В 17 часов дивизия, кроме 3-го полка, находившегося в Пришибе, выстроилась у мельницы для встречи генерала Врангеля, который около 18 часов прибыл на автомобиле, в сопровождении большой свиты. С ним прибыли генерал Кутепов, командующий 1-й армией; генерал Писарев, командир 1-го армейского корпуса; от правительства — Кривошеин и представители иностранных держав — адмирал американской службы Мак-Кели; полковник английской армии Уэлып; французский майор Эть-еван; американский полковник Нокс; капитан 2-го ранга британского военного флота Будварт; майор сербской армии Стефанович; майор японской армии Такахеси и поручик польской армии Михальский — в сопровождении семи корреспондентов наиболее распространенных заграничных газет. Генерал Врангель был в Дроздовских погонах, а генерал Кутепов в полной Дроздовской форме. Во время смотра дивизии красные обстреляли район мельницы тяжелой артиллерией, но, к счастью, разрывов ближе 30 саженей от стоящих частей не было, не было также и потерь. Все время, пока генерал Врангель находился в районе дивизии, над колонией Фридрихсфельд кружились наши аэропланы.
Генерал Врангель обошел все построенные части, благодарил доблестных дроздовцев — стрелков и артиллеристов — за славную боевую работу, лично сам приколол ордена Святого Николая Чудотворца начальнику дивизии генералу Туркулу и его помощнику генералу Манштейну (теперь 3-м полком командовал полковник Дрон), 1-й, 2-й, 3-й и 7-й батареям выдал серебряные трубы с лентами ордена Святого Николая Чудотворца, в хороших футлярах, с надписями на серебряных дощечках. На этих дощечках были соответствующие надписи, например для 3-й батареи: «3-й батарее Дроздовской артиллерийской бригады — 24/6 1920». Выдавая трубы, генерал Врангель сказал: «Даю вам трубы. Пусть они протрубят атаку, а атака — это победа».
От каждой батареи на смотру было представлено по взводу, причем 7-я батарея успела к этому времени перевооружиться, получив вместо французских 75-мм пушек 10-см немецкие гаубицы. Эти гаубицы были в очень хорошем виде и отличные, но, к сожалению, к ним прибыл ограниченный запас снарядов. В это время в Крыму вообще было весьма мало артиллерийских снарядов, и за каждый выпущенный снаряд приходилось отчитываться перед командиром артиллерийской бригады. Уже в июле месяце совершенно не стало снарядов к 4 5-линейным английским гаубицам, и 7-я и 8-я Дроздовские гаубичные батареи были перевооружены 3-дюймовыми русскими пушками, которые были в очень плохом состоянии. Через месяц эти батареи взамен получили 75-мм французские орудия старого образца — без щитов. Когда и к ним не стало снарядов, гаубичный дивизион получил прибывшие из Болгарии 10-см немецкие гаубицы.
После смотра, церемониальным маршем, стройно, рота за ротой, проходили мимо Главнокомандующего и всей его свиты Дроздовские стрелки, а после них рысью прошли батареи и конный эскадрон. После парада генерал Врангель и все прибывшие с ним были на обеде в штабе дивизии. Генерал Врангель был в отличном настроении. Ясно, что после посещения Главнокомандующего и смотра дивизии начались разговоры о предполагаемом в скором времени наступлении.
В район Большого Токмака прошли два полка Донской конницы, и правее Дроздовского участка фронта донцы уже зашевелились, нарушив бывшую до того на фронте тишину. На Пологском направлении ими были захвачены пленные и взято несколько орудий и пулеметов, а южнее перерезана железная дорога Большой Токмак — Бердянск. Всего было взято в плен свыше 2000 красных, причем 357-й советский полк — в полном составе, орудия, пулеметы и три бронепоезда, отрезанные на станции Верхний Токмак. От Дроздовской дивизии в усиленную разведку ходила 2 сентября из Фридрихсфельда в Андребург 2-я рота 1-го полка{203} с одним орудием. В Карлсруэ, где в резерве находилась 3-я батарея, перед заходом солнца произошел довольно комический переполох. Недалеко от селения в поле ездовые батареи рвали кукурузу для кормления лошадей, и в том районе, вследствие порчи мотора, спустился аэроплан красных. Один из ездовых прискакал в Карлсруэ и сообщил, что упал аэроплан красных, а к нему спустились еще два аэроплана, которые обстреляли из пулеметов ездовых, когда те хотели приблизиться к упавшему аэроплану. Все, кто только мог, услышав об этом, устремились в указанном направлении — верхом и даже пешком, — некоторые даже без оружия, но тащили с собой пулемет. Стало уже темнеть, но к месту, где упал аэроплан, не добрались, так как дополнительно стало известно, что аэроплан красных уже захвачен, что летчик успел скрыться в направлении Карлсруэ, предварительно поджегши свой аэроплан. Два других аэроплана оказались нашими, и они стреляли не по ездовым, а по удирающему красному летчику.
В ночь на 3 сентября вновь ходила от Дроздовской дивизии усиленная разведка с одним орудием на Гейдельберг и наделала там приличный переполох. 3 сентября 3-й полк и 3-я батарея прибыли в Фридрихсфельд, и тогда там собралась вся дивизия. Было получено приказание быть готовыми к выступлению.
В ночь на 4 сентября вся дивизия выступила в поход. Во главе шел в пешем строю 2-й конный Дроздовский полк{204}. Дивизия прошла нейтральные колонии Розенталь и Ново-Монталь, а на рассвете ее передовые части подошли к Гейдельбергу, под которым завязался бой. На Гейдельберг наступали части дивизии без 1-го Дроздовского полка, который шел в резерве, чтобы, после взятия Гейдельберга, наступать на Андребург, защищенный на большом протяжении укреплениями в сторону Розенталя и Ново-Монталя. Красные успели вырыть окопы и поставить в два ряда колья с колючей проволокой. После весьма приличной, но недолгой перестрелки, во время которой наши батареи стреляли не умолкая, цепи 2-го и 3-го стрелковых полков подошли к окраине Гейдельберга, а в обход колонии двинулись 150 сабель 2-го Дроздовского полка. Появление нашей конницы вызвало такую панику у красных, что они, бросив 4-орудийную батарею с 4-зарядными ящиками, телефонной двуколкой при всех номерах и с ездовыми при полной упряжке, пытались бежать из колонии, но до 600 человек попало в плен. 5-я батарея выскочила за колонию вместе с нашими конными дроздовцами прежде, чем наша пехота успела пройти Гейдельберг. Красные, бывшие в селе Коробочка, перешли в контрнаступление и стали наседать. Наши конники ускакали, а батарее пришлось минут 20 отбиваться даже на картечь, пока наша пехота вышла из Гейдельберга и отбросила красных за Коробочку. Дивизия продолжала движение. К 10 часам наши цепи выдвинулись вперед Коробочки на бугры и, круто повернув влево, двинулись по хребту лощины на Эристовку. Перед этим у Андребурга была полная тишина, и было предположение, что красные уже оставили колонию. Вдруг поднялась стрельба и возле Андребурга. Наши легкие и гаубичные батареи открыли небывалый по интенсивности огонь, и вскоре 1-й Дроздовский полк занял колонию Андребург, захватив там пленных. Дальше дивизия продвигалась вдоль основной, бывшей прежде линии фронта, причем 1-й полк продвигался южнее лощины, а все остальные части дивизии — севернее, на Эристовку. У самой колонии 3-я батарея прямой наводкой сбила с открытой позиции взвод красной батареи. Была занята и Эристовка, и дальнейшее продвижение происходило безостановочно. К 17 часам были заняты село Карачекрак и лес севернее его. Таким продвижением Дроздовской дивизии была отрезана левая группа красных, действовавшая против Марковской дивизии. Отсюда артиллерийским огнем были рассеяны удирающие кавалеристы красных. Дивизия остановилась в этом районе, заняла позиции и успокоилась, выжидая сообщение о продвижении других частей корпуса. Около 18 часов на позиции 2-го Дроздовского полка прибыл командир корпуса генерал Писарев. Посетив 3-ю батарею и увидев стоявшего там командира полка, полковника Харжевского{205}, указал ему, что полк рано остановился и что лучше было бы резать красных севернее Янчекрака. Полковник Харжевский в ответ доложил командиру корпуса, что левая группа красных уже отрезана и не имеет значения, в каком месте их нужно было прижать к Днепру, что главное то, что на север красные уже отступить не смогут. Если бы полк двигался севернее, ему пришлось бы продвигаться по открытому и ровному полю под огнем бронепоездов противника и понести ненужные потери. Этот ответ вполне удовлетворил командира корпуса.
До вечера красные обстреливали Карачекрак тяжелыми орудиями и потом успокоились. За день дивизия взяла 1200 пленных, 4 орудия с зарядными ящиками с полной упряжкой и пулеметы. Марковцы вышли к Васильевке. Конница генерала Бабиева вышла на линию Ольгополь, недалеко от железной дороги Орехов — Пологи — Копани, а донцы заняли станцию Пологи и Гуляй-Поле. Захвачено было еще свыше 1200 пленных и 15 пулеметов. Всего с 1 сентября на центральном участке фронта было взято в плен свыше 4100 красных, захвачено около 100 пулеметов, 11 орудий, 3 бронепоезда, много обозов и другого разного имущества. В этот день произошел с Марковским полком довольно интересный случай. Из села Васильевка красные были выбиты 1-м Дроздовским полком, который оставался в селе до подхода марковцев. Командир корпуса поехал на автомобиле с позиции 3-й батареи в 1-й Дроздовский полк и прибыл в Васильевку как раз в тот момент, когда туда втягивался Марковский полк, командир которого, полковник Гравицкий, не замедлил отправить донесение, что «вверенный ему полк ворвался в Васильевку». Потом говорили, что, получив такое донесение, генерал Писарев, усмехнувшись, сказал: «Странно, странно ворвались». Продвигаясь, марковцы в тот же день взяли Янчекрак. Потери в Дроздовской дивизии в этот день были совсем небольшие, но был ранен начальник дивизии, генерал Туркул.
5 сентября Дроздовская дивизия оставалась в резерве. Ночью красные подходили и Карачекраку, но огнем застав были отброшены. Часов около десяти пролетали над Карачекраком два «Ильи Муромца» красных и сбросили на село 15 бомб. Перед этим пролетали наши пять аэропланов, и спустя часа полтора — еще семь наших. Наша конница пошла на город Орехов. Распространился вдруг слух, что Гейдельберг занят противником. Для проверки туда была послана разведка, которая выяснила, что ничего похожего нет. В действительности же оказалось, что при нашем поспешном продвижении красные, отступая, в панике побросали в полях много винтовок, собрать которые сразу не было времени. Было приказано жителям колонии собрать их и снести к старосте. Группа мальчишек, подобрав несколько винтовок, решила пострелять в цель. Они открыли стрельбу как раз в то время, когда возле колонии проходили повозки обоза. Услыхав стрельбу, обозники драпанули и донесли, что их из Гейдельберга обстреляли. Около 13 часов по улице Карачекрака, желая скрыться, бежал ординарец комиссара — коммунист, а за ним гнался комендант 2-го полка, стреляя из револьвера. Бежавший коммунист вскочил в дом, где располагались ездовые, влез на чердак и там забаррикадировался. Перед домом собралась большая толпа. 3-й номе