Сидя на раскладном табурете, Абст постукивает пальцем по колену, будто отсчитывает секунды.
Сейчас это должно случиться. Но время бежит, и не происходит ничего необыкновенного. Люди жадно едят. Лейтенант, покончив с бисквитами, пьет кофе.
Вот Гаррита встал, направляется к нему, протягивает банку.
— Командир, — говорит он, — возьмите, пожалуйста. Чертовски вкусно!
Глюк делает непроизвольное движение — будто хочет вмешаться. Абст отвечает ему едва заметным жестом, и рыжий остается сидеть.
Пелла отказывается взять часть порции сержанта. Постояв, Гаррита возвращается на место.
— Глюк, перепишите людей, — приказывает Абст.
— Да, шеф. — Рыжий достает блокнот, поочередно опрашивает итальянцев и вносит в блокнот их имена и воинские звания.
Так проходит еще около четверти часа.
И вот с четырьмя пленными что-то произошло. Еще недавно во время еды они поминутно наклонялись друг к другу, переговаривались, даже пересмеивались — экспансивность не оставляет южан ни при каких обстоятельствах. Теперь же они будто дремлют с открытыми глазами.
Перемена, происшедшая с солдатами, не укрылась от их командира. Поначалу он только недоумевает. Но проходит время, и лейтенант уже в тревоге.
— Гаррита, — зовет он, — подойдите ко мне, сержант Гаррита!
Тот медленно оборачивается. По лицу его прошла тень — усилие мысли. Однако через секунду оно вновь неподвижно. Сержант вздыхает и принимает прежнюю позу.
— Гаррита! — зовет командир. Не получив ответа, подсаживается к сержанту. — Что с вами? — спрашивает он. — Заболели?
Гаррита молчит. Он как камень. Только серьга чуть подрагивает в ухе. Пелла хватает его за грудь, трясет.
— Гаррита, — кричит он, — сержант Гаррита!
Абст, наблюдающий за происходящим, ловит на себе растерянный взгляд лейтенанта, равнодушно отворачивается. Вот он зевнул, мельком взглянул на часы.
— Что же вы стоите, Глюк? — недовольно говорит Абст. — Ну-ка, снимите браслеты с этих несчастных. Представляю, как они намучились… Боже, да бросьте к чертям свой автомат!
Рыжебородый широко ухмыляется, откладывает автомат, подходит к одному из пленников, бесцеремонно берет его за руки. Поворот ключа в замке наручников, и кисти итальянца свободны. Но человек будто и не заметил этого — поднес руки к глазам, оглядел их и вновь опустил.
Вскоре раскованы все четверо. Подобрав наручники, Глюк защелкивает их в одну общую цепь.
— Готово, шеф.
— Уведите людей.
— Да, шеф. — Глюк оборачивается к пленным. — Эй, вы, шагайте за мной! — И он направляется в туннель.
Итальянцы послушно идут следом. Группу замыкает сержант Гаррита. Он несет связку наручников, которую швырнул ему конвоир.
— Отправляйтесь и вы, — обращается Абст к Вальтеру. — Зашифруйте и передайте в эфир: «У меня все в порядке».
Радист поднимает с земли автомат, оставленный Глюком, и тоже скрывается в туннеле.
Теперь Абст наедине с офицером. Он подходит к итальянцу, ловко отщелкивает браслеты, швыряет их в сторону, затем осторожно растирает ладонями глубокие синие борозды на запястьях пленника.
— Вот так… А теперь я приглашаю вас обедать. Мы вместе пообедаем и поговорим. Идемте!
ГЛАВА 16
За дверью шаги. Тяжелая, шаркающая походка.
Карцов прислушивается.
— Глюк? — он вопросительно смотрит на Ришар.
— Другой. Его зовут Вальтер.
— Знаю. Радист?
— Он и радист, и управляет краном, и обслуживает электростанцию.
— Кстати, о станции. Энергии расходуется много: освещение, камбуз, зарядка респираторов, подводных буксировщиков… Что это за станция? Мотор крутит динамо? Но его не слышно. И откуда берется горючее?
— Мотора нет. Прилив и отлив вращают турбину, та заряжает аккумуляторы… Так мне объяснил Абст.
— Где расположена станция?
— Аккумуляторы — в дальней пещере. Она заперта. Ключ у Вальтера. Остальное под водой. Где, не знаю: тайна.
Задавая вопросы, Карцов не прекращает работы — готовит больной смесь витаминов.
Последние полчаса он со скрупулезной точностью восстанавливал в сознании все то, что знает о своей пациентке, заново оценивая ее поведение, каждое ее слово, анализируя отношение к ней Абста. И все это для того, чтобы убедить себя заговорить с ней в открытую. Надо, наконец, выяснить, с кем он имеет дело. У него нет времени ждать — события разворачиваются стремительно. Но это риск — он отдаст себя в ее руки. Пусть даже она честный человек — достаточно одного ее неосторожного слова, душевной слабости, если Абст, заподозрив неладное, учинит ей допрос… В который раз напрягает Карцов всю свою волю, чтобы начать разговор, и не может.
Снова шаги за дверью, на этот раз — группы людей. Вероятно, те самые пленные. Их ведут назад. Значит, свершилось?
Чашка с питьем, выскользнув из рук Карцова, падает на пол и разбивается.
Он опускается на табурет, долго глядит на осколки.
Шаги в коридоре стихают.
— Послушайте, Ришар, — говорит он, не поднимая головы, — как вы сюда попали? Я не могу поверить, что вы заодно с ними. Вы здесь по принуждению?
— Нет.
— Нет? — Он с усилием выпрямляется, оглядывает больную. — Стало быть, добровольно?
Ришар молчит.
— Тогда мне остается предположить одно, — медленно говорит Карцов, — мне остается предположить, что вы посланы к Абсту с каким-то особым поручением, о котором он и не догадывается. Я не ошибся? Кто вы такая?
— А вы? — вдруг спрашивает Ришар.
— Я ненавижу нацистов, — говорит Карцов. — Я здесь, чтобы бороться с ними. Я не тот, за кого меня принял Абст. Знаю, он все равно мне не доверяет. Вот все, что я могу сообщить о себе. Вам достаточно?
Ришар молчит.
Что знает она об этом человеке? Перед тем как привести его в первый раз, Абст сказал: «Судьба благосклонна к нам, Марта, новый врач прибыл раньше, чем мы могли предположить. Кажется, ему можно доверить группу. Объясните ему только то, что необходимо для обслуживания людей. Никаких экскурсов в прошлое, никаких имен. Он посторонний, он здесь временно. Надеюсь, вы понимаете меня?» Она была озадачена: каким образом Абст ухитрился так быстро заполучить врача? Единственное объяснение состояло в том, что новичка доставила та самая подводная лодка, которой предстояло увезти на материк ее, Марту. Но если прибыл врач, почему Абст не позволил ей уехать? Почему он задержал ее? С какой целью? В чем-то она допустила промах, у Абста появились сомнения, и он не хочет ее выпустить? Да, скорее всего что так.
Кто же он такой, Ханс Рейнхельт? Поначалу она была убеждена, что подчеркнутое недоверие к новичку со стороны Абста и его помощников — это маневр, рассчитанный на то, чтобы усыпить ее бдительность. Подозрения укрепились, когда Валыер обронил несколько слов о Рейнхельте: он-де попал в грот случайно, приплыв с какого-то торпедированного транспорта.
Итак, Рейнхельт — провокатор. Она поверит ему, раскроется, и тогда…
Но вот этот человек вынул руку из кармана, и на ладони у него лежала пленка. Значит, видел, как она снимала пловца. Шарил в ее тайнике, извлек оттуда другие кассеты и, конечно, записи, хранившиеся на дне расщелины. Извлек и не показал Абсту… А может, Абст уже знает о них?
Ришар смотрит в глаза Карцову. Он выдерживает ее взгляд. Он сидит, положив руки на колени. У него открытое лицо, высокий лоб. Вьющиеся волосы будто присыпаны пудрой. Лицо молодое, а волосы с сединой… Неужели это единомышленник Абста и провокатор?
Но какую цель преследует Абст, если ее тайник обнаружен, пленка проявлена, записи изучены? Зачем ее лечат? Почему оставили на свободе, не уничтожили? Ведь им уже все ясно!.. Что, если Вальтер не солгал — Рейнхельт действительно случайный человек, которого Абст использует, пока она болеет?..
Карцов понимает состояние Ришар.
— Конечно, — говорит он, — по всем законам конспирации нам надо приглядываться друг к другу в течение многих недель, быть может, месяцев. Только потом можно рискнуть на откровенность. Я это знаю. Но у нас нет времени. Я сделал первый шаг. Теперь ваша очередь… Кто вы такая? Вы разведчица?
Ришар чуть качнула головой.
— Нет? — Карцов растерянно трет ладонью лоб. — А как же камера? Ведь вы производили съемку, и я убежден — тайную! Вы делали это на собственный страх и риск? Зачем? Кому может понадобиться ваша пленка?
— Немцам.
— Немцам, сказали вы? Каким немцам? Погодите, погодите, уж не хотите ли вы уверить меня…
Ришар поднимает руку.
— Запомните, — медленно говорит она, — запомните, Рейнхельт: я ни в чем не хочу вас уверить.
Карцов смолкает.
— Дайте мне сигарету, — просит Ришар. — Спасибо… Скажите, Рейнхельт, вы давно из Германии?
Они встречаются взглядами. Карцов чувствует, что не сможет солгать.
Он рассказывает о себе.
Закончив, глядит ка лежащую в кровати больную, беспомощную женщину, пытается улыбнуться ей.
А у нее капельки пота на лбу.
Он берет ее руку, подносит к губам и, поцеловав, бережно опускает на одеяло.
— Будто сбросил тяжелый груз, — говорит он, вздохнув. — Мы будем бороться, Марта. Но для этого надо, чтобы вы выздоровели. Верьте, вы поправитесь, и очень скоро. Только соберите все свое мужество. Все мужество, всю волю, без остатка. Вы же сильная, Марта!
— Нет, — шепчет Ришар, — нет, не могу…
— Неправда! В тот раз я солгал Абсту о появившихся рефлексах у вас в ногах. А сегодня я их нащупал! Они еще очень слабы, и я не хотел говорить… Но клянусь вам, еще немного, и я буду учить вас ходить!
Ришар рывком садится в кровати.
— Да поймите же, — шепчет она, — поймите: я встану на ноги, и он убьет вас!
Снова, в третий раз, шаги в туннеле. Ключ поворачивается в замке. Дверь отворяется. Входит Абст.
Он видит: больная неподвижно лежит в кровати, у столика с медикаментами возится врач.
— Закончили, Рейнхельт?
— Давно, шеф.
— Отправляйтесь к себе.
Узкая длинная пещера. Слева вдоль стены — сплошные нары, на которых спят люди. Над головой каждого — табличка с его именем. Двадцать два человека на нарах, двадцать две таблички над ними. Фамилий нет, только имена. Каждый, кто живет здесь, должен лежать на своем месте.