– Господин Курехин? – Старший, остроносый с выбритым до синевы подбородком чернорубашечник шагнул навстречу майору и почти приветливо кивнул. – Мы обязаны сопроводить вас в зал приема.
– Да я бы и сам справился, – попытался пошутить Всеволод, но, встретившись взглядом с офицером, понял: эти парни потащат даже на веревке, независимо от его возражений, желаний и навыков рукопашного боя.
И вдруг картинка перед глазами начала стремительно меняться. Вместо черных стен и красного неба появились голубые проблески, озарявшие немалый внутренний двор. Сначала небо, затем трава под ногами и чуть ли не воздух медленно стали приобретать свой естественный цвет. Рассудок, трижды обманутый, замороченный ложными сигналами отравленного мозга, сопротивлялся из последних сил, но справиться с изменениями самостоятельно был не способен.
– Вы удивлены? – Всеволод обернулся и отшатнулся. Нет, военный на входе, так же как и его напарник, не превратились в чудовищ, источающих смрад и ужас. У них не выросли рога и копыта, а скорее уж наоборот. Вид у парней стал самый что ни на есть благообразный. В одно мгновение из штучных убийц и упырей бойцы превратились в офисных клерков в дорогих костюмах. Туфли из крокодиловой кожи, запонки желтого метала и дорогие часы с замысловатыми тяжеловесными браслетами, только дорогая ткань пиджаков продолжала топорщиться в правильных местах, да и льда во взгляде прибавилось. Вышколенные убийцы-халдеи, приветливо улыбающаяся смерть, может, и не тронет…
– Не волнуйтесь, – голос второго, широкоплечего блондина в элегантных очках, был будто надломлен, чуть с хрипотцой. Светлый шагнул вперед и вдруг ударил ни с того ни с сего. Точный, выверенный бросок, пальцы сложены прямо, острием. Не ослепить, не вывести из строя. Убить, быстро, без проволочек.
К счастью, даже в цифровом виде рефлексы не подкачали. Уйдя из-под удара, майор быстро, без лишних движений, перехватил руку нападавшего и, придав телу потенциального палача направление, отправил его прямиком в стену. Резко развернувшись, Всеволод принял на сгиб локтя выпад второго и, отбив руку, нанес несколько резких ударов в корпус, уводя противника в защиту. Впрочем, тот идти вперед особо не спешил. Видя, как напарник, попытавшись оставить горельеф на гладкой поверхности черной цитадели, мягко оседает на землю, он закружил, обходя Курехина и изредка огрызаясь ударами в голову. Раз за разом, круг за кругом, выпады становились более хлесткими, парень щупал оборону, пытаясь найти слабые стороны противника, и Всеволоду, натасканному в свое время инструкторами боевого самбо, пришлось попотеть.
– Что здесь происходит? – прошипел майор. – Меня пригласил барон!
– Пригласил, – кивнул противник и вдруг, присев, крутанулся по низу, метя носком дорогой туфли в пах. Снова пришлось уходить, вертеться, закрывать причинные места и бить, бить, бить.
– Так в чем же дело? – Следующий выпад пришелся прямиком в скулу, раскрасив небо яркими всполохами и окончательно срывая планку. Долгие недели скитаний майор старательно тушил в себе эту искру, маленький огонек, способный вызвать лесной пожар, сметающий все на своем пути.
Почувствовав слабину Всеволода, боец расслабился и, раскрывшись, получил сокрушительный удар в солнечное сплетение. Перехватив руку, Курехин поднырнул и, что есть силы дернув на себя, отправил бойца на землю. Еще один рывок, переворот, мерзкий хруст сломанной кости и вой, звук, не способный принадлежать человеку, скорее раненому зверю. Уходя от удара, майор сам рухнул на землю и, перекатившись, чуть было не получил пинок от очнувшегося напарника пострадавшего. Удар в ахиллово сухожилие быстро расставил приоритеты, выпад в глаза и следующий, по кадыку, автоматом. Хруст, мерзкий, но такой приятный слуху, и хрип поверженного противника.
– Хватит, – голос раздался из ниоткуда, и был мягок и спокоен. – Хватит, господин Курехин, иначе вы мне всех зихерхайтсполицай[40] угробите.
Барон Генрих фон Клаус оказался бравого вида мужчиной, с армейской выправкой и прямым пробором в выбеленных сединой волосах.
– Вы же майор? Оберстлейтенант вам более к лицу. У вас же, у русских, на погонах звезды? Да?
Вытирая кровь с разбитой губы – один из подонков все-таки достал Всеволода по лицу, внимательно наблюдал за вновь прибывшим, силясь понять, чего же тот добивается. Понять это было не мудрено, Генрих фон Клаус расставлял точки над «i», показывал, чьи в лесу шишки. Трех остальных, о которых упоминала Катрин, майор еще не видел, но и этот белесый, словно линь, зализанный, с породистым лицом и цепким взглядом мужчина ничего, кроме неприязни, почему-то не вызывал. Слишком уж показным было его поведение. Те же фразы. Барон каким-то образом с легкостью, почти играючи, обходил переводчик в ушах Всеволода. Часть фраз звучала для майора на русском, но некоторые, например, звания, больно резали по уху немецким, лающим.
– Что все это значит? – наконец отдышавшись, поинтересовался Всеволод. Взгляды мужчин встретились, и лицо барона исказила узкая, почти лисья ухмылка.
Сухо прозвучал выстрел, затем второй.
– Проверка, – просто и буднично, будто под ногами у него не лежала пара еще теплых, но уже стремительно остывающих тел. – Вы не беспокойтесь, герр майор, это отребье национал-патриотического толка. У меня таких хоть отбавляй. Вы не поверите, но идеи расовых чисток мне не по душе, хоть иногда я вынужден соглашаться с некоторыми доктринами ныне покойного Пауля.
– Вы знали Геббельса? – Брови Всеволода взметнулись, а неприязнь к этому лощеному типу усилилась. – Однако вы не похожи на старика.
– Я могу быть тем, кем хочу, но не стоит более здесь задерживаться. Все, что мне надо, я выяснил, – барон склонил голову набок и указал на неприметную дверь в стене. – Пройдемте, и вы получите ответы на давно терзавшие вас вопросы. Их ведь у вас немало, я так понимаю.
– Понимаете вы верно, – Курехин поморщился и с облегчением отметил, что один из его поверженных противников подает признаки жизни.
Подойдя к двери, фон Клаус провел ладонью – еще один показушный жест, – и та сама по себе распахнулась, пропуская мужчин внутрь. Узкий длинный коридор, застеленный ковровой дорожкой, глушившей шаги, вывел в странного вида помещение. Посреди него за контрольным пунктом сидели все те же двое встречающих, но на этот раз вполне здоровые и жизнерадостные, и, лениво поглядывая на мониторы, что-то отмечали в пухлых тетрадях. Мониторов было много, если не сказать чрезмерно, и каждый из них отображал картинку личной трагедии, беды или замешательства. От этого оборудования просто веяло отчаянием и разбившимися надеждами. Поймав на себе взгляд майора, немецкий офицер развел руками.
– А вы разве не знали, что множественность копий в виртуальной реальности – само собой разумеющийся факт? Сознание, правда, раздваивается, но моим полицейским бригадам не привыкать.
– А что это за мониторы?
– Наблюдение, – барон пожал плечами. – Стефан, объясни.
Вскочив с места, Стефан, тот самый парень, что совсем недавно, приветливо улыбаясь, попытался сломать Курехину кадык, вытянулся в струнку и затараторил, будто по-написанному:
– Пост номер два, наблюдение за комнатами претендентов на обеспечение «Нового рубежа». Контролируемый сектор «Гуманитарный». Способ наблюдения пассивный. Журнал ведется в соответствии с указанными правилами. За последние двадцать четыре часа следующие потери: Андрей Кравцов, доцент, Северодвинск. Семьдесят пятого года рождения. Причина смерти – крупная кровопотеря в личном испытательном периметре.
– Видите, майор, – барон легко повел плечами. – Слава о нашей локации давно уже покинула пределы глобальной сети. Нас знают, к нам хотят присоединиться. Нас ставят в пример и подражают. В отличие от конторы «Новый рубеж», что силится вывести свои мощности и достигнуть наших показателей, мы самодостаточная колония как по эту, так и по ту сторону информационного канала.
– А чего ради вы мне это говорите? – нахмурился Всеволод. – Я не претендент, или как вы там это называете. Мое появление в этом цифровом аду – досадная ошибка. Я расследовал странные несчастные случаи, связанные с некими информационными технологиями…
– Думаете? – Генрих почти насмешливо посмотрел на майора. – Ничто в этой жизни не происходит случайно. Уйму лет назад, когда вы еще не появились на свет, я получил свой первый железный крест, и думал, что могущество третьего рейха сделает этот мир лучше.
– Ничего не понимаю.
– А я вам объясню. Свой тест на профпригодность вы прошли блестяще, и пока мои товарищи по оружию находятся в стазисе, мы с вами можем пооткровенничать. Устал я от местных. Люди ведь не просто к нам приходят. Их греет идея, возможности, благополучие. Возможности наши безграничны, как в этом мире, так и в мире внешнем, и чтобы вам это продемонстрировать…
Сухой щелчок пальцев немца, и реальность вновь изменилась. Вместо зала без окон, с двумя вышколенными лакеями, перед глазами Всеволода открылся уютный, удобно обставленный кабинет. Мягкий свет, уютные кресла и бар с алкогольными напитками, но главное – книги. Книжные полки заполняли все пространство. Кожаные корешки солидных фолиантов соседствовали на полках с простенькими тонкими брошюрами, золотое тиснение стояло в ряд с сухим типографским шрифтом. Всеволоду даже показалось, что на одной из полок ему почудилась подшивка «Науки и мира», но он быстро прогнал эту мысль из головы, решив, что и внешнего бреда для него достаточно.
– Хотите выпить? – Барон по-хозяйски зазвенел бутылками, но вдруг передумал и, вальяжно махнув рукой, направился к креслу с выгнутой спинкой. – Угощайтесь, если желаете, а мне еще рано.
– Я все равно не понимаю, зачем этот разговор? – нахмурился Всеволод, проигнорировал предложение хозяина и без спроса устроился в кресле напротив. Мягкий дневной свет – не тот, что встретил их по прибытии, а привычный, просачиваясь сквозь неплотно запахнутые шторы, делил кабинет на две ровные половины. На одной, откинувшись на спинку, с интересом наблюдая за гостем, сидел один из четырех ариев, полубог своего маленького виртуального мира, на другой расположился Курехин.