Вот и сейчас больше половины заповедника скрылось под водой; русло Вахша едва угадывалось среди многочисленных озер. Вода стояла вокруг центрального кордона, превратив его в островок.
Изо дня в день термометр упорно показывал в тени +42, и только ночью, словно нехотя, ртуть опускалась до +36. Испарения делали зной невыносимым. Днем жизнь на кордоне замирала. Почти раздетые, обливаясь потом, мы лежали в плотно закупоренных помещениях. Оживали к вечеру. Одни отправлялись на рыбалку, другие — на обход участков, третьи продолжали научные исследования, прерванные дневной жарой.
Но сегодня всем нам пришлось отказаться от своих планов. Подчаливший объездчик сообщил, что неподалеку от центрального кордона в наносном иле Вахта завяз олень. Во время летних разливов, затопляя пойму, Вахт несет массу ила. Оседая в тихих заводях многометровым слоем, ил, немного подсохнув, превращается в трясину.
Мы запаслись веревками, досками и тронулись к месту происшествия. Завидя нас, олень забился в студенистой трясине, пугливо кося налитыми кровью глазами. Подбирались к нему по широким доскам, брошенным в вязкую грязь. Возились до темноты, то и дело увязая сами. Наконец вытащили. Олень долго лежал на боку, время от времени тщетно пытаясь встать. Затекшие ноги не слушались его. Но вот он кое-как поднялся и, покачиваясь, побежал в заросли. Мы покричали и помахали ему вслед.
Вернулись на кордон в полной темноте. Не снимая перепачканной одежды, бросились в озеро. Вода была теплой, почти горячей. Чтобы промочить горло холодной влагой, ныряли на трех-четырехметровую глубину. После водной процедуры с невероятной поспешностью забрались под накомарники. Об ужине никто не хотел и думать — так свирепо кусались комары. Казалось, появись в накомарнике дырка — внутрь ворвется звенящая, кусающая масса и вмиг обгложет тебя до костей. Лишь один паренек решил соорудить яичницу. Он отправился в курятник, отыскал в темноте гнездо, но был остановлен зловещим шипением. Словно ужаленный, выскочил он наружу.
— Варанга! Варанга!
Когда луч карманного фонаря осветил курятник, мы успели заметить мелькнувшее в щели под стенкой тело кобры…
Через несколько дней один из дежурных мыл посуду на берегу озера. Случайно подняв глаза, он увидел сантиметрах в двадцати голову огромной кобры. Парень от неожиданности присел, потом тихо-тихо попятился и опрометью кинулся за ружьем. Как он ухитрился промазать, стреляя почти в упор, понять трудно. Но когда на звук выстрела все выскочили из дома, кобры не было.
Беспокойство овладело нами. Мы догадывались, что змея очень большая, но никто еще не видел ее всю, целиком. Как-то рано утром наш конюх, которого все звали попросту «Дедом», засыпав корм лошадям, пошел в сарайчик проведать наседку. Дед был в трусах, босой. Сонно бормоча что-то под нос, он отворил дверь и чуть было не наступил на огромную змею. Кобра стремительно подняла голову, вздрагивая всем телом и пронзительно шипя. Сон с Деда слетел мгновенно. Он рванулся назад, совершив при этом прыжок, достойный молодого оленя, и растерянно заметался по двору в поисках палки. Кобра, разумеется, успела благополучно скрыться.
Дед прибежал в «чайхану» — так мы называли нашу столовую — обширный навес с дощатым полом.
— Кобра — во! — размаха узловатых дедовских рук не хватило, и он отмерил на перилах «чайханы» этак метра три.
Мы вежливо удивились. Однако в тот же день, когда я вышел за кордон, кобра переползла дорогу перед самым моим носом, оставив в пыли толстый извилистый след. Такого мне еще встречать не приходилось…
С этого дня кордон был объявлен на «военном положении», но уничтожить змею, несмотря на всеобщую решимость, никому не удавалось.
И тут к нам неожиданно прибыл из Сталинабада наш старый друг зоолог Джафар. Он занимался змеями и питал какое-то особое пристрастие к самым ядовитым. Услышав об огромной кобре, он, конечно, решил изловить её живьем. И вот Джафар начал поиски. Он облазил буквально каждый сантиметр двора, потревожил каждое дупло, каждую дырку и каждую щель, но змея исчезла. 15 дней она не показывалась совсем. Бедняга Джафар стал серьезно сомневаться в наших рассказах — уж не розыгрыш ли все это? Но кобра объявилась вновь, и не где-нибудь, а в комнате директора.
Случилось это так. Дневная жара загнала директора в комнату. Он с наслаждением растянулся на кожаном диване, чтобы подремать в относительной прохладе. И тут его внимание привлек сильный шорох. Приподнявшись на локте, он с ужасом увидел кобру, только что выползшую из-под дивана. Кобра ползла с поднятой головой. Добравшись до середины комнаты, она свернулась в несколько колец и, не опуская головы, уставилась на человека. Директор замер в неудобной позе, округлив глаза и приоткрыв рот. На лбу выступили крупные капли пота. Прошло несколько мучительных минут. Змея и человек молча взирали друг на друга. Затем к человеку вернулась способность соображать. Стараясь не шевельнуть ни единым мускулом, он стал взывать о помощи, сначала тихо, а потом все более и более повышая голос. Но как раз в это время у соседа шумел примус, и тот ничего не слышал. Однако кобра забеспокоилась. Покрутив головой, она лениво поползла к письменному столу и через несколько секунд исчезла под ним. В тот же миг директор метнулся к двери. Забыв, что она закрыта на крючок, он навалился на нее всей своей массой — только щепки полетели — и, тяжело дыша, вывалился наружу. Крикнул на подмогу нескольких человек и начал наступление на собственную комнату. Перевернули все вверх дном, но ничего, кроме большой дыры под письменным столом, не обнаружили.
Тем же вечером увидел, наконец, нашу кобру и Джафар. Она вылезла из отверстия в цементном фундаменте и исчезла в кустах, пышно разросшихся под окнами. Наступившие сумерки не помешали Джафару разглядеть змею.
— Вот это да! — бормотал он. — Вот это да! Прямо королевская кобра.
Всю ночь он не давал нам спать, ворочаясь под накомарником на скрипучей койке. Наутро Джафар собрал всех на совет. Было решено осмотреть фундамент и полы, тщательно заделать все щели, ведущие в подполье. Все, кроме той, откуда выползла вчера змея.
Над осуществлением этого плана мы провозились полдня. Перед единственным оставшимся отверстием Джафар расчистил площадку для схватки с коброй. Начались утомительные дежурства по утренним и вечерним зорям. Но кобра, будто почуяв неладное, стала пользоваться оставленным отверстием не иначе как ночью. Джафар попытался ловить ее с электрическим фонариком и едва не погиб. Потеряв понапрасну еще два дня, он обозлился:
— Нужно заставить эту гадину вылезти из подполья днем! Но как?
И тут кого-то осенило. Что может быть проще? Взять мотопомпу и накачать в подполье воды. После этого нам останется только хватать спасающуюся от холодного душа кобру.
Джафар пришел в восторг. На следующий день все население кордона — около десяти человек — принялось за работу. Старенькую мотопомпу почистили, привели в порядок, протянули шланги. Вооружившихся палками людей Джафар расставил со всех сторон дома. У основного лаза он встал сам…
Мотор мотопомпы завывал уже сорок минут. Волнение наше достигло предела. Изо всех щелей фундамента в разные стороны бежали ручейки. Неужели кобры в подвале нет? Право же, если бы это было так, мы не очень бы удивились: в нас как-то уже укоренилось убеждение, что кобра неуловима.
— Чего там! Хватит!
— Зря бензин палим! Ясно же, что никого там нет!
Джафар скачала только сердито огрызался, но в конце концов и сам стал сомневаться. И вдруг мы услышали протяжный вопль с другой стороны дома:
— Ааааааааз! Сюдаааааа! Ой, сюдааааа!
Побросав шланги, все кинулись на зов. Обежав вокруг дома, мы увидели нашего лаборанта, неуклюже скакавшего посреди выжженного солнцем двора. В руках у него была длинная дубинка. Он кружил около огромной змеи. Джафар моментально оценил опасность, которая угрожала и парню и кобре.
— Прочь! Прочь! — взревел он.
Парень поспешно отскочил. Метнувшаяся было в бегстве кобра, увидев нового, более решительного врага, опять поднялась, шипя и расправляя шею[5].
Начался захватывающий поединок. Мы встали широким кольцом вокруг, готовые в любую секунду прийти на помощь. Джафар, как тореадор, медленно кружил возле кобры, держа наготове мулету — рогатку. Все, что произошло дальше, длилось не более одной-двух минут. Левой рукой Джафар ухватил хворостину — стебель эриантуса метра в два длиной — и попытался задеть им змею. Едва стебель коснулся ее, как она выкинула поистине дьявольский трюк. Собственно, никто ничего не успел заметить. Мы увидели только, как резко взмахнул руками Джафар, совершая отчаянный прыжок в сторону. Словно спущенная пружина, рванулась змея вперед и чуть-чуть не зацепила противника. Не увернись Джафар вовремя — плохо бы ему пришлось. Воспользовавшись всеобщим замешательством, кобра ринулась наутек. Но Джафар уже был тут как тут. Он преградил ей путь. Кобра снова поднялась. Голова ее стремительно металась то вправо, то влево. Из полуоткрытой пасти неслось шипение, быстро мелькал черный раздвоенный язычок. Джафар уже не подходил близко, кружил около, преграждая змее путь к зарослям и внимательно следя за каждым ее движением. Он тяжело дышал. Поединок затягивался. Похоже было, что кобре удастся выпутаться и на этот раз…
Дед на всякий случай побежал за ружьем. Но тут Джафар дал новую команду:
— Швыряйте в нее глиной, только не сильно!
Он нагнулся, подобрал, не спуская глаз с кобры, сухой ком и швырнул ей прямо в пасть. Блеснув на солнце, кобра снова бросилась вперед. Немного не достав Джафара, она опять изготовилась к броску. Но тут со всех сторон на нее градом посыпались глиняные комья. И кобра растерялась. Несколько секунд она вертелась на месте, потом, получив множество сильных ударов по туловищу, распрямилась и кинулась в бегство. В то же мгновение Джафар ловким движением прижал рогаткой ее голову к земле. В следующий миг большим пинцетом-зажимом он плотно ухватил змею и бросил ее в ящик с мелкой решеткой наверху. Очутившись в клетке, освобожденная, наконец, от зажима, кобра сразу свернулась в клубок и грозно зашипела. Особенно близко совать нос мы не решились — знали, что она способна брызгать ядом на