инают бульдозеры. Полагаю, она знает, что делает, даже если немного пьяна.
- Но эти двое парней продолжают смотреть на меня так, как будто я - мясо для бутербродов, а они решают, чего им больше хочется - деликатесов или пиццы. Потом она наклоняется и засовывает язык мне в рот, и в следующий момент один из братьев хватает ее за левую руку, другой - за правую, и они тащат ее к выходу из бара, прежде чем я успеваю прийти в себя.
- Затем они снова входят в дверь, и они в бешенстве. Да кем я, блядь, себя возомнил? И прочее дерьмо. Они мне точно надерут задницу. Без вопросов. Но эта девушка, эта Джули, она входит прямо за ними. Встает между нами. Поворачивается и шепчет мне:
- Я вернусь, - а потом говорит, что он ни в чем не виноват, ради всего святого, а ну-ка, пошли! Пошли! Пошли! И братья идут. Это просто чудо! Меня даже не толкнули.
- Господи, Струп.
- Ты все правильно понял.
Струп закурил еще одну сигарету. Диана принесла ему выпивку.
- Что ты будешь делать, когда здесь больше нельзя будет курить? - спросила Диана.
- Пойду в другое место. Думаешь, я прихожу сюда за здоровьем, Диана? Ты даже не позволяешь мне себя трахнуть. Почему все вдруг так озаботились моим благополучием? Я выгляжу больным, что ли?
- Кто тебе это сказал, Струп?
- Никто не говорил ничего подобного.
- И кто тебе сказал, что я не позволю тебе себя трахнуть?
- Не поступай так со мной, Диана. И почему ты улыбаешься Роберту?
- Ты запросто можешь бросить курить. Купи трансдермальный пластырь. Пройди курс лечения от никотиновой зависимости.
- Курс? Курс лечения? Господи, Диана, он состоит из двенадцати ступеней и по ним подниматься не стоит. Для этого и делают лифты. Налей Роберту выпить за мой счет, ладно? Я должен закончить рассказ.
- Я заказал еще один скотч, но не успел выпить и половину, как Джули вернулась, она сдержала свое слово. Я уже любил эту девушку.
- Идем, - говорит она, но на этот раз это прозвучало намного лучше и она снова засунула язык мне в рот. Я спрашиваю ее, как насчет ее братьев, и она говорит, чтобы я о них не беспокоился, поэтому я плачу̀, и мы убираемся оттуда к чертовой матери. Сейчас, вероятно, четыре часа утра в эту приятную теплую летнюю ночь.
- Но у нас проблема. Мы не можем пойти ко мне, потому что там Карла, и не можем пойти к ней из-за ее братьев, поэтому мы направляемся в парк, идя в обнимку по 72-й улице, и, наконец, садимся на скамейку, и у меня дикий стояк, потому что я уже выяснил, что под комбинезоном у нее ничего нет, ни сверху, ни снизу.
- Мы немного посидели, затем встали со скамейки и некоторое время прогуливаемся, она засунула руку ко мне в джинсы, схватила меня за член, как будто я какой-то шнауцер на поводке, и она выгуливает собаку в парке. На улице светает. Уже почти рассвело. Она смеется, я смеюсь, и у первого же дерева она прижимает меня к нему, расстегивает молнию, отодвигает штанину комбинезона, и вот мы трахаемся у дерева в Центральном парке на рассвете. Мимо проходит старик, выгуливая настоящую собаку, и мы машем ему рукой. Когда мы заканчиваем, я застегиваю молнию, и мы идем пить кофе.
- В Центральном парке на рассвете? Ты что, с ума сошел, Струп? А если бы мимо прошел полицейский?
- Это еще не конец. Итак, мы сидим и пьем кофе в этом гадюшнике, и она спрашивает меня, сколько мне лет, и я ей отвечаю. Потом она спрашивает, сколько, по-моему, ей лет. Я говорю, что не знаю, но, наверное, двадцать один-двадцать два года, а она смеется и говорит, что пятнадцать. Понимаешь, я трахался с малолеткой в Центральном парке на рассвете. И что дальше? Двадцать лет в тюряге на острове Райкерс? Минус пять за хорошее поведение?
- Господи, Струп!
- Ты опять прав. Но, видишь ли, именно так все и было. Это было сумасшедшее время. Однажды ночью я подцепил женщину на дискотеке, у нее странно пахло изо рта. Такого запаха я еще никогда не слышал, понимаешь? Но она великолепно выглядела и чувствовала себя прекрасно, а позже я узнал, что и в постели она тоже великолепна, а еще через некоторое время понял, почему у нее так странно пахнет изо рта. Она глотала кокс, амфетамин, опиум, метаквалон и попперсы. Причем все сразу. И запивала водкой. Она ходячая аптека, эта женщина. Пахнет, как долбаный больничный диспансер.
- Но я привык к этому. Она чертовски хорошо подмахивала.
Принесли выпивку Роберта.
- Большое тебе спасибо, Диана, - сказал Струп и улыбнулся.
Она улыбнулась в ответ.
- Не за что, сэр.
- Вы оба прямо мистер и миссис Вежливость, - сказал Струп. - Не стройте из себя англичан, ладно? - oн поднял свой стакан. - За тебя, Диана. Слушайте дальше. Однажды вечером я захожу в это заведение, "У Паалсона" - теперь его уже нет - отличное место, чтобы кого-нибудь подцепить. Заказываю выпивку и осматриваюсь, а на другом конце сидит потрясающая брюнетка. Она увидела, что я смотрю на нее, и поманила меня пальцем, приглашая подойти.
- Мы разговорились, и я понял, что она умная, забавная и чертовски сексуальная. Оказывается, она "госпожа", понимаешь? Профессионалка, проститутка в этом, черт возьми, задрипанном баре в Вест-Сайде. Ну, я немного знаю об этом явлении, потому что только что закончил статью о садо-мазо клубе в центре города то ли для "Генезиса", то ли для "Шика", не помню, и оказалось, что она там иногда работает. У нас есть общие знакомые. Большой Джордж, вышибала. Дениз, маленькая черная госпожа. Так что мы поладили. И вот, наконец, она спрашивает, не хочу ли я поехать к ней.
- Хочу, черт возьми, - говорю я ей, но без обид, я не собираюсь за это платить.
- Ничего страшного, говорит она, купи мне еще выпить.
Я так и делаю, и мы уходим. Приезжаем к ней домой - в большую однокомнатную квартиру прямо на Вест-Энд-авеню с огромной кроватью, - и она сразу же хочет меня к ней привязать.
- Э, нет, - говорю я ей, - мне нравится только обычный секс, еще раз без обид.
- Все в порядке, - говорит она, у меня давно не было обычного секса, а как насчет этих штучек?
И тут она вытаскивает из-под кровати большую черную коробку, а внутри все эти фаллоимитаторы, вибраторы, наручники, хлысты, кремы, черная кожа и все такое прочее, десятки предметов, сложенных и упакованных очень аккуратно.
- Я никогда не пробовал одевать кольцо на член, - говорю я ей.
- Хорошо, - говорит она.
- И уверяет, что дезинфицирует их после каждого использования. Мы примеряем пару штук. Выбираем подходящее, и оно действительно довольно аккуратное, и в нем чувствуешь себя хорошо. Ты когда-нибудь такое пробовал?
- Нет.
- Ты должен попробовать. Итак, она берет в рот этаким высокопрофессиональным способом, и вдруг я слышу, как поворачивается ключ в замке, открывается дверь и входит светловолосый паренек. Она отнимает рот, но удерживает меня в напряжении столь же искусной дрочкой, а сама тем временем разговаривает с парнем. Видишь ли, он ее сосед по комнате, тоже проститутка. К нему придет девчонка, и ему нужна кровать примерно через час, она не против? "Конечно, нет", - говорит она.
- Он уходит, и она снова начинает отсасывать, и вскоре мы трахаемся, а когда все заканчивается, выпиваем по бокалу вина и выкуриваем пару сигарет, и, наконец, я одеваюсь, и она похлопывает меня по заднице, когда я выхожу за дверь. У меня нет ее номера телефона, и будь я проклят, если смогу вспомнить ее имя. Пару недель спустя я пришел к ее дому и позвонил, как мне кажется, в ее квартиру, но ответа не получил. Больше я ее никогда не видел.
- Это очень печально, Струп.
- И печально и грустно. Это была одна из лучших ночей в моей жизни. Мне нужно отлить.
Он встал у писсуара и подумал, как жаль, то он ничего не может рассказать этому парню о прошлом. Черт возьми, однажды вечером они с отцом пошли просто пропустить стаканчик-другой, и им обоим повезло, у обоих был секс, а его отцу было уже около семидесяти. Как можно объяснить это тому, кто там не был? Это было невозможно.
Он считал, что женщины в Нью-Йорке в наши дни - жалкое зрелище, все без исключения. Либо они щеголяли сдвоенными детскими колясками и галлонами поглощали кофе, либо прокалывали брови и языки, а на шеях у них были вытатуированы штрихкоды шампуня. Либо же они фанатки фитнеса, и ничего не едят, кроме органических ростков и мисо. По мнению Струпа, вегетарианцев следует жарить на гриле и съедать. Хотите оказаться в самом низу пищевой цепочки? Так получите.
Где старые добрые времена? Где теплота отношений?
Когда он вернулся за столик, Роберт что-то написал на салфетке для коктейлей и передавал через стойку Диане. Она сунула ее в карман джинсов.
- Мы только что говорили о тебе, - сказал он.
- Говорили обо мне? А что именно?
- Иногда ты слишком стараешься, Струп. Не обижайся. Но ты как будто выполняешь миссию.
- Какую миссию?
- Неважно, - сказал Роберт.
- Ну, уж нет. Что это за миссия? Можешь говорить без обиняков.
- Как будто твой член - это бывший глава Пентагона Дональд Рамсфелд, а все остальные вокруг - просто кавалерия, артиллерия и поддержка с воздуха.
- Что? Мой член старается освободить Ирак?
- В том-то и дело. Подумай об этом, Струп. Диана, на этот раз моя очередь покупать выпивку.
- Не-а, - сказала Диана. - На этот раз за счет заведения.
Она налила, и они выпили. Когда она была уже вне пределов слышимости, Струп повернулся к Роберту и спросил:
- Ты ей дал свой номер телефона, верно?
- Верно, - сказал тот.
- Вряд ли это бизнес.
- Нет. Это не бизнес.
- Так я и думал. Что ж, выпьем за тебя, Роберт. Выпьем за тебя, мой друг.
И Струп подумал, что, в конце концов, возможно, все не так уж сильно отличается от старых добрых времен. Среди всех историй, рассказанных им здесь сегодня, было десятка два, очень похожих на эту.
Однако они не внесли большого вклада в повествование.
Он предпочитал свою.
Он закурил "Винстон".