{257}Дневник поручика, младшего офицера Семилетовской батареи{258}
1 сентября. Правее станции Бельманка отрезали два бронепоезда. Красивая была картина, когда окруженные со всех сторон человек триста конных и два бронепоезда медленно стали двигаться на станцию Царе-Константиновка, пытаясь прорваться. Их подпустили на две версты и встретили огнем двух батарей. Все понеслось назад, но первый бронепоезд упорно отстреливался и замолчал лишь тогда, когда в него попали два снаряда 2-й батареи. Нам он случайным попаданием убил 5 лошадей и казака и одного ранил. Я, адъютант и командир дивизии сразу стали пешими. Ночевали в Гусарке, 3-го в Конских Раздорах, а 4-го перешли, после небольшой перестрелки, в Махноград — Гуляй-Поле.
6 сентября. Нами окружена 23-я дивизия. Ее забрал целиком Дон-корпус. Ее состав был до 6 тысяч штыков при 26 орудиях. Наша дивизия взяла все орудия, из них 3 тяжелых, и до 4 тысяч пленных. Произошел такой эпизод: фронт был на юго-западе, красные были отрезаны от своего тыла. В версте за нашей лавой стоял штаб дивизии. Окруженная пехота залегла и медлила сдаваться. Временно все затихло. Вдруг мы видим, что с бугра бегут наши повозки, видна несущаяся назад кавалерия и за ней лава. Видно, как блестят шашки. Все это мчится на штаб дивизии, а у нас лишь 60 всадников конвойной сотни да два пулемета. Подпустили на полверсты и открыли из двух пулеметов огонь по второй лаве. В это время летит без шапки казак и кричит, что стреляем по своим, а те, которых приняли за своих, на самом деле прорвавшиеся артиллеристы двух батарей, человек 70. Они уже проскакали нас. Бросились тогда в погоню. Подо мной была очень тупая, обывательская лошадь. Как я ее ни шпорил, меня обскакали почти все и переловили всех красных. Так мне и не удалось достать лошадь и седло.
Среди пленных артиллеристов один из офицеров Корниловской дивизии нашел своего старшего брата. Трогательна была их встреча. Начштаба приказал пленного накормить и сейчас же отпустил. Тот был очень озадачен, так как у красных распространяются всевозможные слухи о зверском обращении белых с пленными, особенно с офицерами.
Нами занят город Александровск. В тот же вечер уходившие из Александровска 4 бронепоезда были вынуждены остановиться, так как нами был взорван железнодорожный путь, где один упал. Но за ночь красные построили обводный путь, и три ушли. Под Александровском захватили 15 железнодорожных составов — санитарные, со снарядами и др. Туда ходила одна бригада с 3-й батареей. Привезли спирту, и мы здорово выпили. Ночевали в Михайловке, следующий день простояли, затем прошли в Жеребец и стали на отдых в Малом Токмаке, где стояли 9-го, 10-го и 11-го. В бою под Александровском произошел трагический случай. Штабс-капитан Титов, стреляя на прицеле 10, дал направление на себя, и так неудачно, что по его же команде снаряд попал в него. Когда хоронили его останки, то самые большие были кисти рук. Хороший был боевой офицер, петроградец, пришел с генералом Дроздовским из Румынии, и здесь судьба послала смерть. А все же это хорошая смерть.
13 сентября. 12-го пошли через Гуляй-Поле на Туркеновку, переночевали, а 13-го под Ольговкой взяли пехотный красный полк. 3-я батарея побила бронепоезд, и он сгорел. Стали в 12 верстах от Волновахи, прикрывая этот узел. 14-го стояли спокойно, но разъезды донесли, что недалеко 7-я Конная красная дивизия. Назаровский полк со взводом 2-й батареи ушел на рейд на Юзовку. В ночь на 15-е стояли с запряженными орудиями, ожидая ночного налета. Действительно, в 2 часа ночи поднялась ружейная и орудийная стрельба, вдоль улиц засвистали пули. Но мы быстро вышли из деревни, стали на позицию и открыли огонь, а 5-й и 6-й полки вышли навстречу противнику и пошли в атаку. Видя, что налет не удался, противник ушел. Взяли двух пленных, и легко ранен был в ногу начальник штаба полковник Соболевский{259}.
15 сентября. Вышли в поле и в северном направлении верстах в четырех увидели нашего ночного врага. Быстро развернулись 5-й и 6-й полки, резким ударом сбили бригаду 7-й дивизии и погнали ее на север. Штаб дивизии и 6 орудий не могли поспеть за полками и отстали, а с ними 4 сотни 6-го полка (резерв). И противник, и преследующие его полки скрылись.
Вдруг слева появляется еще кавалерия; после оказалось, что это была вторая бригада 7-й дивизии, шедшая на выручку 1-й бригады. Принять бой с нею четырем сотням и штабу нечего было и думать, уходить к полкам — потеряешь артиллерию. Тогда применили военную хитрость. Вдоль железной дороги были кусты. Все подводы непрерывно то выезжали из-за посадки, то снова скрывались, создавая впечатление больших масс. Артиллерия из всех орудий открыла беглый огонь, а штаб и 4 сотни на рысях пошли навстречу бригаде. И цель была достигнута. Красные не решились принять бой и стали обходить нас, идя на север, причем попали между нами и возвращавшимися из погони 5-м и 6-м полками. В результате обе бригады потеряли все орудия, взятые нами в полной исправности.
16 сентября. Ночевать отошли в Ольговку. Выяснилось, что со стороны Валерьяновки наступает пехота с кавалерией, а со стороны Новотроицкого — пехота. Задерживая противника, отошли на ночлег в Платоновку (станция Волноваха). Подошла 3-я дивизия, и мы весь день вели бой. Противника остановили и даже заставили его отойти на Ольговку. Нам очень мешал бронепоезд красных, великолепно работавший.
20 сентября. На станцию Розовка пошла прорвавшаяся 7-я дивизия. Ее надо поймать. Ночью вышли. Верст 15 прошли в направлении на Розовку, а утром узнали, что красные повернули назад. Мы за ними — и столкнулись с нашей 1-й дивизией, преследовавшей 7-юс другой стороны и вышедшей между нами и 7-й. Пошли в атаку, взяли три орудия, но, по счастью, без жертв и с нашей стороны, и со стороны «противника».
26 сентября. Были 21-го в Туркеновке, 22-го в Пологах, 25-го в Варваровке. Спугнул в саду вальдшнепа. Стал ладить берданку (есть у ветврача Кржипова).
27 сентября. Поохотился! Противник обнаружен в Ново-Успенке. Подошли к самому селу и стали обходить его левый фланг до самого Гуляй-Поля. Оказывается — до 3 тысяч пехоты с кавалерией. Пришлось отойти. Сначала пошли на Пологи, а затем свернули на Новоселовку. У нас радость: с генералом Секретовым{260} уехал полковник Грузинов{261}. Говорят, что они едут в Польшу, там формируются казачьи части. Теперь мы вздохнем свободнее. По крайней мере, никто не будет лезть в твою личную жизнь, и не будешь выслушивать каждый день брани интеллигентного хама, самого гнусного из тех бесчисленных хамов, которых появилось особенно много в последнее время на нашей многострадальной родине. И так немного радостей в нашей кочевой жизни с постоянными боями, а тут еще милое начальство.
3 ноября. После восполню промежуток между 27 сентября и сегодняшним днем, а сейчас хочется передать на бумагу события нынешнего знаменательного дня. Сегодня закончилась наша почти шестимесячная борьба с большевиками в Крыму. Шесть месяцев наша маленькая группа, не желавшая склонить голову перед Советами, боролась с противником, во много раз более сильным, и наконец принуждены были сдать Крым, когда враг перебросил против нас свои лучшие силы и массу кавалерии с Буденным и Мироновым. Дорого стоили мы красным, и ушли из Крыма почти все те, кто не хотел сдаваться на милость хама-победителя.
Чего же мы достигли за это время? Во-первых, определилась квинтэссенция контрреволюционного элемента. Погрузились все те, кто, вероятно, никогда не найдет общего с большевиками языка; а во-вторых, мы убедились, что до тех пор, пока весь народ не скажет определенно своего слова, пока обыватель не перестанет лежать лапками вверх то перед белыми, то перед красными, большевизм без постороннего вооруженного вмешательства не осилить. Народ под его палкой и поневоле направляет свой колоссальный кулак в того, в кого прикажут. Бороться с большевизмом маленьким, хотя бы и храбрым и организованным группам не под силу. Один момент мелькнула мысль остаться. Может быть, удалось бы сохранить жизнь. Но тотчас же пришла в голову картина бродяжничества по голодной России, невозможность вернуться домой, на каждом углу сытый комиссар — и мысль остаться показалась нелепой. Впереди тоже мало радости, но этот путь лучше. Буду до конца тянуть лямку белогвардейца.
Трудно подробно передать все события, что произошли с 26 сентября по настоящий день. Мы снова заняли Гуляй-Поле, стояли в нем 6 дней, пока на нас не сделали налет наши бывшие союзники-махновцы и поплатились своей шкурой. Затем начался наш отход на Малую Токмачку, где на прощание нас накормил отличным обедом старый знакомый — священник, у которого мы останавливались раньше. Дальше на Н. Куркулак, Федоровку, Милошевку и на Малую Белозерку. В Федоровке нас ожидал сюрприз: вернулся полковник Грузинов и окончилось наше мирное житие.
Положение на фронте таково: у Каховки появился с внушительной кавалерией Буденный, а у Борислава пополненная 2-я конная армия с Мироновым готовится перейти Днепр. Против Буденного действует конный корпус Барбовича и цветные, а против Миронова перебрасывают 10-ю и 2-ю Донские дивизии. Фронт отходит на линию Васильевка — Гнаденфельд — Мануйловка — Бердянск.
Поехал я квартирьером в Малую Белозерку, отвел квартиры для трех батарей (к нам прикомандирована 4-я, так как дивизия увеличилась до 2 тысяч шашек) и ждал дивизион. Внезапная стрельба заставила выехать на площадь. За околицей — перестрелка разъездов. Подошла дивизия и вместо отдыха вышла на позицию. Погода все время стояла хорошая, а тут пошел такой снег, что в двух шагах ничего не видно. Дивизия развернулась и отбросила наступавшую 6-ю пехотную дивизию.