ых с таким выдающимся достижением, как недавняя радиолокация моей короны.
— Спасибо, это было действительно нелегким делом, ведь нужен был сигнал в сто раз сильнее, чем при локации Венеры, чтобы он мог вернуться на Землю, отразившись от вашей короны. А чтобы его уловить и отличить от вашего собственного радиоизлучения, пришлось к локатору присоединить электронносчетную машину. Сейчас наши советские ученые и инженеры разрабатывают новые локационные установки с автоматическим электронным управлением.
— Ну что ж, будет очень приятно услышать их голоса.
— Даже для теоретических исследований вашего внутреннего строения астрономы начинают теперь применять оригинальные новейшие методы. Недавно в Пулковской обсерватории мне довелось видеть вашу модель, уважаемое светило.
— Вот как? И как же я выглядело?
— Честно говоря, я бы никогда сам не догадался, что вижу перед собой модель Солнца. Она не опаляла жаром и не давала света. Это был просто-напросто большой стеклянный шар, наполненный водой со взвешенными в ней мельчайшими частицами. Но когда его начинали вращать, а потом выключали моторчик, движение воды в шаре затухало постепенно — от стенок к центру, и тогда возникали отчетливо видимые меридиональные потоки, весьма похожие на движение раскаленных газов в вашей фотосфере.
— Любопытно. Но ведь нельзя забывать и о разнице между водой в вашем шаре и моей магнитной плазмой…
— И это учитывалось в опытах: жидкость делали электропроводящей, а шар помещали между полюсами сильного магнита.
— Отлично. Теперь остается еще подобрать и другие подобия моим уникальным природным условиям: температуре, достигающей, по вашим расчетам, двадцати миллионов градусов в моих недрах, давлению, в тысячу миллио-нов раз превышающему ваше атмосферное. А для чего, собственно, понадобились такие модели, которые не светят и не греют?
— С их помощью ученые надеются уточнить прогнозы перемен вашей деятельности, которая очень сильно сказывается на всей Земле.
— Ага, мы, кажется, подошли к теме, которая вас больше всего волнует. «Проблема Солнце — Земля», — так, помнится, называют ее ваши ученые?
— Да, и это вполне естественно. Наша планета так тесно связала с вами, что многие астрономы теперь считают, и не без резона, что солнечная атмосфера простирается гораздо дальше, чем мы раньше полагали, — до самой Земли. И малейшие перемены в вашей активности сказываются на нашей жизни.
— Это, конечно, весьма лестно для меня, но, пожалуй, немного преувеличено…
— Может быть. Но во всяком случае ваше влияние на погоду мы ощущаем весьма явственно. Много хлопот причиняют нашим радистам магнитные бури в ионосфере, порождаемые ворвавшимися потоками ваших частиц? Тогда происходят совершенно невероятные вещи: то радиосвязь прерывается в некоторых местах так надолго, что внезапно замолкшие подводные лодки и самолеты уже считают погибшими, а то, наоборот, из-за ваших капризов через весь Атлантический океан перелетает с лондонских улиц голос диспетчера, вызывающего на ультракоротких волнах шофера ближайшего такси. Попробуй тут разберись…
— Н-да, но вам не кажется, что во всей этой неразберихе должна быть какая-то система, закономерности, которых вы пока не познали?
— Этим и заняты сейчас ученые. Они пытаются раскрыть закономерности перемен вашей активности, чтобы можно было давать надежные прогнозы на неделю, на месяц, на год вперед. И в этом они добились несомненных, хотя и не слишком громких пока, успехов. Много исследователей занято разгадкой цикличности вашей деятельности. Уже довольно хорошо изучен самый заметный одиннадцатилетний цикл усиления и постепенного спада вашей активности. Другой цикл, захватывающий примерно восемьдесят лет, как предполагают ученые, особенно влияет на перемены земного климата, заставляя его периодически становиться то теплее, то холоднее. Есть у наших исследователей весьма серьезные подозрения о существовании и еще более растянутых во времени циклов вашей деятельности — примерно на шестьсот лет. Но проверить их пока трудно, потому что шесть столетий назад за вами еще не наблюдали так внимательно и пристально, как сейчас.
— Но ведь для расследования вам не обязательно иметь письменные доказательства. Все перемены моего излучения записаны и в отложениях различных горных пород земной коры, и в ископаемых остатках древних животных и растений, и в чередовании годовых колец тысячелетних калифорнийских секвой. Ищите, ищите…
— В связи с этим мне бы хотелось задать вам один весьма волнующий нас вопрос, дорогое светило. Земля существует пять, а возможно, даже семь-восемь миллиардов лет — тут ученые еще расходятся во мнениях. И, по новейшим космогоническим теориям, наша планета достаточно быстро остыла или даже вообще никогда не была слишком горячей, так что почти с самого начала имелись условия для развития жизни. Почему же в таком случае жизнь на Земле начала развиваться только в последний миллиард лет?
— Мне кажется, что и в этом случае имеет смысл искать ответ у вас, на Земле.
— Попробуем. Сейчас как раз наши ученые и инженеры объединяют свои усилия, чтобы в разных точках планеты пробурить сверхглубокие скважины и впервые заглянуть в сокровенную толщу земной коры. Но одновременно мы готовимся и усилить наблюдение за вами, наша сияющая дневная звезда. Сейчас заканчивается очередной одиннадцатилетний цикл вашей повышенной активности, оказавшийся на сей раз весьма бурным, и тысячи ученых различных стран готовятся вести исследования по программе так называемого «Международного года спокойного Солнца».
— Благодарю вас за такое внимание и от всей своей пламенной души искренне желаю успеха. Вы сможете многое узнать, наблюдая за мной с расстояния, особенно с искусственных спутников: приборам, установленным на них, не будет мешать земная атмосфера.
Кстати, как раз в октябре исполняется ровно пять лет, как пополнилась моя солнечная семья. Советские ученые, рабочие и инженеры создали первую искусственную планету. С тех пор спутников вокруг Земли уже закружилось столько, что я сбиваюсь со счета: сколько же теперь у меня детей? Правда, почему-то не все они изучают космос. Многие искусственные спутники, стартующие с западного полушария Земли, больше заняты слишком пристальным рассматриванием поверхности своей родной планеты. Похоже, что все эти «Самосы», «Мидасы» и «Эксплореры» заняты не научными исследованиями, а совсем иной и, надо сказать, весьма малопочтенной работой…
— Да, к сожалению, вы правы. Но мы надеемся, что вскоре ученые всех стран действительно объединят свои усилия в мирном исследовании загадок природы, и тогда гораздо быстрее пойдет изучение и вас, дорогое Солнце, и всех планет. И хотя мы действительно вряд ли когда-нибудь сможем ступить на вашу огненную поверхность, это не помешает нам вечно стремиться к вам, добиваться разгадки всех ваших тайн.
По преданию, древнегреческий философ Евдокс умолял богов дать ему возможность хоть один раз увидеть Солнце вблизи и узнать, каковы его форма, величина и красота, даже ценой того, чтобы быть тотчас же сожженным. С тех пор мы многое узнали о вас, но та же великая страсть познания живет в душе каждого настоящего исследователя.
— Спасибо.
— А мне, в свою очередь, разрешите поблагодарить вас за такое обстоятельное интервью.
— О, у меня уже есть некоторый опыт!
— Что вы имеете в виду?
— Ну как же, ведь меня интервьюировали даже в стихах. Помните? «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче».
— Ага, значит, я правильно расшифровал странную радиограмму и сразу понял, что это именно вы подаете голос из мирового пространства?
— Конечно. Я очень люблю эти стихи:
«…А мне, ты думаешь,
светить
легко?
— Поди, попробуй! —
А вот идешь —
взялось идти,
идешь — и светишь в оба!»
— У вас это звучит отлично, но, к сожалению, перевод электронной машины был не слишком вразумителен…
— Но ведь это ваша, земная машина, с самих себя и спрашивайте. А мое дело:
«…Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!..»
— Привет горячий, Солнце!
Борис Ляпунов
ОНИ МЕЧТАЛИ О ПОКОРЕНИИ КОСМОСА
«Ученый-мечтатель» — так назвал Циолковского Никита Сергеевич Хрущев, выступая на встрече первого космонавта Юрия Гагарина. Как верны и точны эти слова! В трудах К. Э. Циолковского гармонично слились дерзновенные мечты и строгий, точный научный расчет. Когда думаешь об этом, становится понятным тот интерес, который проявлял великий ученый к научно-фантастическим произведениям.
Константин Эдуардович говорил, например, о Жюле Верне как о писателе, который способствовал пробуждению у него интереса к проблеме межпланетных полетов. Позднее, в связи с постановкой научно-фантастического фильма «Космический рейс», в статье «Только ли фантазия?» ученый отмечал: «Рассказы на темы межпланетных полетов несут новую мысль в массы. Кто этим занимается, тот делает полезное дело: побуждает к деятельности мозг, рождает сочувствующих и будущих работников великих намерений».
Мимо внимания Циолковского не могли, конечно, пройти произведения выдающегося советского писателя-фантаста Александра Романовича Беляева. Особенно заинтересовал ученого «Прыжок в ничто» — роман о полете в ракетном корабле, построенном по идеям Циолковского.
В романе описана «ракета 2017 года», как назвал Циолковский этот большой пассажирский межпланетный корабль. Беляев необычайно выразительно передал обстановку межпланетного полета, «быт» космических путешественников, нарисовал впечатляющие картины вселенной. Только глубокое знание астрономии и космонавтики, творческое знакомство с работами Циолковского позволили ему сделать это.
В 1934 году журнал «Вокруг света» начал печатать новый роман Беляева — «Воздушный корабль». В основу и этого романа писатель также положил работы Циолковского.