— Мама всегда говорила, что голод — лучшая приправа, а ты тогда был голоден, как волк, — она потянулась через стол и похлопала меня по руке. — Не надо уж так вежливо. Я же понимаю, что мои представления о специях сводились к тому, что дала природа. Когда в твоём рационе лишь свежие фрукты, овощи да горстка зерна, особо в кулинарии не развернёшься.
— Ну, Самира говорит, что ты на кухне освоилась очень быстро.
— Когда есть время между охотой на монстров, — поправила она. Несколько минут мы ели почти в тишине, наслаждаясь моментом.
— Кажется, я поняла, что случилось с Последней Твердыней Гурзана, — наконец сказала Лили, поднося вилку с салатом ко рту.
Я замер, так и не донеся нож до стейка, и подался вперёд.
— Да ладно! А я уж думал, что концов не найти.
В той запечатанной комнате с гномьими архивами царил такой бардак, что отследить хронологию было практически нереально, хотя Ирен, дай богиня ей здоровья, изо всех сил пыталась навести там порядок. Дело осложнялось ещё и тем, что все книги и свитки, которые за сотни лет превратились в труху, скорее всего, относились к поздней истории Твердыни.
Она нетерпеливо кивнула.
— Думаю, гномы вели отдельный церемониальный архив, где записывали события религиозной важности. Для них это было настолько свято, что записи велись на пластинах из истинного серебра.
Я присвистнул.
Истинное серебро ценилось не только гномами, оно стоило в сто раз дороже золота. В местной денежной системе ценность монеты зависела от металла: медь, серебро, золото, истинное серебро и божественный металл. Каждая последующая монета имела стоимость в сто раз выше предыдущей. Золото, конечно, использовалось чаще всего. Оно очень удобно как раз для крупных покупок, дороже еды или ночлега.
— То есть эти пластины могут стоить как весь остальной архив вместе взятый? — я задумчиво отправил в рот кусок стейка.
Лили рассмеялась.
— Не только в деньгах дело. Для гномов эти записи бесценны из-за их исторической и религиозной значимости.
— Так что с городом-то случилось?
Она посерьёзнела.
— Ну, в самых последних записях об этом нет ни слова, но если отмотать на пару лет назад, можно найти упоминание, что тёмные эльфы, с которыми они воевали, заключили союз с какой-то неизвестной тёмной силой. Эта сила оказалась чем-то вроде оскорбления для Торгрима, гномьего бога-покровителя. С её помощью эльфы смогли обойти оборону гномов и начали неожиданно появляться прямо в безопасных, как считалось ранее, туннелях, сея там хаос.
Она откусила ещё немного салата и, задумчиво пожевав, добавила: — Что интересно, тёмные эльфы, похоже, открыли или создали совершенно новый класс, по крайней мере для того времени. Проходчик.
Меня аж передёрнуло. Я просматривал все доступные классы и хотя поверхностно, но знал их все. Проходчик — очень странный класс без атакующих или защитных способностей. Он почти полностью завязан на телепортации и магическом хранилище с каким-то ограниченным прорицанием. Что-то вроде вида с высоты птичьего полёта, чтобы колдун хотя бы примерно понимал, куда прыгает. И тем не менее он почему-то считался боевым классом наравне с классами поддержки.
— То есть ты думаешь, что тёмные эльфы имели целую армию Проходчиков, чтобы устроить внезапную атаку и либо напрочь выбить гномов из подземелья, либо перебить их всех по частям?
Девушка пожала плечами и, отпив вина, сказала: — В последних записях об этих проблемах нет ни слова. Что бы ни случилось, всё произошло очень быстро, но прямых упоминаний я пока не нашла.
Она поморщилась.
— И ещё проблема: камни-переводчики не берут примерно треть слов… Нам позарез для расшифровки нужен учёный-гном.
Это точно. Только вот я не хотел светить гномам найденный архив, пока не придумаю, как передать им эти записи и при этом не спалить саму Твердыню, иначе они тут же заявят на неё свои права.
В целом я не против, если они сюда в конце концов переедут. Даже наоборот, иметь под боком дружелюбного соседа для торговли и взаимозащиты было бы здорово. Но там сейчас было подземелье 52+ уровня, которыое я хотел сперва зачистить, а потом уже приглашать гостей. Вот только до такого уровня мне ещё качаться и качаться.
Но и долго тянуть с передачей архивов тоже нельзя. Благодарность гномов могла быстро смениться враждебностью, если я что-то сделаю не так.
— Кстати, как там дела с копированием?
— Мы наняли гоблинов из племени Мстительных Волков, чтобы они перерисовывали гномьи руны в пустые свитки, которые Зара делает с помощью своей способности. Немного муторно, но работает.
Все гоблины оказались грамотными, как и большинство разумных на Валиноре. Система классов и навыков заставляла учиться читать. Но даже если бы и нет, от них требовалось просто в точности перерисовать символы.
Гоблины с задачей справлялись на удивление хорошо: работали аккуратно, терпеливо, и, похоже, рутина их совсем не утомляла. Хотя, возможно, дело и в том, что я дал им несколько камней-переводчиков для проверки. Они, без сомнения, и сами с интересом читали гномью историю, пока работали.
Чёрт, да они, наверное, станут экспертами по Последней Твердыне Гурзана раньше, чем закончат копирование!
Эх, вот бы и мне иметь побольше времени, чтобы самому почитать эти записи да и вообще другие книги по истории Валинора! Я всё ещё не оставил идею собрать в поместье Мирид приличную библиотеку.
Лили, накладывая себе жареных овощей, вздохнула: — Тяжёлая работа, как мы и думали. Гоблины стараются, но у них не получается выводить руны так же мелко и плотно, как на табличках. Бумаги требуется уйма, а на каждую книгу уходит несколько дней.
Ничего удивительного. Именно поэтому в Валиноре книги стоят целое состояние, прям как на Земле до того, как придумали первый печатный станок. Переписывать книги вручную — адский труд.
Как только прокачка достигнет потолка, обязательно создам печатный станок, пусть даже самый простой. Устрою этому миру печатную революцию. Раз здесь каждое существо может читать, значит и спрос на книги, журналы или газеты должен быть просто огромной. Я мысленно потирал руки представляя золотые горы. Собственное издательство. Не зря же на моей родине говорили, что тот кто владеет информацией, — владеет миром. Но сначала нужно иметь достаточно силы, что бы никто не посмел покуситься на моё детище.
Как только Лили отодвинула тарелку, я тут же убрал её и вынес поднос с десертами: пирожные, фруктовые торты, бисквит и даже мороженое, с которым пришлось повозиться, чтобы понять, как его правильно делать без земной техники.
Впрочем, судя по тому, с каким энтузиазмом она уплетала по доброму куску от всех десертов, претензий у неё не возникло.
За едой мы болтали о всякой ерунде. Когда тарелки опустели, Лили с довольным вздохом погладила себя по животу. — Это был лучший ужин в моей жизни, честное слово!
Я довольно улыбнулся, убирая посуду. А потом, предложив ей руку, повёл к своему сюрпризу, который мастерил весь день. Пришлось, конечно, попотеть, но мне здорово помогли Игнат, у которого второй класс в кузнечном деле, и один из гоблинов, мастер-резчик по дереву.
— Что это? — спросила крольчиха, щурясь на укрытую брезентом конструкцию. Я заметил, как она по привычке потянулась поправить очки, которые сейчас отсутствовали. Значит, щурилась не для вида.
Я усмехнулся. — Ну, раз уж мы тут столько времени проводим, глядя на звёзды, то почему бы не делать это с комфортом? Да и детям отличное развлечение, — с этими словами сдёрнул брезент. — Та-да!
Под брезентом оказались садовые качели, подвешенные на цепях к А-образной раме. Простая в общем-то штука, но здесь, на Валиноре, о таком, похоже, никогда не слышали. Ну вот, ещё один чертёж с Земли ушёл в Систему от моего имени.
— А что значит «та-да»? — спросила она, с любопытством осматривая качели.
Я криво усмехнулся. Лили, да и Лилия тоже, понятия не имели, что я вообще-то умер в другом мире и переродился здесь, на Валиноре, только благодаря Мие, которую большинство знало как Безымянного бога.
— Просто слова с моей родины. Так говорят, когда показывают что-то чем гордятся.
— О, забавно! — Лили провела рукой по гладкому подлокотнику. — И как на этом сидеть?
— Сейчас покажу.
Я помог ей устроиться на скамье, усмехнувшись, когда она нервно пискнула от лёгкого покачивания, потом уселся рядом. Она тут же инстинктивно прижалась ко мне, поджав под себя ноги в домашних туфельках и вцепившись в мою руку.
Признаться, мне это понравилось. Успокаивающе похлопав её по руке, я осторожно оттолкнулся ногами от земли и тоже поднял их.
— О-о-ох! — взвизгнула она, на миг сжав мою руку крепче, но тут же расслабилась. — Так это качели! У нас похожие висели на дереве возле норы. Правда, они представляли собой просто две верёвки и доску, которую мама купила в деревне.
— У меня в детстве тоже были такие, висели на яблоне, качался когда гостил у бабушки. Я летними вечерами мог часами сидеть и смотреть в небо.
— Эй, — Лили легонько толкнула меня в плечо. — Ты где?
Я хмыкнул и прижался щекой к её длинному бархатистому уху. — Прости, что-то нахлынуло. Редко вспоминаю о доме, да и не по всему скучаю, но есть вещи… которых очень не хватает.
— Понимаю, — ответила она, поглаживая мою руку. — Я нашла здесь чудесный новый дом, но всё равно иногда скучаю по маме, сёстрам и брату. И по всем друзьям из нашей норы.
— Я бы не отказался заглянуть в гости, когда появится такая возможность.
— Было бы здорово, — она озорно взглянула на меня. — Правда, тебя там, наверное, разорвала бы на части толпа нетерпеливых кунид, требующих, чтобы я тобой поделилась.
На секунду опешил, а потом рассмеялся. Лили казалась такой милой и невинной, настоящим романтиком, и я иногда забывал, что большинство кунид в общем-то куда более… озабоченные. Или, скажем так, не такие скрытные. У Лили с плодовитостью и желанием всё тоже в полном порядке, как у любой другой девушки из её племени, просто она держала себя в руках ради своей мечты о романтике.