Командиры батарей остались очень недовольны позициями их батарей и отсутствием хороших наблюдательных пунктов.
Вскоре появился из Воинки наш бронепоезд «Георгий Победоносец», получивший приказание продвинуться к Армянскому Базару, там узнать, занят ли уже Перекопский вал красными, на вокзале в Армянском Базаре погрузить оставленные там при отходе ящики со снарядами и потом прикрыть отход наших частей и застав на укрепленные Юшуньские позиции. Не прошло и двух часов после этого, как наш бронепоезд уже вернулся, став на уровне батарей. Оказалось, что в Армянском Базаре, в одной из улиц, появилась группа кавалеристов, которая довольно спокойно приблизилась к бронепоезду, и тогда один из всадников крикнул: «Начдив требует к себе комброда». Командир бронепоезда, подполковник Сохранский, надел шинель и поспешно, соскочив с бронепоезда, направился к ним. Приблизившись к конным, он заметил что-то странное, повернул и пытался бежать обратно, но ему кавалеристы преградили дорогу, в тот же момент в тендер паровоза попал снаряд, выстреленный из где-то неподалеку стоящего орудия. Кавалеристы оказались красными, вошедшими в Армянский Базар вслед за нашими заставами, покинувшими город. Бронепоезд, не дав даже пулеметной очереди по на его глазах пленившим подполковника Сохранского, немедленно дал полный ход и, сопровождаемый огнем красного орудия, благополучно отошел к укрепленной позиции. Команда бронепоезда чувствовала себя весьма сконфуженно и все время оправдывалась на течь воды в тендере и указывала на слабое давление пара. 1-й Дроздовский полк и остатки 2-го ушли в резерв в Юшунь, а 3-й и 4-й Дроздовские полки остались на позиции и заняли отведенные им окопы. Перед позициями 3-й и 4-й Дроздовских батарей окопы заняли корниловцы.
Еще до полудня перед позициями стали маячить конные разъезды красных, а после полудня перед укрепленной Юшуньской позицией на горизонте появились большие колонны красной пехоты, которые стали разворачиваться, чтобы атаковать позиции укрепленной полосы. Через час уже закипел бой по целому фронту. Красные, не щадя своих пехотинцев, неудержимой лавиной двинулись в атаку укрепленной линии под сильным заградительным огнем массовой своей артиллерии, встреченные ружейными залпами, пулеметными очередями и нашим заградительным огнем батарей. Довольно сильное впечатление на атакующих производили разрывы снарядов наших позиционных тяжелых орудий, которые густой шапкой покрывали разрывы снарядов наших легких батарей.
Интересно было отметить следующее: как только красные стали приближаться к укрепленной позиции, бывшие в окопах корниловцы начали вылезать из них и ложиться непосредственно перед окопами либо сейчас же сзади них. На вопрос, почему они вылезают из окопов, нам корниловцы ответили, что, во-первых, из окопов плохо видно вперед, а во-вторых, из них очень неудобно вылезать, а посему, если бы красные подошли бы вплотную, то просто невозможно выскочить из них и можно влопаться. До самой темноты продолжался бой у укрепленной линии окопов. Красные несколько раз повторяли свои атаки и в некоторых местах подходили вплотную к проволоке, но каждый раз их отбрасывали с большими потерями обратно. Только наступившая темнота прекратила бой, и красные отошли назад…
Вечером был получен приказ от Главнокомандующего о сосредоточении ударной группы. Дроздовской дивизии было приказано сосредоточиться немедленно, еще ночью, в районе Карповой Балки, куда должна подойти наша конница генерала Барбовича и донские части генерала Гусельщикова. Задача ударной группы была прорвать фронт, выйти в тыл, заняв Армянск и Перекоп, отрезать и уничтожить силы красных, которые уже успели втянуться в перешейки. Генерал Туркул, ссылаясь на переутомление частей дивизии, донес, что ночью дивизия не сможет выступить, и отложил переход под утро. Генерал Туркул вновь имел приступ возвратного тифа, и дивизию принял генерал Харжевский. Дивизия в составе 1-го и 2-го Дроздовских полков, с приданными ей частями дивизии генерала Ангулядзе, сосредоточилась к рассвету в районе Карповой Балки. С утра 28 октября загорелся упорный бой впереди Юшуньских позиций. Ружейный и пулеметный огонь слились в одно сплошное клокотание. Аегкие орудия стреляли почти непрерывно. Огонь, по своей силе и интенсивности, как утверждали участники Первой мировой войны, не уступал огню в боях на театре военных действий мировой войны. Приблизительно около 6 часов утра началось наступление ударной группы под командой генерала Харжевского. Главный удар наносился 3-м батальоном 1-го Дроздовского полка и был вначале очень успешным, хотя очень немногие уже верили в возможность нанесения с нашей стороны стремительного удара, так как части были значительно потрепаны в предыдущих боях и дух их уже пошатнулся. И вот, несмотря на все это, дроздовцы стали энергично рвать красный фронт и очень быстро погнали красных.
Прорыв удался. Уже было взято около 1000 пленных, 2 орудия, но нашей конницы не было видно на горизонте. Она опоздала и появилась только около девяти часов. Наше стремительное наступление, не имея поддержки, скоро стало захлебываться, так как красные подтянули большие резервы и начали нажимать на дроздовцев с двух сторон. Части полка стали отходить, и местами очень стремительно. Участники этого боя после говорили, что за все время войны они ни разу не видели, чтобы 1-й Дроздовский полк так стремительно отходил. 1-я батарея даже бросила одно орудие, попав в очень тяжелое положение. Захваченные пленные стали разбегаться. Два бронеавтомобиля красных проскочили в наш тыл. Одно время они двигались без выстрела, и их приняли за своих, и только когда они приблизились настолько к 3-й батарее, что на одном из них можно было прочесть «Красный Крым», поняли, что они неприятельские. Тогда открыли по ним огонь. В тот момент, когда наши отступавшие части, будучи прижаты к проволоке, в некоторых местах начали оставлять окопы, сзади появилась наша конница, опоздавшая ровно на два с половиной часа. С ее помощью положение было полностью восстановлено, но думать о прорыве уже не приходилось, так как момент для этого был уже упущен. Опоздание же конницы произошло потому, что многие старшие начальники уже знали, что вопрос об оставлении Крыма уже решен и это обстоятельство сыграло психологическую роль. Красные в течение всего дня вели энергичное наступление громадными силами по всему фронту, и им удалось днем овладеть Юшуньской и Чонгарской позициями, покрыв трупами проволочные заграждения, но на участке Карповой Балки красные не смогли продвинуться.
Во время боев на перешейках Дроздовская дивизия понесла большие потери, но разбита не была. Менее других пострадал 1-й стрелковый полк. Остальные полки и артиллерия пострадали сильно. В последнем бою на Юшуньской позиции был смертельно ранен командир 3-го полка, полковник Владимир Степанович Дрон{218}. Во 2-м, 3-ми 4-м полках большинство командиров батальонов и офицеров было убито или ранено. Среди убитых во 2-м полку командиры батальонов полковники Рязанцев и Потапов. В бою под Карповой Балкой был ранен командир 1-го полка генерал Чесноков, убито и ранено много офицеров и стрелков, но полк вынес из боя всех своих убитых и раненых. Среди убитых был и начальник пеших разведчиков, капитан Ковалев.
После овладения красными Юшуньской и Чонгарской позициями в штабе Главнокомандующего было решено прекратить дальнейшее сопротивление красным и приступить к эвакуации армии. В 17 часов 29 октября всеми частями Русской Армии был получен боевой приказ оторваться от противника и без остановок двинуться в назначенные для каждой дивизии порты на погрузку. Дроздовская дивизия, оторвавшись от противника, двинулась на юг, в направлении на Севастополь.
Получив приказ, все части устремились к назначенным портам. На всех дорогах, со всех мест, отовсюду и везде, даже без дорог, колонны отходящих частей и бесконечные обозы. Чем ближе приближались отходившие к портам, тем чаще стали встречаться уже испорченные и брошенные орудия, повозки и другое. Согласно приказу генерала Врангеля, все, кто не хотел добровольно разделить свою судьбу с армией, могли остаться в Крыму, но даже среди бывших военнопленных красных, теперь служивших в частях Русской Армии, нашлось очень мало желающих и большинство ушло в рядах армии в неизвестность.
Приближаясь к Севастополю и другим портам, все со страхом ожидали повторения новороссийской драмы. Но этого не случилось. Еще верстах в четырех от Севастопольской бухты, подходящие Дроздовские части встречал офицер из конвоя начальника дивизии и говорил: «Дроздовцы — в Килен бухту». Когда же подходили к пристани, всех поразил царивший там порядок. Пристань была совсем свободна от повозок. На трапе транспорта «Херсон», на который должны были грузиться части Дроздовской дивизии, стоял караул и, справившись, какая прибыла часть, пропускал ее на транспорт, указывая, в какой его части место для прибывших. Разница между погрузкой здесь и бывшей в Новороссийске была колоссальная.
Над городом виднелось зарево потухающего пожара. По пути к бухте встречались табуны брошенных коней, перевернутые автомобили, испорченные орудия, бесконечные догорающие костры. На полотне железной дороги, забитом до отказа, стояли вереницы вагонов, взорванные бронепоезда. Проходили мимо разбитых интендантских складов. Все это — зрелище эвакуации. Между подводами пробирались отдельные люди, спешившие на погрузку. Все, кто не опоздал на погрузку и хотел покинуть Крым, могли погрузиться, всем была предоставлена эта возможность. По приказу генерала Врангеля, дополнительно был послан в Севастополь пароход-угольщик «Бештау», на который погрузились опоздавшие на погрузку марковцы и лейб-казаки. Также дополнительно там же была погрузка на небольшие пароходы «Добр» и «Маяк». На последний погрузился 2-й Марковский полк с батареей. Полковник Новиков с остатками 6-й дивизии опоздал и прибыл в Севастополь, когда уже никаких транспортов там не было, и пошел со своим отрядом в направлении Ялты. Опоздание произошло отчасти по его вине, так как он, подойдя к станции Курман, не присоединился к марковцам, а видя приближавшуюся конницу красных, уклонился намного в сторону и из-за этого и не прибыл вовремя на погрузку.