Опять согласный кивок.
— А если вам придётся…
Прерывается, затем поднимает руки и начинает торопливо, нервно расстёгивать крохотные пуговицы платья.
— Что вы делаете, баронесса?
Женщина заливается краской стыда, тем не менее не прекращая своего занятия:
— Больше у меня с собой ничего нет… Кроме самой меня. Очень многие мужчины… Вас не интересуют ни деньги, ни драгоценности… На вас не действуют слёзы… Что я могу ещё дать вам, кроме себя самой?
— Предлагает оценить товар?
Она зло выпаливает, забыв о скромности. Похоже, я разозлил её до глубины души.
— Да! Можете взглянуть на то, что будет вашим, если вы спасёте нас!
Сдёргивает платье, оставшись в нижнем белье. Ну… Что сказать… За толстым слоем нижних юбок, корсетов и рубашки видно ровно столько же, сколько и тогда, когда платье на женщине. Единственное, что меняется — её щёки становятся пунцовыми. Мне смешно и… Скучно. Чего-то похожего я от неё и ожидал. Молчание становится нестерпимым. Для неё. Мне то… И женщина не выдерживает:
— Неужели и я вам неинтересна, эрц?!
Машу рукой.
— Демон с вами, баронесса. Оставайтесь. В конце концов, два рта меня не объедят, а при первой же возможности я отправлю вас в Океанию.
— А почему не в Нуварру?!
Не выдерживает она. Поясняю:
— А зачем вы там нужны? Вы ничего не умеете, ничего не знаете. Нахлебники нам в государстве не нужны. Нуварра принимает тех, кто имеет специальность, может работать, обладает жаждой знаний, чтобы принять нашу науку. А что можете вы? Допустим даже, что вы хорошая мать и жена. Способны переступить через гордость и стыд, чтобы спасти свою дочь. Но этого мало. Что вы умеете ещё?
Она опускает голову, держа в руке своё скомканное платье. Машу рукой в этаком презрительном жесте:
— Оденьтесь, баронесса. И мой совет на будущее — соблазнить нуваррца вашим нижним бельём просто невозможно. Скорее — наоборот. Разденься вы совсем — тогда ещё можно было попытаться добиться своего. Или приди вы ночью в постель. А в таком виде, простите, это просто… Гхм… Мне смешно. Поскольку, что в верхнем платье, что в нижнем — выглядите вы одинаково. Всё тело, каким бы роскошным оно не было, забронировано, словно императорский военный броненосец.
Женщина алеет ещё больше, хотя кажется, что дальше некуда:
— Вы желаете, чтобы я разделась совсем?!
— Упаси вас Боги, госпожа! Наоборот, я хочу, чтобы вы, наоборот, оделись и покинули мой кабинет. Я уже сказал — пока можете остаться в доме. А там будет видно.
Она торопливо натягивает своё балахон, пальцы не слушаются, и пуговички не лезут в петли. А их тут не один десяток…
— Долго вы ещё, баронесса?
— Лучше бы помогли!
Не подумав выпаливает она.
— Желание дамы — закон.
Я подхожу к ней и с ловкостью, выдающей немалый опыт, быстро застёгиваю её наряд, помогаю одёрнуть и поправить. Машинально она бормочет:
— Спасибо…
Затем кровь отливает от её щёк. Она покачивается, начинает заваливаться. Едва успеваю подхватить за талию, поддержать.
— Ноги не слушаются…
Шепчет она мне. Помогаю дойти до небольшой софы в углу. Усаживаю.
— Переволновались?
Аора кивает.
— Сейчас.
Нахожу в аптечке кофеин, наливаю стакан воды, протягиваю ей пилюлю и сосуд.
— Примите.
Женщина с благодарностью кивает, глотает лекарство, запивает. Я забираю у неё стакан, ставлю на подоконник. Пара минут молчания — бледность на её щеках сменяется слабым румянцем.
— Как себя чувствуете, госпожа?
— Уже лучше.
— Хорошо. Тогда можете идти спать. И не волноваться. По крайней мере, вы будете в безопасности…
— Спасибо вам, эрц…
Шепчет она. Встаёт, с любопытством смотрит на шкатулку:
— Может, теперь покажете, что там?
Но я прячу её обратно в стол:
— Думаю, не стоит…
Аора кивает головой в знак согласия и, чуть покачиваясь на своих неудобных туфлях-ботиночках, выходит прочь из кабинета, не забыв прикрыть за собой дверь. Уф… Ну, женщина! И ведь красивая, до жути! Что же с ней не так? Слишком она отличается от всех, кого я встречал здесь… Стоп!!! Она же сказала, что все деньги её семьи в Океанских банках! Значит… Мне становится легко и просто настолько, что я едва не смеюсь в голос — она океанка! Всего-навсего. То-то у неё почти незаметный акцент, хотя говорит она на русийском привычно. Так уже больше десяти лет здесь живёт! А дочь обучила только своему языку, вот девочка и молчит, стесняясь своей речи. Хотя всё прекрасно понимает… Млин! Как всё просто! Словно манная каша! Тогда Горн… Как же он мог быть слугой в их особняке? Опять не выкладывается. Ничего не понимаю. А должен бы… Чертовщина какая то! Мотаю головой, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сплошные загадки, как и всё здесь, в этом мире… Но с добротой надо завязывать! Не хватало ещё, чтобы все аристократы Русии собрались в моём доме! Нужны они мне, как зайцу стоп-сигнал!..
…Спускаюсь вниз, прохожу на кухню. На ловца и зверь бежит! Застаю там Горна и ещё не спящую Аору, со страхом застывших за столом при моём появлении и о чём-то шептавшихся перед этим.
— Что?!
Зло я спрашиваю их. Горн начинает бледнеть. Аора смотрит на него с недоумением, переводит взгляд на меня, но обращаюсь к слуге:
— Если ты ещё раз пустишь в мой дом кого-нибудь без моего разрешения или ведома — вышвырну прочь без всякой жалости.
Ровным тоном произношу я. Баронесса ахает, прикрывая ладошкой рот.
— Относительно вас же, госпожа… Постарайтесь быть полезной, или, по крайней мере, незаметной, чтобы я меньше жалел о своей добросердечности.
Сказал, словно отрезал. Открываю шкафчик, достаю оттуда банку растворимого кофе. Кстати, такой мы тоже научились делать. Снимаю с плиты чайник, который только что вскипел, делаю себе большую чашку напитка. Молча сажусь у стены, привалившись к ней, наблюдая за молчащими стариком и женщиной. Тишина давит мне нервы. Твою ж… Недопив, выплёскиваю кофе, потерявший вдруг весь свой вкус, в отхожее ведро, швыряю кружку в мойку. Выхожу прочь. Пора спать…
Глава 15
Утро начинается с завтрака. Только за столом мы встречаемся втроём: я, баронесса, и молчащая, как обычно, Юница. Слуги расставляют приборы, приносят еду. На сей раз, привычную для русов. Я открываю газету, пока идут приготовления, быстро пробегаю глазами. Всё страньше и страньше, как говорила одна девочка. Рекламы нет вообще. Ну за исключением…
…За любые деньги выедем из столицы в безопасное место…
…Требуются люди, могущие постоять за себя и сберечь жизнь и имущество нанимателя…
…Молодая, красивая женщина готова принять помощь…
Да. Жители столицы то ли начинают сходить с ума от страха, то ли вообще лишились последних проблесков разума. Раздражённо откидываю газету в горящий камин. На улице крупными хлопьями падает снег. Хлопает входная дверь. Кого принесло?! Слышно негромкое бормотание, но я различаю знакомые нотки. Понятно, один из ребят. На лице мелькает страх, но поскольку я сижу спокойно, то она тоже успокаивается. Девочка, похоже, начинает оттаивать, и смотрит то на меня, то на маму с любопытством. Интересно, о чём она думает? В зале появляется жених Золки, пробегает торопливо на кухню, поклонившись нам.
— Кушать подано.
Королевская фраза любого спектакля. По моему лицу проскальзывает улыбка, и Юница приоткрывает от неожиданности свой ротик. Спохватившись, закрывает и выпячивает нижнюю губу. Это выглядит так забавно, что я, проходя мимо неё, неожиданно даже для самого себя взъерошиваю ей волосы. Девчушка ахает, и на её личике расцветает робкая улыбка, совершенно её преображающая.
— Идёмте, дамы. Нас ждут.
Аора торопливо поднимается, на ней по-прежнему то самое идиотское платье. Мой рот сам кривится при его созерцании. Баронесса, естественно, не подозревает причину моего презрения, торопливо осматривает себя, не находит ничего такого, мнётся, но поскольку что, что её дочь уже исчезли в дверях столовой, следует за нами…
…Словно настоящая семья. Муж. Жена. Ребёнок. Чужой… Муж. Чужая жена. И чужая, естественно, дочка. Мы молча едим, наконец баронесса не выдерживает:
— Что пишут в газетах?
— Ничего, кроме воззваний и лозунгов, госпожа. И объявлений сумасшедших.
— Сумасшедших?
Две пары глаз скрещиваются на мне.
— Да, дамы. Потому что только полный идиот может сейчас сообщать всем и каждому о том, что у него есть деньги и ценности. Да ещё в газетах.
Женщина догадывается первой, что я хотел сказать, снова опускает голову в свою тарелку, уже молча продолжая трапезу. Хлёсткий выстрел на улице. Это не привычная мне местная винтовка. Что-то другое. Может, трофей с фронта? Да мало ли стволов самого экзотического вида сейчас на руках? Появляется мажордом, со встревоженным видом сообщает:
— Ваша светлость, только что мимо дома проследовал отряд рабочих. Они вооружены.
— И что?
— В сторону дома эрца Ульриги.
Машу рукой, хотя это мой ближайший сосед.
— Скажешь, что они собираются делать.
Горн кланяется и вновь исчезает. Завтрак подходит к концу, и я встаю, чтобы идти к себе в кабинет, поскольку надо проверить ещё пару-тройку адресов из своего органайзера. Но тут вновь появляется мажордом с перекошенным лицом:
— Ваша светлость, рабочие вытаскивают из домов их владельцев и куда то уводят!
— И что тут такого? Либо на общественные работы, либо берут заложников. Или ты уже забыл, что к столице приближаются части с фронта?
Лицо Аоры белеет, а Юница становится серьёзной до невозможности. Горн тоже спадает с лица. Действительно, похоже, за последними событиями об этом все забыли. В двери раздаётся громкий стук. Молотят явно прикладами. Достали. Поднимаюсь на второй этаж открываю дверь балкона, перегибаюсь через ограждение. Внизу топчутся рабочие в кожаных чёрных куртках, с винтовками, на руках — зелёные повязки.
— Слушаю вас, господа.
Стук обрывается, незваные гости поднимают головы: