я плавать, осталась с двумя моряками на палубе. Неожиданно в воздухе появился геликоптер, пилотируемый молодыми американцами — Фреди Лиифом и Робом Портером, которые и подобрали несчастных…
Стая ретивых журналистов слетелась в Нагасаки, чтобы разузнать о героях этого необычного и трагического происшествия. «Когда? Как? Почему? А где вы находились в этот момент? Было очень страшно? Очень больно? Море было такое горячее, что в нем можно было свариться?» — все знают, чем интересуется буржуазная пресса в таких случаях.
Однако журналистов ждало разочарование.
На все вопросы о катастрофе Лииф отсылал журналистов в Японское военное ведомство.
Журналисты были взбешены, разочарованы. Только корреспонденту газеты «Морнинг стандарт» удалось переговорить с Лиифом с глазу на глаз. Но этого интервью «Морнинг стандарт» почему-то не опубликовала…
Он лежал, развалившись, в удобной качалке на палубе. Было жарко. Скуки ради в четвертый раз перечитывал подвернувшуюся под руку книгу…
Сумерки спустились внезапно. На палубе появилась Номо-сан, маленькая японка с нежным, точеным лицом и миндалевидными глазами.
Фреди нравилась эта девушка, но его приводили в замешательство ее сухость и строгость. Занятая всегда многочисленными химическими опытами, анализами, счетчиками Гейгера-Мюллера, она была далеко не такой, какой ее хотелось бы видеть пылкому и жизнерадостному Фреди.
Фреди был в затруднении: он почти исчерпал запас комплиментов и красивых фраз, но девушка каждый раз с непринужденностью искусного дипломата меняла тему разговора.
И все же Лииф не сдавался. Вот и сейчас он стремительно вскочил с качалки и отвесил девушке глубокий поклон.
— Добрый вечер, Номо-сан!
— А, мистер Лииф! Вы тоже вышли насладиться ночной прохладой? Небо словно из бархата, правда?
— Согласен с вами, Номо-сан. И знаете, бархат был бы самым подходящим одеянием для такой очаровательной девушки, как вы. У нас в Крестоне как-то на маскарадном вечере одна девушка была в бархатном платье с украшениями из блесток-паутинок. Но мальчишки поотрезали эти украшения бритвенными лезвиями!
Девушка нахмурила брови. Этот высокий темноволосый человек был ей не безразличен, и, верно, поэтому его неуклюжие, порой грубые шутки доставляли ей огорчение. Она спросила сдержанно, даже официально:
— Скажите, мистер Лииф, каких результатов вы достигли последними измерениями? До каких глубин простирается холодное течение? Завтра утром я измерю радиоактивность воды в океане.
— Радиоактивность? Но, дорогая Номо-сан, уместно ли сейчас говорить о радиоактивности?
— Знаю, на вас наводит скуку наша вечная озабоченность и работы, связанные с проблемой радиации. Но поймите, мистер Лииф: Япония — это страна Хиросимы, страна, где и сегодня люди гибнут от ужасных последствий атомного взрыва. Я вам показывала в Нагасаки рыбаков, у которых кровь отравлена радиацией, и вы с отвращением отвернулись от них. Но мы не можем, не хотим от них отстраняться!
Прошло много лет после Хиросимы, а море и окружающие острова родины, продолжают оставаться радиоактивными. Опыты с атомными и водородными бомбами способствовали новому заражению атмосферы и вод нашего Ниппона[1]. Для нас борьба с радиоактивностью — это проблема жизни и смерти.
Номо-сан воодушевилась. У нее даже голос стал громче и тверже. Фреди невольно опустил глаза.
Признаться, он придерживался того мнения, что японцы преувеличивают опасность. Так по крайней мере сообщалось на страницах газет, которые он читал, так неоднократно говорили дикторы радиовещательных и телевизионных станций. Хиросима?.. Но ведь в Хиросиме все эти ужасы произошли в конце второй мировой войны. Говорят, это было необходимо… Так пишут в учебниках истории.
Правда, он видел тех, кто стал жертвой радиации… Эти призрачные, почти фантастические существа, — жутко на них смотреть! Но ведь это последствия войны. А сегодня? Неужели еще существуют люди, совершенно лишенные совести? Нет, японцы все-таки преувеличивают.
На палубу поднялся профессор Окава, брат девушки. Окава был молод, но его научные работы в области биологии уже пользовались известностью далеко за пределами Японии. Взгляды молодого ученого совпадали со взглядами сестры, и Лииф понял, что спорить с такими серьезными противниками будет трудно. Ученый дружески протянул руку Лиифу:
— Дорогой господин Лииф, я рад, что застал вас здесь. У меня исключительная новость. Послушай и ты, Номо…
Совсем недавно океанографы с корабля «Суакотсу-Мару» изучали зоопланктон поблизости от кораллового острова Бикини в архипелаге Маршалловых островов. Там производились опыты с атомными и водородными бомбами. Так вот, эти простейшие организмы оказались в тысячу раз радиоактивнее той воды, в которой они находились. Понимаете, что это значит?
Вы знаете, что я произвожу эксперименты над одноклеточными. Сегодня кончил новую серию опытов — восемьдесят четвертую. Полученные мною данные, кажется, разрешают предполагать, что некоторые микроорганизмы обладают большой способностью поглощать радиоактивные вещества. Наблюдения показывают, что потом эти существа, видимо, каким-то образом создают оболочку, которая задерживает часть радиоактивных излучений. Об этом заставляют думать некоторые измерения.
Значит, в какой-то мере мы сможем обезвредить наши воды, если, конечно, прекратится их дальнейшее заражение… Все это, разумеется, требует дальнейшей проверки.
Фреди молчал. Он не знал, должен ли выразить восхищение научными опытами Окавы или по-прежнему сомневаться в полезности его открытий.
Внезапно раздался громкий голос вахтенного:
— Человек за бортом!
Собеседники бросились к борту, яркий луч фонаря выхватил из темноты спасательный круг, голову и плечи человека.
Неизвестного подняли на борт. Это был мужчина крепкого сложения, хорошо развитый физически, но очень сильно избитый. В течение нескольких часов судовой врач пытался вернуть его к жизни. Мужчина на короткое время пришел в себя и смог ответить на вопросы капитана, но к четырем часам утра он вновь потерял сознание и умер. Выражение ненависти застыло на измученном и жутко обезображенном лице.
Показания умершего были подтверждены подписью трех свидетелей, присутствовавших при его исповеди. Вот что записал с его слов штурман:
«Зовут меня Гарри Тэйлор, родом я из Детройта. У меня нет никакой специальности. Я выполнял любую работу, лишь бы не умереть с голоду. Последние два года я был безработным. Узнав, что в мексиканском порту Веракрус ищут рабочих, я отправился туда. Меня зачислили в экипаж большого каргобота «Сильвер Стар». На этом корабле все было засекречено. Нельзя было узнать, какие грузы он перевозит, куда и зачем. Две недели я лодырничал, но каждую субботу получал по двадцать долларов. В одну из темных ночей, однако, нас внезапно разбудили. В порту, куда мы пришли, стояла длинная колонна автомашин. Мы сгрузили с них несколько сот металлических ящиков. Меня удивило, что в ход не были пущены подъемные тали[2], а все делалось вручную, причем в абсолютной тишине. К утру ящики были уложены штабелями в трюме, и наш корабль вышел в море. Люди, находившиеся на корабле, были охвачены каким-то непонятным страхом, с нескрываемым подозрением относились друг к другу…
Я решил непременно узнать, почему все так таинственно. В одну из своих вахт я спросил товарища, какой груз мы перевозим. Он бросил на меня взгляд, полный ужаса, и прошептал: «Держи язык за зубами, если тебе дорога жизнь…» Прошла еще неделя. В одну из ночей нам приказали поднять все ящики из трюма и сбросить их в море. Больше я не мог сдерживаться. Я отыскал зубило и крадучись спустился в трюм, где хранились ящики. Но едва я сделал несколько ударов по первому из них, как меня обнаружил какой-то матрос. Вместо того чтобы помешать мне, он с воплем бросился наверх. Потом по радио назвали мое имя и потребовали, чтобы я без промедления поднялся на палубу. Я подчинился. Наверху меня ожидали командир корабля, его помощник и несколько матросов. «Ты открыл ящик?» Я ответил отрицательно, и все с облегчением вздохнули. А потом меня стали бить. Били всем, что попадало под руку, били долго, топтали ногами. Я потерял сознание. А когда очнулся, увидел, что лежу там же, на палубе. Доведенный болью до безумия, я с трудом прополз на четвереньках к бакборту корабля, снял спасательный круг и бросился в воду, чтобы избежать новых издевательств. Это все…»
Фреди Лииф стал неузнаваем. Безмятежность покинула его. Он непрестанно вспоминал несчастного Тэйлора. Что хранилось в ящиках? Почему их с такими предосторожностями и с такой таинственностью перевозили, а потом сбрасывали в море? Почему Гарри Тэйлор заплатил жизнью за свое любопытство?
И вместо того, чтобы, по своему обыкновению, проводить свободное время, растянувшись в качалке, Лииф целые дни в глубокой задумчивости мерил крупными шагами палубу. Книга, которую он перечитывал, давно полетела за борт. Трубка в зубах молодого гидролога не гасла ни на минуту.
Номо-сан бросала на Лиифа озабоченные взгляды; профессор Окава несколько раз пытался завести с ним разговор, но Фреди отвечал невпопад.
Однажды утром, когда судно находилось в нескольких милях от острова Кюсю, испуганный вахтенный матрос сообщил профессору Окава, что с корабля исчезла одна из моторных лодок. Спустя некоторое время выяснилось, что вместе с ней исчез и гидролог Фреди Лииф.
Для Фреди не представляло трудности получить место на каргоботе «Сильвер Стар». Корабль должен вот-вот выйти в дальнее плавание, а экипаж еще не был полностью укомплектован. Лииф получил задаток и на вопрос капитана, что он с ним сделает, сообщил, что незамедлительно превратит его в виски. Такой ответ пришелся по душе и капитану, которого звали Фортунато, и его помощнику Моррису.