— Что ж, это неплохая идея. Внешность у тебя классическая, учишься нормально, вполне возможно, что прикладная целесообразность — твое призвание.
— Тем более, мы только-только начали ее изучать, еще ничего не упущено...
— Молодец. Совсем ты у меня взрослый и серьезный.
— Я хотел уточнить насчет внешности, мама. Ты сказала — классическая. А что это значит?
— Ха-ха! Понимаю. Ты не кажешься сам себе красавцем? И девчонки на тебя не смотрят? Это потому, что вы пока ничего не смыслите в красоте! А красота, она ведь тоже проверяется целесообразностью! Твой друг Ювеналий пользуется успехом?
Ираклий утвердительно кивнул.
— А между тем, он уродлив. По сравнению с тобой. По секрету скажу: вот ему-то после школы совершенно необходимо пристроиться в Службу целесообразности. Ты и без нее обойдешься. Он — нет. И все, и ни слова об этом больше...
Легли спать, каждый в своей комнате. После того, как коскор забрали на профилактику, а Хмырина увели, в их семейной ячейке сделалось как-то по-особен-ному просторно, даже, пожалуй, пустовато.
Легли спать, а сон не шел. Оба делали вид, что спят, старались не ворочаться и не скрипеть пружинами, но это не помогло заснуть ни ему, ни ей.
Наконец Ираклию надоело притворяться, и он громко сказал в темноту.
— Знаешь, мать, раз у меня классическая внешность, то не пойду я служить в Целесообразность! Подумаешь — форма! У вожкоскоров еще красивей — черная, с золотой искрой! Пойду-ка я учиться на вождя?
Мать долго-долго не отвечала. А он напряженно ждал, теряя терпение. Наконец дождался.
— Тебе жить... Да еще не раз передумаешь... А космос иной раз так меняет человека... Но, с другой стороны, чем всю жизнь иметь дело с бесполезными брачелами, лучше всю жизнь иметь дело с полезными коскорами...
— Но болтают, будто внутри каждого коскора...
— Замолчи! И никогда не повторяй того, что болтают! Никогда!..
3
— Здравствуйте. Садитесь. Начинаем урок. Кто мне напомнит, что я задавала вам на дом? Ювеналий?
— Да, Ноябрина Фатьяновна? Мечтаю напомнить вам о вашем домашнем задании!
— О моем? Я думала, о вашем... Разболтались, однако. Второй урок подряд — состязание в остроумии. Моя вина. Надо построже, а то директор узнает...
— Никакого остроумия, Ноябрина Фатьяновна, я от чистого сердца хотел?
— Ладно уж... Итак, домашнее задание?
— Спросить у родителей и знакомых, что они знают о брачелах, сталкивались ли с ними на производстве и в быту?
— Так-так, много ли ты узнал?
— Все узнал! Мои родители и знакомые никогда не сталкивались с брачелами? Ни в быту, ни на производстве! Мама сказала, что вообще не верит в их существование, точнее, считает, что этот тип бесполезного живого организма давно вымер. Отец с ней не согласился, он сказал, что приспособляемость брачелов настолько велика, что они могут жить на открытом воздухе без скафандра и, значит, никогда не исчезнут совершенно, и можно только одно — удерживать численность брачелов в безопасных для человечества пределах. А мой сосед, товарищ капитан Шкуркин сказал, что небольшое количество брачелов, постоянно живущих среди людей, даже полезно, ибо не позволяет человечеству расслабляться и деградировать.
— Ого, какие у тебя соседи, Ювеналий! А говоришь — никто никогда в жизни... Но капитан...
— Он теоретик, Ноябрина Фатьяновна!
— Почему такой пренебрежительный тон, Ювеналий? Без теории практика слепа.
— Да нет, это я так...
— Ладно, если так... Ты много узнал о брачелах. Я рада, что тебя заинтересовали бесполезные вещи Вселенной.
— Более того, я после школы буду поступать на факультет прикладной целесообразности, мне кажется, в этом мое призвание!
Учительница пристально посмотрела на ученика. Он смутился, но глаза не отвел. Ничто больше не напоминало состязания в остроумии.
— Вполне возможно, — сказала учительница, отводя взгляд. — Если у тебя получится, то мы все будем гордиться тобой и, конечно, побаиваться слегка... Чем дополнишь друга, Ираклий?
— А я сам вчера видел живого брачела! Вот как вас сейчас! Потому что брачелом оказался мой родной отец? Его мать вчера разоблачила! Я прихожу из школы, а его как раз забирают! — выпалил Ираклий единым духом.
Все повскакивали с мест, стали кричать наперебой:
— И как он?
— И что он говорит?
— Изворачивался?
— Не изворачивался?
— Вот гад!
— А кем он был, Ираклий?
— Вождем коскоров? Вот гад!
— Тихо! Успокоились! Тихо! Все по местам! Немедленно прекратите базар! Услышит директор, что он подумает про вас и про меня!
Постепенно угомонились. Но возбуждение не проходило.
— Это, конечно, большое событие, Ираклий. Может быть, во всей твоей дальнейшей жизни не случится ничего более значительного. Даже не знаю, что следует в подобных случаях говорить... Надеюсь, ты не сожале... надеюсь, ты не сожалеешь, что не сам разобла... Наверное, ты тоже после школы пойдешь на факультет прикладной целесообразности?
Нелегко далась учительнице эта реплика. Она едва не заблудилась среди запретных слов и тем, ну, не то, чтобы запретных, но нецелесообразных, а ведь какая опытная учительница, что называется, в расцвете педагогических сил...
— Я хотел. Но передумал. Его разоблачили, а в космос вместо него кому? Мне. Там ведь не только романтика и невесомость, там еще излучение... А кроме того, вождю коскоров тоже требуется углубленное знание вашего предмета. Так что...
— Правильно, Ираклий, молодец. Я ставлю тебе отличную отметку за, если можно так выразиться, практическую работу. За мужество, за правильную реакцию на чрезвычайное событие, за вполне взрослую рассудительность...
— А про меня забыли? — прервал учительницу обиженный голос Ювеналия.
— О чем ты?
— Об оценке!
— Да поставила я тебе, поставила? Тоже «отлично»! Экий ты, право...
— Какой «экий»? Нормальный. Расчет на месте. — Впрочем, последние слова Ювеналий пробурчал так, чтобы учительница их не расслышала.
— А теперь я позволю себе продолжить изложение «Курса прикладной целесообразности». Это ничего, что профессор Ведьмак оказался брачелом, зато другие авторы в порядке, и выпустить в свет нецелесообразную книгу — все равно, что верблюду пройти через игольное ушко. Поэтому, пока нет нового учебника, будем заниматься по старому, будем внимательны, и если нам встретится нечто бесполезное и нецелесообразное, мы это заметим. Ведь мы же мыслящие люди, верно?
— Верно! — хором согласились мыслящие люди.
— Итак, история возникновения теории и практики прикладной целесообразности.
Первые упоминания о целесообразности, с маленькой буквы, естественно, можно отыскать в самых древних источниках. У любого народа. Что неопровержимо свидетельствует: человечество еще в своем младенчестве сперва неосознанно, а потом все более и более сознательно стремилось к рациональному устройству мира. Только это стремление долго не могло оформиться в стройную систему научных взглядов, а оформилось лишь тогда, когда созрели для этого объективные условия, то есть когда закончился период всеобщего расточительства и начался период целесообразного использования материальных, энергетических и людских ресурсов.
Как жило человечество на протяжении долгих веков? Плохо — это вы знаете из истории. Весьма беззаботно и бездумно — это вы узнаете из прикладной целесообразности.
И до новой эры, и больше двадцати веков новой эры никто по-настоящему не считал убытки. Никто не стремился уметь это делать. Нужды не было. Добывали энергию самым варварским способом — жгли все, что горело, уничтожая не только бесценные материалы, но и саму атмосферу.
То же самое было с водой. Она понапрасну испарялась из открытых резервуаров — как естественных, так и искусственных, в нее сбрасывали ядовитые отходы, надеясь, что вода будет сама очищаться.
И, конечно, бесполезно обогревало Вселенную Солнце, ибо Вселенную невозможно согреть, да и не нужно.
В те далекие века брачелы представляли собой некую общность квазиразумных существ, они жили на Земле, как настоящие люди, вполне легально смешивались с людьми, и кое-кто безответственно считал их просто особым народом, полноправной частью человечества, бесполезной, но не опасной ни для кого.
Современному человеку даже странно слышать, как это может быть — бесполезно и не опасно. Вот насколько повзрослел современный человек в сравнении с предками.
Хотя, конечно, и тогда рождались гении, намного опережавшие современников. Они редко добивались признания, а тем более — власти, но как бы ни было им плохо, они жизнь посвящали главному — борьбе за генетическую чистоту человека. Благодаря чему человечество не погибло, а продолжает свое триумфальное шествие через пространство-время, успешно преодолевая мировую нецелесообразность и бесполезность.
Впрочем, мы несколько забежали вперед. А тогда, больше шести веков тому назад, на планете разразился самый грандиозный в ее истории кризис. Кризис всего. Всего стало вдруг не хватать: воздуха, воды, пищи, энергии, пространства, новых идей, нравственности... Тогда же количество эмпирических наблюдений и гениальных догадок перешло в качество, то есть стало оформляться в систему.
И прошли первые массовые разоблачения брачелов. Собственно, это были не разоблачения, поскольку брачелы тогда не скрывали того, что они брачелы. Это были первое массовые прозрения людей: брачелы опасны, ибо нецелесообразны!
Но далеко не все человечество прозрело разом. Некоторые категорически отказывались прозревать, предпочитая жить во тьме и невежестве!
Бурное развитие нашей науки в последующие годы позволило со всей очевидностью доказать: кто предпочитал жить во тьме и злостно отказывался прозревать, тот сам был брачелом. То есть вдруг обнаружилось, что некоторые брачелы чувствовали неизбежность своего бесславного конца очень давно и очень давно маскировали свою суть? Не все, но некоторые.