладно, я знаю, что. Мою ошибку зовут Грейсон Монро. Так что главный вопрос ― почему? Он ненавидит меня. Он не скрывал этого с тех пор, как привез нас сюда. Одно его легкое прикосновение, и я отдала ему свое тело. По крайней мере, я получила свой оргазм. Грей всегда делал так, чтобы я кончала первой. Этот раз ничем не отличался от других. Он точно знал, на какие кнопки нажать, чтобы я кончила по его команде.
Я вздыхаю и закрываю глаза. Я не должна была позволять этому случиться. Я знаю это. Но, черт возьми, я сказала ему правду. Я ни с кем не была со времен колледжа. После него. Конечно, у меня был ребенок. И я избегала любых отношений, боясь, что меня найдут. Я скучала по нему шесть лет и мечтала, чтобы он прикоснулся ко мне...
Я не могла не поддаться и не позволить себе насладиться этим моментом. Я знаю, что он ненавидит меня. Знаю, но не виню его. Если быть честной с собой, я сама ненавижу себя за то, что сделала с ним.
Ему никогда не вернуть того, что я у него отняла. Все эти годы с Грейси... Она тоже никогда их не вернет. А когда я найду способ снова сбежать, она, возможно, никогда меня не простит. Но она может возненавидеть меня, если это означает, что она будет в безопасности. Если это означает, что Грей тоже в безопасности.
Я не знаю, что должно произойти, чтобы я перестала любить этого человека. Я должна презирать его за то, как он со мной обращается. Но я не могу ― поверьте, я пыталась. Я все еще пытаюсь. Я сказала ему, что он лжет. Я сказала ему, что он все еще любит меня, независимо от того, насколько сильно он меня ненавидит, и он не стал отрицать этого. Конечно, он обходит эту тему стороной. Но прямого отрицания не последовало. Глубоко внутри меня вспыхнула надежда. Но потом я заглушила ее тяжелой дозой реальности. Неважно, любит ли он меня. Любовь не защитит от врагов. От моих.
― Мама, Грей идет на мою тренировку. ― Грейси вбегает в спальню.
― О, отлично. Хочешь пойти освежиться? Я подготовлю тебе снаряжение, ― говорю я ей.
― Ты в порядке, мама? ― спрашивает она меня.
― Я в порядке, детка. Пойдем, мы не должны опаздывать.
― Ага, мне нужно показать мальчикам новые навыки владения клюшкой, которым меня научил Грей. ― Она улыбается.
Всю неделю они вдвоем возились с хоккейными клюшками и шайбами по всему дому. Ее любовь к этому виду спорта пришла сама собой. Я никогда не давила на нее. Я всегда смотрела игры, всегда наблюдала за ним. Пока она не достигла того возраста, когда могла узнать его имя, и тогда я стала делать это втайне от нее. И я думаю, что с возрастом она просто полюбила игру и стала понимать ее немного лучше.
Я собираю ее сумку для тренировок, а когда Грейси заканчивает в ванной, беру ее за руку и веду вниз. Мне не удается отвезти ее куда-либо без сопровождения одного из головорезов Монро. Если бы я могла, мы бы уже уехали. Похоже, Грейсон прекрасно об этом осведомлен.
― Грейси, мне пора идти, а ты повеселись на тренировке. ― Отец Грея останавливает нас в холле.
― Хорошо, дедушка. Когда-нибудь я стану рыцарем, ― говорит она ему.
― Не сомневаюсь, ― отвечает он, кивая мне, когда проходит мимо. ― Кэтрин. ― Это все, что он сказал мне с тех пор, как мы приехали. Я его не виню. Я не виню никого из Монро за то, что они ненавидят меня. Единственный, кто был странно мил, ― это Винни.
Это загадка, которую я никак не могу разгадать. Клянусь, в тот первый день он пришел сюда с желанием убить меня. А потом, словно сработал выключатель, он стал единственным, кто не делает вид, что меня нет в комнате. Или проявляет вежливость в присутствии моей дочери.
― Ты готова, Грейси? ― спрашивает Грей.
― Да. — Она отпускает мою руку и бежит к Грейсону. Он нагибается и подхватывает ее. Каждый раз, когда я вижу их вместе, у меня наворачиваются слезы на глаза. Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. Хотелось бы, чтобы он всегда был в жизни Грейси. Чтобы она всегда была у него.
Она что-то шепчет ему на ухо, но я не слышу, а его взгляд падает на меня. Грей шепчет что-то в ответ, а затем ставит Грейси на ноги.
― Почему бы тебе не взять воду в холодильнике, милая? Мы с мамой сейчас придем, ― говорит он.
― Хорошо. ― Грейси убегает в сторону кухни.
― Тебе нужно взять себя в руки, Кэтрин. Она беспокоится о тебе. Пятилетние дети не должны беспокоиться о своих гребаных родителях, ― ворчит Грей.
― Ты прав. Не должны. Но я человек, Грейсон. Я не могу просто отключить свои эмоции по щелчку пальцев. Мы все не можем быть такими, как ты, ― шиплю я на него.
― Придумай что-нибудь, ― говорит он и разворачивается, чтобы пойти за Грейси.
Винни переводит взгляд с Грея на меня. Я даже не заметила, что он здесь стоит.
― Между вами что-то произошло? ― спрашивает он.
Я оглядываюсь на него.
― Да, я сбежала, не зная, что беременна.
― У тебя было шесть лет, чтобы вернуться. Ты решила этого не делать.
― Не все так просто, Винни. Не все черное и белое. Иногда все бывает серым, ― говорю я и прохожу мимо него.
― Какого черта он делает? ― Грей чертыхается себе под нос.
Мы сидим на трибунах и наблюдаем за тренировкой Грейси. Ее тренер заставляет детей выполнять упражнения с клюшками. Что, конечно же, Грей не одобряет.
― Ш-ш-ш. Он учит шестилетних детей, Грей, а не команду НХЛ.
― Ну, с такими тренировками никто из этих детей не будет играть даже на уровне колледжа, не говоря уже о том, чтобы когда-нибудь попасть в НХЛ, ― ворчит он, вскакивая на ноги. ― К черту!
― Что ты делаешь? ― спрашиваю я.
― Я пойду туда и научу этих детей чему-то полезному, ― говорит он.
― Ты не можешь просто прийти сюда и взять все в свои руки, Грейсон.
― Ты постоянно говоришь мне о том, чего я не могу сделать, Кэтрин. Я думал, ты уже поняла. Я могу делать все, что захочу. Никто меня не остановит, ― говорит он и выходит на лёд. Я не слышу, что он шепчет тренеру, но у того глаза вылезают из орбит, и он только кивает, словно игрушка для машины.