Маноло разместился в кресле вполоборота и рассматривал или делал вид, что рассматривает обнаженную женщину.
«Я не смогу думать о маме…» — Педро вздрогнул — так ясно в полутьме башни увидел лицо матери: веки прикрыли на мгновение по-старчески светлые глаза, то ли прощаясь, то ли благословляя.
— Слышите? — снова постучали по броне.
И, не дождавшись ответа, офицер приказал:
— Обкладывайте танк сухой лозой!
Кто-то из солдат заговорил быстро и невнятно.
— Молчать! Ждите меня!
«Куда он мог пойти, этот офицер? Он приказал ждать. Значит, он с кем-то хочет посоветоваться. Он узнал, что в танке есть русские! Он-то не подозревает, что солдаты невзначай сказали правду. Он пошел доложить начальству и посоветоваться: жечь танк с русским, а может быть, обождать до приезда кого-то? Несмотря на то, есть в танке русский или нет, танк следует сохранить как трофей. У него ведь только порвана гусеница».
Педро потянулся к кобуре, вытащил пистолет, Пабло увидел, поднялся с пола и положил руку на оружие.
— Нет, Педро, ты не сделаешь этого. Настоящие испанцы не кончают жизнь самоубийством. Ты вел себя как настоящий испанец.
— Это великий грех, — сказал Фернандо.
— Куда спешишь, русо? — усмехнулся Маиоло. — Она придет сама и сделает все как надо. Не надо спешить, русо.
— Рассматривай задницу шлюхи и молчи! — зашипел на брата Пабло. — Никто не должен знать, что с нами он!
— Какое это имеет сейчас значение? — удивился Маноло. — Вы слышите?
Снаружи по броне скребли сухие виноградные лозины. Маноло убедился, что все слышали, и сказал:
— Я прошу тебя, брат, не называй так эту женщину! Считай, что это моя жена. Я дал обет: останусь жив, найду ее и женюсь на ней!
— Вонючий ты козел! — шикнул на брата Пабло.
У Маноло задрожали плечи. Он стал смеяться, все громче и громче.
— Тихо, — попросил Педро, — тихо…
Маноло уже закатывался от нервного хохота, голова его запрокидывалась, он весь дрожал. Пабло протянул руку к воротнику его куртки, крутанул так, что треснула материя.
Маноло притих.
— Мы слушаем тебя, брат, — обратился Пабло к советнику.
— Я выстрелю три раза. Пусть фашисты думают, что мы покончили с собой.
— Но мы все равно в плену, — сказал Фернандо. — Как мы выберемся?
— Не знаю, — сказал Педро.
— Вот видишь, — вздохнул Фернандо. — Зачем тогда это делать?
— Мы, может быть, выиграем время.
Маноло успокоился и спросил Педро:
— Зачем нам выигрывать это время? Через полчаса будет еще труднее умирать. Пусть они скорее поджигают танк.
Все смотрели на Пабло.
— Ты, брат Педро, говоришь, что мы можем выиграть полчаса. Может быть, полчаса, может быть, меньше. Здесь, на земле, это вечность по сравнению с загробной жизнью. Стреляй!
— Сядь поудобнее, — попросил Педро.
Маноло вскинул брови.
— Зачем?
— Потом нельзя будет даже шевельнуться.
Каждый постарался устроиться, как ему хотелось. Педро скинул кожаную куртку и бросил на пол, в угол, чтобы пули рикошетом не ранили танкистов, и выстрелил с небольшими промежутками три раза. Пороховой дым защекотал в носу. Неудержимо захотелось чихнуть. Сорвав с головы шлем, Педро закрыл лицо и кое-как справился. Когда отнял шлем от лица, по щекам текли слезы. Улыбающийся Пабло потрепал советника по колену.
Снаружи танка тоже стало тихо. Видимо, солдаты прервали свою работу.
— Что там случилось? — спросил хриплый.
— Вроде застрелились. Не захотели гореть.
— Я же говорил, что там русский! — сказал хриплый. — Испанцы бы этого не сделали. Сыны скверной матери! Пропала теперь и та тысяча песет, на которую я мог рассчитывать.
— Сеньор майор! — Это говорил солдат, у которого был высокий голос. — Они застрелились. Мы слышали три выстрела. Сначала они ругались. Слышно было, как спорили, только слов не разобрать. Потом один смеялся. С ума, что ли, посходили от страху. А потом три выстрела.
— Разрешите сказать, сеньор майор. Я думаю, что испанцев убил русский. Там был русский. Он их убил. Они, наверное, испугались и решили сдаться, а русский их и убил.
— Сволочь! — сказал офицер. — Явно коммунист! Кто же еще способен на такое зверство!
— Прикажете поджигать танк? — спросил хриплый.
— Нет. Сдадим как трофей. Какой смысл теперь его жечь?
— Может, попробовать открыть? У русского, наверно, с собой был мешок денег, чтобы подкупать испанцев. — Это сказал солдат, у которого высокий голос.
— Что же он, мешок с деньгами возил с собой? Да и открыть нечем. Скоро придет тягач, потащит танк в тыл. Отправишься с ним. Если окажется, что в танке был русский, то возьмешь деньги за его голову и привезешь мне.
— А… нам?
— Я вас не оставлю без награды.
— Господин майор…
— Молчать!
Офицер и солдаты ушли. В танке по-прежнему никто не шевелился, только посматривали друг на друга. Кажется, они попали из огня да в полымя. Вместе с тягачом приедут слесари, откроют башню танка. Пабло постарался объяснить это знаками. Педро согласился с ним, но знаками объяснил, что раз они начали игру, то надо довести ее до конца.
Вскоре солдаты вернулись, взобрались на танк и уселись на башню, очевидно желая показать, что это их добыча, с которой они не расстанутся.
Тягач пришел минут через двадцать. Как и предполагал Пабло, вместе с водителем приехал слесарь. Он осмотрел танк, попутно расспрашивая солдат, как он попал на их батарею. Хриплый и высокоголосый снова повторили свой рассказ о русском, о мешке денег и о выстрелах, после которых в танке не слышалось ни звука.
— Откройте его, — предложил высокоголосый. — Нам надо взять деньги и русского. Мы узнаем его даже мертвого.
— Попробуем, — ответил слесарь.
По броне застучали сапоги.
Педро очень осторожно сполз с кресла командира и, держа наготове пистолет, встал так, чтобы, как только откроется люк, выстрелить в слесаря.
У люка послышался скрежет металла о металл. Слесарь прилаживал зубило. Потом удары. Но вполсилы. Очевидно, после рассказа о деньгах решил не особенно стараться и открыть люк в мастерской. От каждого удара молотка задвижка люка вздрагивала.
У Педро пересохло во рту, дыхание стало хриплым, и он боялся, что слесарь услышит его.
Удары смолкли.
— Не открывается, — объявил слесарь. — Зубило маловато.
— Давай я попробую, — попросил хриплый.
— Еще чего? Инструмент испортишь. Ты штык сломаешь — отвечать будешь. Я — тоже.
— А как же нам достать русского?
— Откуда вы знаете, что там русский? Врете вы все. Вот починим гусеницу у танка, стащим его на дорогу — и в мастерскую. Там разберемся.
— Ты нас хочешь обмануть, скотина!
Слесарь принялся ругаться с солдатами, и водитель тягача тоже. Кричали они долго. В конце концов решили, что солдаты поедут с ними.
Наконец принялись за ремонт. Танк стоял кормой к позициям франкистов, и в ту же сторону была повернута башня.
И Педро подумал, что, если бы молитвы имели хоть какую-нибудь силу, и он, пожалуй, помолился бы за то, чтобы все зубья на ведущем колесе оказались в порядке.
Они все еще боялись поверить, что случится так, как говорил слесарь.
Педро видел тягач — гусеничный трактор. Он видел теперь и слесаря, и солдат, которые ему помогали, и водителя.
Они расстилали на земле гусеницу их танка, чтобы нацепить на ведущее.
«Слава богу! — подумал Педро. — Слава богу, что рычаг коробки передач стоит в танке на нейтральной! Ведь я раньше забыл это проверить. Совсем из головы вон».
Танк дрогнул, но не двинулся. Через броню отчетливо доносились голоса и стук по металлу.
Снова рывок. Пятнадцатитонная махина чуть подалась усилиям тягача. Еще рывок, еще…
Минут десять дергал трактор машину, чтобы натащить катки на расстеленную гусеницу.
Пока слесарь с солдатами соединяли траки, водитель тягача ушел. А вскоре на помощь трактору пришли еще два тягача.
Педро слышал: водители совещались, как лучше вытянуть трофей.
Решили дотащить до дороги.
Потом все долго, очень долго возились у буксирного крюка, привязывая танк цепями к тягачам.
— Аделанте! — послышался, наконец, приказ.
Заревели моторы тракторов. Танк качнулся и медленно тронулся.
Фернандо взял в руки рукоятки бортовых фрикционов.
— Убери руки! — прошипел советник.
— Почему, Педро? — не понял Пабло. — Ведь надо удирать! У нас гусеница в порядке. Надо удирать!
— Рано.
— Рано?
— Надо, чтобы нас дотащили до дороги.
— Зачем? Надо сейчас! Поздно будет! — покраснев от напряжения, шептал Пабло.
— Рано! Можем опрокинуть трактор и будем у них, как на якоре. На дороге будет легче… Фернандо! Положи руки на колени! Жди приказа!
Фернандо не оборачивался и не отпускал рукоятки.
Пабло пробрался к нему, отодрал его пальцы от рукояток и остался рядом с ним.
Тягачи тащили медленно. В прицел Педро видел, как они переваливаются на неровностях почвы, как цепляются за борта солдаты и офицер, который, видимо, подошел в последний момент: решил, что и ему нельзя упускать добычи.
Тракторы провалились куда-то. У Педро перехватило дыхание. Перевернулись? Этого еще не хватало! Быть не может! Тут кювет. Потом он увидел, что два трактора перевалили канаву.
Танк накренился. Теперь был его черед преодолевать препятствие.
Завыли моторы тракторов.
Что-то дернуло машину. Потом танк покатился назад.
— Цепи порвались! Фер-нан-до! — крикнул Педро. — Аделанте!
Мотор взвыл на предельных оборотах. Танк рванулся вперед, развернулся на шоссе и на максимальной скорости погнал к позициям республиканцев.
Борис ЛЯПУНОВГЛУБИНЫ ПЛАНЕТЫ ЖДУТ
Человека манит неизведанное: космос и океанские глубины, далекие звезды и недра родной планеты. Проложив первые космические трассы, он внимательнее обращается и к Земле, где его ждут еще многие открытия.