Строй заключенных, тихо стоящих по обеим сторонам прохода, был чем-то сродни почетному караулу. Многие из них с удовольствием посмотрели бы, как менту выпустит кишки новое чудо природы и робототехники в одном лице, но единицы могли бы похвастаться смелостью бросить вызов чудовищному минотавру, притаившемуся в дальнем уголке лабиринта Сан-Антонио. Всеволод героем не был, и бой-то пообещал, наверное, по глупости, но отступиться в этом крысятнике он просто не имел права.
Двери в камеры в личное время заключенных не запирались, да и зачем это было делать? Камеры слежения, чипы, вживленные в тело, грозные кентавры, напичканные средствами подавления – все это внушало хозяевам Сан-Антонио уверенность в собственном превосходстве. Хотя, наверное, так и было. «Базис Секьюрити Рубеж», его исследовательские лаборатории, старший медицинский персонал и совет директоров волновала только прибыль. Обществу, людям вне стен лаборатории-тюрьмы тоже было чихать на судьбу оступившихся. Но больше всего плевать было самим заключенным, и вот от этого строился мировой порядок в крохотном государстве…
– Пора, – Всеволод поднял глаза и оглядел высокую худую фигуру гонца. Оранжевая роба на том свисала, будто мешок, явно была велика, редкие седые волосы, пара говорящих татуировок и бессмысленный взгляд остекленевших глаз.
– Пора так пора, – спрыгнув с нар, Курехин в последний раз оглядел камеру, ставшую его домом на последние два дня. Пригладив волосы рукой, майор подошел к зеркалу и, проведя рукой по подбородку, резко развернулся, а затем зашагал вслед за гонцом.
Коридор корпуса и пару пролетов до лифта преодолели не спеша. Зэк никуда не торопился, да и сам майор не спешил в спортивный зал. Сначала они прошли мимо камер жильцов с особыми привилегиями. В таких комнатках можно было увидеть кальян или полки с книгами, а кое-где наблюдались и ноутбуки. Странный порядок для странного мира, но разбираться в вольностях виртуального бреда было явно не с руки. Кабина лифта отворила свои створки почти дружелюбно. Войдя в кабину, Всеволод невольно залюбовался огоньками индикатора, отмеряющими этажи, а заодно и его последние минуты. Механизм подъемника, урча, вел кабину по вертикальной шахте, а за прутьями двери проплывали лица. Незнакомые, заинтересованные и безразличные, пока, наконец, и этот странный парад не закончился. Глухо бумкнув, кабина замерла на последнем этаже.
В ту же секунду воздух вокруг разорвался от рева тысячи глоток. От обилия оранжевого цвета запестрило в глазах. Резкая диковатая музыка, завывающая из огромных колонок под потолком, сменилась невнятным бормотанием, и звуковая волна больно ударила по барабанным перепонкам. В тот же миг около майора появились пара парней, крепких мускулистых латиносов с обилием пирсинга и татуировками банд на запястьях. Подхватив Всеволода под руки, они начали проталкиваться сквозь беснующуюся толпу. Кое-где даже пришлось применить силу, и несколько особенно преданных поклонников отправились на пол с разбитыми носами, но шоу только начиналось. Оказавшись около ринга, Всеволод оглянулся, пытаясь найти хоть какой-то шанс на спасение, но тут свет в зале погас, и наступила тишина.
– Дамы и господа! Бой века! – Голос ведущего показался Всеволоду знакомым, но вот где и когда он слышал эти интонации, майор вспомнить не мог. Да и не до того было. Ненависть и азарт собравшихся вокруг людей был почти материален. Запрет на убийство вот-вот готов был рухнуть, но чей-то непоколебимый авторитет заставлял ждать очередного кровавого шоу, действа в этих стенах нередкого и почти наверняка зрелищного. – Сегодня мы станем свидетелями интереснейшего события, схватки, где столкнутся два вечных соперника: закон и грубая сила, порядок и своеволие, правда и ложь.
Зал вокруг вновь взорвался, и грохнувшие лампами юпитеры на миг ослепили майора, заставив прикрыть глаза рукой.
– В левом углу ринга всем нам известный Злой, чемпион одиннадцатого блока по боям без правил. Встречаем!
Зазвучала торжественная музыка, и Курехин в первый раз за эти два дня вновь увидел своего соперника. Как же он изменился! Ни заискивающей неуверенности, ни суетливых движений. Куликов двигался плавно, мягкой пружинистой походкой, скаля редкие зубы и потряхивая головой в такт ритмам дикарской музыки, заполнившей все свободное пространство.
– В правом углу, – резкий удар в спину заставил майора шагнуть вперед, и зал заулюлюкал, завопил, заверещал в исступлении при виде жертвы. – Наш всеми горячо любимый гражданин начальник. – Жидкие издевательские аплодисменты и новая порция ненависти. – Бой интересен тем, что впервые с момента открытия этой тюрьмы живой человек без принуждения, по собственному разумению бросает вызов биоморфу. Шоу началось!
Проскользнув под канатами, Злой закружился на месте в причудливом танце, давая понять, что готов, и Всеволоду вдруг поплохело. Скорость, с которой двигался зэк, стремительные отточенные движения, узкие стальные жгуты мышц играющих под болезненно-бледной кожей – все это потрясало до глубины души.
– Ну что же, – Курехин вдруг почувствовал что-то, давно таившееся глубоко внутри него. Давным-давно забытое чувство, которое он старательно прятал внутри себя. Боевой азарт, исступление, слепая ярость, коей и так был заполнен воздух. – Поиграем.
Проскользнув под канаты, он вскочил на ноги и, поведя плечами, закружил вокруг биоморфа, стараясь угадать, когда тот начнет атаковать, но сделать этого, разумеется, не смог. Первый молниеносный выпад урода пришелся как раз в челюсть, и, если бы не мгновенная реакция майора, на этом бы бой и закончился. Отскочив в сторону, Всеволод тряхнул головой и на секунду встретился взглядом с бледными, почти выцветшими глазами Злого.
– Ну как, – усмехнулся тот. – Понравился мой гостинец?
Резкий бросок вниз – удар пяткой, в другой ситуации способный раздробить коленную чашечку, пришелся в молоко, и, чтобы не попасть под серию ударов ногами, Курехин завертелся на месте, прикрывая голову руками. Биоморф не дрался, скорее, играл, как делает это кот, поймав и слегка придушив мышь. Вселяя ложную надежду, давая своей жертве крохотный шанс ускользнуть, Злой останавливал атаку на пике и парой сильных, грубых ударов пресекал попытки противника войти в контакт.
Очень скоро, сплевывая кровь из разбитого рта, майор уверился, что биоморф не умеет драться ни в одном из известных ему стилей. Тут не пахло физическими упражнениями, годами тренировок, дисциплиной тела и духа. Куликов дрался как уличный боец, особо не церемонясь, не давая противнику шанса подняться, готовый ударить и лежащего на полу, и оказавшегося к нему спиной.
События стали нарастать с пугающей майора быстротой. Вот биоморф перед ним, вполне предсказуем и почти досягаем, и тут же тело пронзает дикая боль, а сам Злой оказывается в дальнем конце ринга, чтобы взять разбег.
Через пару минут кровь из разбитой брови ослепила глаза, но, разумеется, никто не спешил останавливать бой, как бы сделали это в цивилизованном обществе. В груди клокотало, несколько ребер явно были сломаны, а тошнота и дезориентация не позволяла сосредоточиться на противнике.
– Первый раунд закончен, – недовольный ор и свист с верхних трибун вновь взорвали притихшую до этого толпу. Покачиваясь, Курехин отправился в свой угол.
– Как ты? – Кто-то сунул в руку бутылку с водой и принялся вытирать кровь с лица.
– Лучше не бывает, – Всеволод попытался сфокусировать взгляд на нежданном помощнике и, к своему удивлению, узнал Давыдова.
– С морфом тебе не справиться, – резюмировал тот, опасливо поглядывая на бойца в противоположном углу.
– Как ты здесь оказался? – Новый сгусток крови оказался на полу и, вцепившись в бутылку с водой, Всеволод сделал пару жадных глотков.
– Пей, пей, – хитро закивал Семен. – Это тебе поможет.
– Что это? – Вкус у жидкости был странный, чуть кисловатый, будто и не вода, а минералка.
– Скорость, – усмехнулся аналитик. – Я тут тоже сложа руки не сидел. Пришлось, конечно, попотеть, но дело того стоило. В твоей воде наркота.
– Урод, – почувствовав рвотный позыв, майор сложился вдвое, но вцепившийся в него Давыдов злобно зашипел на ухо:
– Не вздумай выплевывать, идиот. Это твой единственный шанс. Тут его зовут «быстрый кайф». Увеличивает скорость, поднимает общий мышечный тонус и кровообращение, а главное, убивает всяческое чувство самосохранения, что в твоей ситуации единственный выход.
– Это не поможет, – покачал головой майор.
– Как знать, – усмехнулся Семен. – В беззаконии свои порядки. Пока ты соизволил лично лезть в петлю, что в твоем положении было не таким уж и плохим вариантом, я посетил местных старожилов и поинтересовался правилами ведения боя. Сначала они отнекивались, говорили, что бои без правил потому и без правил, чтоб им не следовать, но на деле все оказалось достаточно банально. Четыре раунда по три минуты каждый. Бой останавливается по истечении времени или после того, как боец не может подняться. Только так. Так что тебе либо сломанный позвоночник, либо ублюдка измотать. Отходняк, конечно, после «быстрого кайфа» будет еще тот, но времени он тебе выиграет на пару раундов точно.
– Есть еще? – Свинтив пробку, майор отправил в глотку остатки жидкости и вопросительно посмотрел на Давыдова.
– Закончилось, – развел тот руками. – Эту дозу и то пришлось доставать с большими приключениями, о которых лучше не вспоминать, так что действуй наверняка и без церемоний. Это не первенство школы, а форменное избиение. Будет возможность ударить исподтишка, не сомневайся.
Второй раунд начался лениво. Септик остановил кровь из разбитой брови, а сидевшие в зале несколько поостыли, недоумевая, почему морф не расправился с соперником в первом раунде. Покружив по рингу, Злой сделал пробный заход, метя Всеволоду в солнечное сплетение, но тот, к его изумлению, почти играючи ушел от удара и вместо того, чтобы, как это уже было, попытаться уйти в глухую оборону, нанес несколько жестких ударов в корпус, заставив Куликова попятиться.