Поэтому сегодня днем я навестил почтенную леди и прямо поставил перед ней вопрос с упором на следующее: «Вы будете с нами?» Она сказала, что будет, но с определенными условиями. Она была совершенно откровенной, сказав, что мы абсолютно свободны в «мирских делах» — ее выражение — по руководству сообществом. Расчистка улиц, распределение жилья, включение электроэнергии.
Но она также предельно четко дала понять о своем желании, чтобы с ней консультировались по всем вопросам, касающимся темного человека. Она твердо верит, что все мы — фигуры в шахматном поединке между Богом и Сатаной; что главным агентом Сатаны является Противник, которого, как она сказала, зовут Ренделл Флегг (насколько она понимает, «это то имя, которым он сейчас пользуется»); что по приметам, известным только Господу Богу, Он выбрал ее Своим доверенным лицом в этом деле. Она верит, что приближается борьба и будет так — либо мы его, либо он нас. Она считает, что нет ничего главнее этой борьбы, и она непреклонна в том, чтобы с ней консультировались, когда наши обсуждения будут касаться этого… и его.
Сейчас я не собираюсь вдаваться в религиозный смысл всего этого или спорить о том, права она или нет, но должно быть очевидно, что перед нами ситуация, с которой мы должны справиться. Поэтому у меня есть ряд предложений».
Последовало короткое обсуждение соображений Ника.
Ник выдвинул предложение: не могли бы мы в качестве комитета согласиться не обсуждать сейчас теологическое и сверхъестественное значение дела Противника?
Проголосовав 7: 0, комитет согласился прекратить обсуждение, по крайней мере в то время, пока мы «на сессии».
Затем Ник выдвинул еще одно предложение: согласимся ли мы, что главным секретным делом комитета является вопрос о том, как нам справиться с этой силой, известной под именем темного человека, Противника или Ренделла Флегга? Глен Бейтмен поддержал это предложение, добавив, что время от времени должны обсуждаться и другие дела — такие как действительно неотложная потребность создания Похоронного комитета, что мы должны быть ближе к делу. Предложение прошло единогласно.
Ник вернулся к своему первоначальному предложению о том, чтобы информировать матушку Абигайль о всех общественных и личных делах комитета. И это было одобрено единодушно.
Решив дело о матушке Абигайль, комитет по просьбе Ника перешел непосредственно к вопросу о темном человеке. Ник предложил отправить на Запад троих добровольцев, которые бы внедрились в окружение темного человека с целью получить информацию о том, что там происходит на самом деле.
Сьюзен Штерн вызвалась первой. После короткого, но бурного обсуждения этого Глен Бейтмен внес свое предложение: решено, что ни один из членов как оргкомитета, так и постоянного комитета не имеет права участвовать на добровольной основе в выполнении подобных задач. Сьюзен Штерн пожелала узнать почему.
Глен: Все с должным чувством уважения относятся к вашему честному стремлению помочь, Сьюзен, но дело в том, что мы просто не знаем, вернутся ли вообще эти люди назад, когда и в каком виде. Тем временем мы заняты не такой уж незначительной работой по налаживанию жизни в Боулдере. Если вы уйдете, нам придется заполнить ваше место кем-нибудь со стороны и вводить его в уже пройденный вами курс дела. Не думаю, что мы можем позволить себе терять столько времени.
Сьюзен: Полагаю, что вы правы… или, по крайней мере, чувствую это… но меня действительно иногда удивляет, неужели эти две вещи — одно и то же. Или даже обычно одно и то же. Вы говорите, что мы не можем послать кого-нибудь из комитета, потому что так чертовски незаменимы. Поэтому мы просто… просто… как бы это сказать…
Стью: Прячемся за чужими спинами?
Сьюзен: Спасибо. Именно это я и имела в виду. Мы, прячась за чужими спинами, отправим туда кого-то, может быть, даже обрекая его на распятие или и того хуже.
Ральф: Что может быть хуже этого?
Сьюзен: Не знаю. Если кто-то и знает, то это Флегг. Просто я ненавижу это.
Глен: Вы можете ненавидеть это, но вы очень сжато выразили нашу позицию. Мы здесь занимаемся политикой. Первые политики новой эры. Мы должны быть уверены, что наше дело — нечто большее, чем те дела, из-за которых политики до нас отправляли людей на смерть в ситуации «жизнь или смерть».
Сьюзен: Никогда не думала, что буду заниматься политикой.
Ларри: Добро пожаловать в клуб.
Предложение Глена о том, что ни один из членов комитета не может идти в разведку, было принято единогласно. Затем Франни Голдсмит спросила Ника, по каким качествам следует отбирать будущих тайных агентов и что они должны будут выяснить.
Ник: «Мы не знаем, что можно узнать, до тех пор, пока они не вернутся. Если они действительно вернутся. Дело в том, что мы не имеем ни малейшего понятия о том, что он там замышляет. Мы более или менее напоминаем рыболовов, которые используют человеческую наживку».
По мнению Стью, комитету следует выбрать людей, которым можно полностью доверять. Все проголосовали за то, чтобы большая часть дискуссии, начиная с этого пункта и далее, была дословно переписана с аудиокассет в протокол заседания. Нам представляется важным сохранить дословную запись нашей дискуссии по делу о разведчиках (или шпионах) в связи с его особой деликатностью.
Ларри: У меня на примете есть кандидатура. Полагаю, для кого-то из вас, кто его не знает, это прозвучит обычно, но это может стать действительно хорошей идеей. Я предложил бы судью Фарриса.
Сьюзен: Что, этого старика? Ты, должно быть, с ума сошел, Ларри!
Ларри: Он умнейший человек из всех, кого я когда-либо встречал. И ему всего лишь семьдесят. Для сравнения — Рональд Рейган был президентом и в более преклонном возрасте.
Франни: Я бы не назвала это таким уж убедительным доводом.
Ларри: Но он здоров и бодр. И я думаю, что темный человек вряд ли подозревает, что мы можем послать такого старика, как Фаррис, шпионить за ним… и, как вы сами понимаете, мы должны принимать в расчет и его подозрения. Он наверняка ожидает от нас подобного хода, и я совсем не удивлюсь, если у него есть пограничные патрули, которые рассматривают всех входящих туда как потенциальных шпионов. И — это прозвучит цинично, я знаю, в особенности для Франни, — но если мы потеряем его, мы не потеряем кого-нибудь, у кого добрых пятьдесят лет впереди.
Франни: Ты прав. Это звучит цинично.
Ларри: И мне хотелось бы добавить последнее: я знаю, что Судья согласится. Он действительно хочет помочь. И я на самом деле думаю, что он с этим справится.
Глен: Еще одно мнение принято. Кто еще хочет высказаться по этому вопросу?
Ральф: Я скажу по-другому, потому как не знаю этого человека. Думаю, мы не должны швыряться человеком только потому, что он стар. В конце концов, смотрите, кто здесь главный — старая женщина, которой уже сто с лишним.
Сьюзен: Послушай, Ларри. А что, если он одурачит темного человека, а потом умрет от сердечного приступа во время выполнения задачи по возвращению назад?
Стью: Это может произойти с каждым. А вдруг какой-нибудь случай?
Сьюзен: Я согласна… но со старым человеком вероятность несчастного случая увеличивается.
Ларри: Это верно, но ты не знаешь Судью, Сьюзен. Если бы ты знала, то поняла бы, что все «за» перевешивают все «против». Он действительно умен. Защита отдыхает.
Стью: Думаю, Ларри прав. Это то, чего Флегг не ожидает. Я поддерживаю предложение. Кто за?
Комитет проголосовал 7:0.
Сьюзен: Ладно, я пошла навстречу тебе, Ларри. Может быть, теперь ты пойдешь навстречу мне?
Ларри: Да, это политика, верно. — Общий смех. — Кто же это?
Сьюзен: Дайана Юргенс. Она самая мужественная женщина из всех, кого я знаю. Конечно, ей нет семидесяти, но я думаю, что если мы объясним ей, в чем дело, она согласится.
Франни: Да, если нам действительно это нужно, думаю, она подходит. Я поддерживаю предложение.
Стью: Выдвинуто и поддержано, чтобы мы обратились к Дайане Юргенс. Кто за?
Принято единогласно.
Глен: Хорошо, кто номер три?
Ник (зачитывает Ральф): «Если Франни не нравится предложение Ларри, то, боюсь, мое ей понравится еще меньше. Я предлагаю…»
Ральф: Ну, здесь говорится, что он хочет предложить… Тома Каллена.
Шум удивления.
Стью: Тише. Сейчас слово за Ником. Он столько написал, что ты лучше просто читай, Ральф.
Ник: «Прежде всего, я знаю Тома так же, как Ларри знает Судью, а может, даже лучше. Том любит матушку Абигайль. Ради нее он готов на все, даже поджариться на медленном огне. И это действительно так — без всяких преувеличений. Он пойдет на костер ради нее, если она его об этом попросит».
Франни: Ник, никто в этом не сомневается, но ведь Том…
Стью: Пусть Ник продолжает, Франни…
Ник: «Мой второй довод такой же, как и у Ларри насчет Судьи. Противник не ожидает, что мы пошлем шпионом умственно отсталого. Ваша общая реакция на мое предложение, может быть, наилучший аргумент в его пользу. Мой третий и последний довод: хотя Том и умственно отсталый, но он не дурак. Однажды, во время урагана, он спас мне жизнь, и он отреагировал намного быстрее, чем это сделал бы на его месте кто-нибудь другой из тех, кого я знаю. Том как ребенок, но даже ребенка можно научить делать определенные вещи, если его натаскать и обучить. Я не вижу проблемы в том, чтобы дать Тому запомнить очень простую легенду. В конце концов, они скорее всего решат, что мы отправили его потому…»
Сьюзен: Потому, что не захотели, чтобы он портил нам наследственность? Нечего сказать, отлично придумано.
Ник: «… потому, что Том умственно отсталый. Он даже может сказать, что безумно ненавидит тех, кто его отправил, и хочет вернуться назад, чтобы им отомстить. Единственный приказ, который мы должны внушить ему, — никогда, что бы ни случилось, не менять своей легенды».
Франни: О нет, я ни за что не поверю…
Стью: Продолжай, Ник. Соблюдайте порядок.