— Голод только часть, — согласился Глен, — но не все.
— Что касается меня, то я постоянно хочу есть, — сказал Ральф, — но это как-то становится все менее важным. Я все равно чувствую себя отлично.
— И я тоже, — произнес Стью. — Физически я никогда не чувствовал себя лучше.
— Очищая сосуд, — продолжал Глен, — вы также выбираете и весь скопившийся в нем мусор. Копоть. Грязь. Ощущение, конечно, великолепное. Это как клизма, очищающая все тело, весь ум.
— Ты всегда приплетешь что-нибудь забавное, Плешивый.
— Возможно, это определение не ласкает слух, зато оно очень верное.
— Это поможет нам против него? — спросил Ральф.
— А для чего же еще все это? — вопросом на вопрос ответил Глен. — Я даже не сомневаюсь в этом. Но нам остается только, ждать и наблюдать, не так ли?
Они продолжали идти. Кин выскочил из кустов, и некоторое время бежал рядом с ними, его коготки цокали по асфальту шоссе № 70. Ларри наклонился и потрепал его по холке.
— Старина» Кин, — сказал он, — догадывался ли ты, что ты всего лишь батарейка? Всего-навсего мощная батарейка с гарантированным сроком действия?
Кин не выказал признаков знания либо озабоченности по этому поводу, но завилял хвостом, показывая, что он полностью на стороне Ларри.
В этот вечер они разбили лагерь милях в пятнадцати восточнее Сиго, и как бы в доказательство того, о чем они разговаривали днем, впервые со времени ухода из Боулдера им нечего было есть. Остатки растворимого кофе они пили из одной чашки, передавая ее по кругу. Последние десять миль они не встретили на пути ни одной застывшей машины.
На следующее утро, двадцать второго сентября, они наткнулись на перевернутый «форд» с четырьмя трупами в салоне — двое взрослых и двое детишек. В машине было две коробки с крекерами в форме зверюшек и большой пакет заплесневелых картофельных чипсов. Крекеры сохранились гораздо лучше. Они разделили еду на пять частей.
— Не глотай их, Кин! — предупредил Глен. — Плохая собака! Где твои манеры? А если ты такой невоспитанный — насколько я могу судить, — то где твоя savoir-faire[26]?
Кин вилял хвостом и так смотрел на крекеры, что не оставалось сомнений, что savoir-faire он обладал не больше, чем манерами.
— Нужно есть корни, ежей, иначе умрем, — произнес Глен и отдал собаке последний крекер из своей доли — фигурку тигра. Кин проглотил его и снова стал принюхиваться.
Ларри экономил свою долю — около десятка фигурок животных — чтобы растянуть удовольствие. Ел он медленно и задумчиво.
— Вы когда-нибудь замечали, — спросил он, — что у фигурных крекеров слабый привкус лимона? Я помню его с детства. С тех пор я не ощущал этого вкуса до настоящего мгновения.
Ральф, перекладывавший два оставшихся крекера из ладони в ладонь, откусил один.
— Да, ты прав. В них есть лимонная добавка. Знаешь, мне бы хотелось, чтобы Ники был с нами. Я был бы не прочь разделить эти крекеры с ним.
Стью согласно кивнул. Они доели крекеры, и пошли дальше. Этим же днем они наткнулись на огромный грузовик, очевидно, направлявшийся в Грин-Ривер, — он аккуратно стоял на обочине, мертвый водитель застыл за рулем. В грузовике они нашли консервированное мясо, но никто из них, казалось, не хотел есть много этого мяса. Глен предположил, что желудки у них усохли. Стью сказал, что у мяса, по его мнению, неприятный запах — оно не испорчено, но слишком жирное. Слишком мясное. Его тошнит от этого запаха. Он смог заставить себя проглотить только маленький кусочек. Ральф же сказал, что с большим удовольствием съел бы лучше две-три коробки крекеров, и все рассмеялись. Даже Кин, съев маленькую порцию, удалился изучать другие запахи.
В эту ночь они заночевали восточнее Грин-Ривер, а рано утром увидели, что все вокруг припорошило снегом.
Около полудня двадцать третьего они вышли к высохшей пойме реки. Весь день небо было затянуто тучами и стало холодно — достаточно холодно для снега, подумал Стью.
Вчетвером они стояли на краю обрыва, Кин у ног Глена, и смотрели вниз и на другой край оврага. Где-то севернее, возможно, есть дамба, а может, ее снесли летние ливни. Что бы там ни было, но Сан-Рафаэль частенько являлась причиной наводнений, она стала пересыхать только в последние несколько лет. Наводнение размыло даже огромные тридцатифутовые плиты шоссе № 70. Овраг был футов пятьдесят в глубину, с обрывистыми краями, осыпающимися склонами — бутовая земля, голыш и осадочные породы. По дну медленно струился ручей.
— Боже праведный, — воскликнул Ральф. — Кто-то должен позвонить в департамент по ремонту дорог штата Юта!
Ларри вытянул руку.
— Посмотрите-ка сюда, — позвал он. Далеко внизу они увидели скопление странных, обтесанных ветром монолитов, а ярдах в ста ниже по течению Сан-Рафаэль — обрывки дорожного заграждения, куски кабеля, огромные глыбы асфальтового покрытия дороги. Обломок столба указывал на затянутое облаками небо, как апокалипсический палец, обмотанный проводами линии электропередач.
Глен, засунув руки в карманы, смотрел вниз на усыпанный галькой обрыв, на лице его застыло отсутствующее, мечтательное выражение. Стью тихо спросил:
— Глен, ты сможешь перебраться?
— Думаю, да.
— Как твой артрит?
— Бывало и хуже. — Глен улыбнулся. — Но, говоря честно, бывало и лучше.
У них не было веревки, чтобы обвязаться. Осторожно ступая, Стью начал спуск первым. Ему не нравилось, как иногда под его ногами, сдвигаясь, осыпался грунт. Один раз ему даже показалось, что вот-вот он не удержится на ногах и скатится вниз на самое дно, вызвав селевой поток. Ухватившись рукой за выступающий камень, он нащупывал ногой более устойчивую почву. Мимо него пронесся Кин, вздымая облачка пыли и осыпая вниз струйки земли, смешанной со щебнем. А уже через мгновение он стоял внизу, виляя хвостом, и дружелюбно лаял.
— Ах ты долбаный задавака, — проворчал Стью и осторожно спустился вниз.
— Я буду следующим, — сообщил Глен. — Я слышал, что ты сказал о моей собаке!
— Будь осторожен, Плешивый! Очень осторожен! Земля под ногами так и плывет.
Глен спускался очень медленно, обдуманно перебираясь от одной точки до следующей. Стью весь напрягался, когда сель начинал скользить под ногами Глена. Волосы Глена, разметавшиеся от легкого ветерка, отливали серебром. Стью показалось, что когда он впервые встретил Глена в Нью-Гэмпшире, малюющего пейзаж рядом с дорогой, то волосы его были только тронуты серебром. И пока ноги Глена не коснулись устойчивого дна, Стью с ужасом ожидал, что тот упадет и сломает себе хребет. Он облегченно вздохнул и похлопал Глена по плечу.
— Что за телячьи нежности, Техас? — пробормотал Глен, ероша шерсть подбежавшей к нему собаки.
Наступила очередь Ральфа — он передвигался очень осторожно и, наконец, спрыгнул вниз с высоты восьми футов.
— Вот так, — сказал он. — Будет смеху, если мы не сможем выбраться наверх и нам придется пройти миль пять в поисках более пологого склона.
— Будет намного смешнее, если начнется еще одно наводнение, пока мы будем заняты поисками, — ответил Стью.
Ларри легко и быстро спустился вниз и присоединился к ним минуты через три.
— Кто будет подниматься первым? — спросил он.
— А почему бы и не ты, раз уж ты такой шустрый? — съязвил Глен.
— Конечно.
Подъем занял у Ларри гораздо больше времени, дважды предательский грунт ускользал у него из-под ног, и он чуть не сорвался вниз. Но, наконец, Ларри взобрался и помахал им сверху.
— Кто следующий? — спросил Ральф.
— Я, — ответил Глен и направился к склону.
Стью поймал его руку.
— Послушай, — сказал он, — мы можем пройти вверх по течению и поискать более пологий склон, как предлагал Ральф.
— И потерять остаток дня? Когда я был ребенком, то мы взбирались по таким откосам за сорок секунд, а пульс был семьдесят ударов в минуту.
— Но ты уже не ребенок, Глен.
— Да, но кое-что от него все же осталось.
Прежде чем Стью успел возразить, Глен начал подъем. Поднявшись на треть, он передохнул, затем стал карабкаться дальше. Где-то на середине подъема он ухватился за выступ камня, который обломился под его тяжестью и полетел вниз, и Стью в ужасе зажмурил глаза, уверенный, что Глен сейчас полетит вниз следом за камнем и это будет конец.
— Вот дерьмо, — вздохнул Ральф.
Глен взмахнул руками, но удержал равновесие. Он ухватился за выступ правой рукой и поднялся еще на двадцать футов, отдохнул и снова стал карабкаться вверх. Каменный уступ рядом с вершиной, на котором он стоял, пополз вниз, и Глен, несомненно, упал бы, но Ларри подоспел вовремя. Он ухватил Глена за руку и вытащил его.
— Ничего страшного, — сообщил Глен стоящим внизу.
Стью облегченно улыбнулся:
— Как твой пульс, Плешивый?
— Думаю, ударов девяносто, — ответил Глен.
Ральф взобрался вверх, как горный козел, проверяя каждый уступ. Последним подъем начал Стью.
До самого момента своего падения Стью думал, что этот склон намного легче того, по которому они спускались. Уступы были шире, да и уклон более пологий. Но смесь известняка с осколками камней, разрыхленная сыростью, легко откалывалась под ногами. Стью, предчувствуя возможность беды, поднимался очень осторожно.
Он был уже по грудь над краем обрыва, когда выступ породы под его левой ногой внезапно исчез. Он почувствовал, что начал скользить вниз. Ларри попытался схватить его за руку, но на этот раз не успел. Стью схватился за торчащий обломок камня, но тот выскользнул у него из рук. Секунду он тупо смотрел на оставшийся в руках обломок, и тут скорость его скольжения стала увеличиваться. Стью отбросил обломок, чувствуя, как его охватывает паника.
Его колено стукнулось обо что-то, и резкая боль пронзила ногу. Стью ухватился за подвижную поверхность склона, которая теперь скатывалась вниз со все возрастающей скоростью, но в руках у него осталось только по пригоршне селя. Он катился вниз, дыхание замерло у него в груди. Футов десять он просто пролетел вниз и приземлился на лодыжку. Раздался щелчок. Боль была безумной. Стью завопил. И снова покатился вниз. Земля забивалась ему в рот. Острые края камней оставляли кровавые царапины на лице и руках. Приземлился он снова на поврежденную ногу, которая щелкнула еще в одном месте. Но теперь он не завопил, на этот раз он вскрикнул.