– Да просто чтобы вы поняли все преимущества своего положения, а заодно решили, нужно ли вам оно. Мы не бросаем слов на ветер. Ваш носитель не будет ни в чем нуждаться, так же, как его ближайшие родственники и супруга. Кто работает на нас, получает по делам своим, а платим мы не скупясь.
– Вы меня вербуете?
– Да.
– А с руки ли такому представительному дяденьке самому мараться?
– Слышу в ваших словах сарказм и недоверие, – барон почти трагично покачал головой. – Сам и только сам. Маленькие винтики в теле огромной машины можно поручить закручивать и техперсоналу, но управлять ею, вводить в эксплуатацию основные блоки – святой долг главного технолога. Вы умный человек, майор, и должны понимать, что вскоре произойдет. Люди сами выбрали себе палача, и он, всемогущий и всеобъемлющий, сделает свою работу.
– Хотелось бы верить, – в тон немцу, почти нараспев, весело произнес Курехин. Он, как никто другой, видел все слабые стороны очередного крестового похода. На карте современного Питера имелось, как минимум, с десяток мест, где сигнал GSM отсутствовал вовсе, а зоны покрытия 3G были настолько смехотворно малы, что о них и говорить не хотелось. Что уж тут… Сопротивлялась Россия-матушка импортному прогрессу изо всех своих сил, на благо ли или во вред, сказать было сложно, но имперские планы сидевшего перед ним барона висели на живой нитке.
– Я знаю, о чем вы думаете, – усмехнулся барон. – Ваша команда, те, кто пришли сюда с некой, пока не ясной мне миссией, интересна и занимательна, но даже самые хитрые и умные ее члены не понимают, во что они ввязались. Вы знаете, майор, ну допустим, в качестве сладкого, что зоны покрытия сотовой связи, как правило, сопряжены с количеством абонентов и густотой населения района?
– А что у меня за команда такая? – выгнул бровь Всеволод, и арий в тот же миг рассмеялся звонким, почти юношеским смехом. В глазах реликта проскользнула искорка садистского веселья.
– Интересная команда, – Генрих фон Клаус, в который уже раз продемонстрировав своему собеседнику ряд белоснежных ровных зубов, откинулся в кресле и, вытащив из ящика письменного стола изящную черную трубку с красным мундштуком, начал ее раскуривать. – Я думаю, вам будет интересно узнать, что ваш друг, ныне полковник Капустин, ведет «Новый рубеж» без малого пять лет. Давыдов – да, не удивляйтесь, – блаженный Сема не кто иной, как капитан Федеральной службы безопасности, в чьем подчинении без малого рота головорезов, готовая в любой момент начать вертикальный штурм института. Только вот одна незадача. Рубежевцы – пустышка, пшик, дырка от бублика. Все, что имеют они, – а надо отдать должное, база их весьма обширна, – но это крохи с барского стола. Девяносто процентов специалистов, работающих в их дата-центрах – наши ставленники. Кто по доброй воле, кто из-за жажды наживы, что к доброй воле отношу с трудом, а кто и под диктовку. Без диктатуры обойтись не получается.
– Увы и ах, – майор прищурился и с интересом посмотрел на собеседника. – Но что-то подобное я и подозревал. Показная уринотерапия, визги по поводу неудобства походной жизни – Давыдов иногда перебарщивал, но подозревать его в чем-то с самого начала я не мог, да и не хотел. С другой стороны, его успехи в работе с ножевым оружием и проблески в использовании огнестрельного могли вызвать зависть у кого угодно…
– Но вы об этом не задумывались?
– Верно.
– И видите, что у нас вышло. Вы, майор, даже не деталь для них. Возможно, испытуемый, попавший сюда не по воле случая, а намеренно. Вы даже не инструмент. Скорее потерпевший, чем ключевая фигура. Эмиссары обеих ваших спецслужб пришли сюда по своим шкурным интересам, и, думаю, что все их старания пойдут прахом, когда они уяснят, что собой представляет порядок Ариев, новых хозяев сети.
– Стойте, барон, вы циник, мерзавец и садист, но далеко не глупы…
Барон вновь залился молодецким хохотом.
– Люблю наглецов! – отсмеявшись и промокнув глаза белым платком, Генрих вновь принялся посасывать трубку, выпуская в потолок струйки ванильного дыма. – Вас бы запороть, майор, звезду на спине выжечь или ремней нарезать, но как ни погляжу, вспоминаю себя в молодости. Такой же циник был, и без, как там у вас, у русских, императора в мозгу?
– Царя в голове, барон, – Всеволод уже приметил стоявшую на столе тяжелую хрустальную пепельницу в бронзовой оправе с головой льва и решил, что данного орудия будет вполне достаточно, чтобы если не убить, то оглушить этот зарвавшийся архаизм нацистской Германии, вообразивший себя Создателем. – У нас на Руси всегда цари были. Это уже позже императоры, но те долго не протянули. Ответственность большая. Но не будем отвлекаться. Вы не глупец, но строите свое могущество на паре компьютерных железок, кои в любой момент могут быть обесточены. Пьяных экскаваторщиков еще никто не отменял, и эта беда не только евроазиатская.
– Нас невозможно отключить, майор, – Генрих фон Клаус почти торжественно кивнул. – Наши базовые модули интегрированы во все сферы деятельности человека. На это ушло немало времени и денег, но получилась славная картина. Если вы решите отключить локацию извне, то интернетом тут не обойтись, хотя, как отключить глобальную сеть, я решительно не представляю. Но даже если интернет падет, наше господство от этого не пострадает. Локальные банковские сети, системы глобального позиционирования, бот-сети частных компьютеров, подключенных к интернету через беспроводные модемы и зеркала. На любом сервере, на любом жестком диске есть частичка нашего порядка, и от этого уже не уйти. Но чтобы вы поняли до конца, как мы достигли подобного, хочу рассказать вам одну историю.
Я и десять моих товарищей по приказу фюрера были откомандированы в отдельное Квантунское медицинское подразделение, где занимались исследовательской работой наряду с несколькими японскими учеными, чьи имена ныне утеряны для истории. Несколько лет кропотливых трудов, исследований в области химии, нейрохирургии и еще десятка ключевых дисциплин дали нам удивительную возможность прикоснуться наконец к самой неизведанной части человеческого тела, к святая святых любого живущего на земле существа. К мозгу. Мы создали то, что одни могли счесть святотатством, а другие предметом поклонения. Вечная жизнь, вечная молодость, возможность воплотить в жизнь мечту любого пацифиста. Представьте себе мир без войн и насилия, голода и болезней, нужды и предательства. Локацию, где всегда светит солнце или, наоборот, идет снег. Миры, в чьих озерах и реках вода не отравлена химическими отходами, а окна домов не видели копоти и сажи мегаполисов. Мир гениев, чемпионов, людей, не думающих о светлом будущем, ибо оно наступило.
– Слишком красиво для того, чтобы быть правдой, – хмуро кивнул Всеволод.
– И я, майор, не могу с вами не согласиться. Мы хотели создать именно то, чем грезили все современные религиозные конфессии, но вместе с тем столкнулись с одной нешуточной проблемой. Полигон для испытания был слишком узок. Некоторые химические элементы блокираторов мозга совершенно нормально работали на азиатах, но европейским нациям приносили только инсульты, инфаркты и другие побочные эффекты. К примеру, блокиратор «Б», ответственный за фильтрацию зрительных образов носителя, применим к корейцам, в то же время у австралийца происходит паралич нижних конечностей. Естественно, мозг у всех работает одинаково, но катализаторы обязаны соответствовать тем жизненным условиям, в которых вырос и живет человек… Вторая проблема, с которой мы столкнулись, – это слишком узкая пропускная способность. Радиосигнал на тот момент не был совершенен настолько, насколько мы это видим сейчас. Данные с установок зачастую бились, и испытуемый умирал в десяти случаях из двадцати. Потом случилось непредвиденное. Все мы лишились тел.
Всеволод вопросительно взглянул, но барон только отмахнулся.
– Снаряд союзников попал в наше здание, да так удачно, что весь исследовательский состав вмиг превратился в калек. Парализованные, ослепленные, мы пребывали в анабиозе, накачанные наркотиками. И, как оказалось, не зря. Из Берлина пришел приказ во что бы то ни стало сохранить наши светлые умы, и японские хирурги опробовали на нас одну интересную операцию. Подобных не могут делать и до сих пор, но у косоглазых был большой опыт в отношении китайских военнопленных. Наших тел больше не стало. Мозг, глазные яблоки, позвоночник и большинство центральных нервных волокон были изъяты из тела, будто косточка из спелого плода, и помещены в капсулы с питательным раствором. Вы не поверите, но во время операции и дальнейшей транспортировки я даже не терял сознания. Наши химикаты те самые, что разрабатывал отдел, – заблокировали и тем самым отгородили мозг от всех болевых ощущений. Через три месяца мы попали в еще более затруднительное положение, оказались на морском дне в субмарине, подбитой русскими. Русские же достали все наши записи и нас самих, жалкие остатки человеческого тела и лучшего европейского ума, а затем поместили в свои лаборатории. На нас же и стали ставить первые эксперименты. Казахстан, Россия, Беларусь – крупные исследовательские лаборатории, разбросанные по всему материку, продолжили нашу работу. Но им было проще. Если мы должны были работать почти вслепую, ограниченные техническим прогрессом, то теперь в руках потенциальных творцов были лазерные микроскопы, тончайшие хирургические инструменты, современные биологические лаборатории и конечно же компьютеры. И знаете, у них получилось. Только вышла небольшая заминка. Все немецкие офицеры, а точнее, их сознание, претерпели некоторые изменения. Они сошли с ума.
– И вы?
– И я. Исключений тут нет.
– И как вы спокойно говорите об этом, барон!
– Я свыкся, майор. Более того, жертвой обстоятельств я себя не считаю, так же, впрочем, как и трое оставшихся в живых, с коими вы вскоре познакомитесь. Мы проделали гигантскую работу. Первый, завербованный личной мной, был глава службы безопасности Белорусского исследовательского центра. Он и помог вывезти часть оборудования, а также части того, что осталось от меня и еще нескольких моих товарищей. Он жаждал денег, хотел быть богатым и могущественным, и он поставил на команду чемпионов.