Там, наверху, банда Меткалфа обирает деревья, подумал он, срывая миллионы долларов. Теперь их игра кончена, и они об этом знают. Им ничего не остается, как оборвать деревья и исчезнуть как можно быстрее.
Возможно, денежные деревья требуют непрерывного наблюдения ролл, для того чтобы производить деньги.
На машину он наткнулся внезапно, обошел ее в почти полной темноте и постучал в окно.
Внутри взвизгнула Мейбл.
— Все в порядке! — крикнул Дойл. — Это я. Я вернулся.
Она отперла дверь, и он вскарабкался в машину. Мейбл прижалась к нему, и он обнял ее.
— Прости, — сказал он. — Прости, что я задержался.
— Все в порядке, Чак? — спросила она.
— Да, — промычал он. — Можно сказать, что в порядке.
— Я так рада, — сказала она облегченно. — Хорошо, что все в порядке. А то ролла убежал.
— Убежал? Ради бога, Мейбл…
— Не злись, Чак. Он все стучал и стучал. И мне стало его жалко. Я, конечно, боялась, но мне было его в самом деле жалко. Так что я открыла багажник и выпустила его. И все было в порядке. Он оказался милейшим существом…
— Итак, он убежал, — сказал Дойл, все еще не до конца веря этому. — Но, может быть, он где-нибудь по соседству прячется в темноте…
— Нет, — вздохнула Мейбл. — Он побежал по оврагу, как собака, когда ее зовет хозяин. Было уже темно, но я бросилась вслед за ним. Я звала его, но понимала, что он убежал и мне его не догнать. Впрочем, это уже не играет никакой роли. Ролла тебе больше не нужен. Правда, мне жалко, что он убежал. Я бы с ним подружилась. Он так интересно говорил, куда интереснее, чем попугай. Я повязала ему ленточку на шею, желтую ленточку, и он стал такой миленький.
— Еще бы! — сказал Дойл.
Он думал о ролле, летящем в пространстве на только что выращенном корабле. Он направляется к далекому солнцу, увозя с собой, может быть, величайшие надежды человечества, а на шее у него желтая ленточка.
Кира СошинскаяБЕДОЛАГАЮмористический рассказ
Мы вышли к Хайлыру двадцатого числа. Для этого пришлось сделать большой крюк, но никто из нас даже не пикнул. В Хайлыре нас ждало оборудование, а кроме того, Седов должен был договориться с председателем местного колхоза о лошадях и рабочих, — мы будем закладывать шурфы на водоразделе.
Мы думали, приедем в Хайлыр, вымоемся в бане, а потом, чистые, пахнущие мылом и осиновыми вениками, усядемся на берегу ловить в озере тайменей или кого-нибудь помельче. И проходящие мимо жители Хайлыра (общим числом сорок человек) будут говорить нам: «Ну как ловится?», и мы будем отвечать: «Благодарствуем, однако». Такая у нас должна была наступить жизнь.
Уже на дальних подходах к Хайлыру мы заподозрили что-то неладное. Над широкой безлесной долиной подымались дымы. Мы еще не могли разглядеть за холмами источников этих дымов, но все это напоминало долину гейзеров на Камчатке.
— Или всесоюзный слет туристов, — сказал Ким.
— Или Клондайк в расцвете известности, — сказал Руслан, более начитанный, чем Ким.
Над нами пролетели гуськом три вертолета, снижаясь к долине. С заднего вертолета увидели нас и скинули красный вымпел. «Привет отважным девушкам-ужгородкам» — обнаружили мы в нем записку. После этого нас охватило подозрительное уныние.
— А это Хайлыр? — спросила я.
— Ошибиться трудно, — ответил Седов. — Двести четырнадцать километров до ближайшего поселка.
— Да что я, в Хайлыре не был, что ли? — обиделся Иван Никитич. — Сейчас перевалим у той лиственницы и увидим.
И мы увидели. Сам Хайлыр, пожалуй, не изменился. Те же два десятка домиков, то же Хайлырское озеро — длинное, серое. Те же высокие голые сопки за дальним берегом.
Но все остальное резко изменилось. На склоне долины, вдоль озера, а также продолжением единственной улицы Хайлыра толпились палатки и подобные же временные сооружения для жилья. На ровной площадке за сельпо стояли рядами вертолеты, и время от времени какой-нибудь из них начинал перебирать винтовыми лопастями, будто раздумывал, не улететь ли ему отсюда. Посадочная площадка была обнесена неровной стеной ящиков, мешков и загадочных предметов разного размера. По улице поселка не спеша ехало по временным рельсам сооружение, похожее на портальный кран. На вершине сооружения сидел человек с киноаппаратом и сверху снимал кипящую жизнь.
Честно говоря, меня больше всего поразила серая «Волга» с шашечками на боках и ярко горящим зеленым огоньком. «Волга» стояла перед сельсоветом, и местные собаки недоверчиво обнюхивали ее задний бампер. Я их понимала — в Хайлыр не ведет ни одной дороги, — а от реки двадцать три километра тропой через сопки.
На краю поселка строился небольшой оркестр. Оркестр сверкал трубами, и гулкие звуки настраивающихся инструментов долетали даже до нас.
— Все ясно, — сказал Руслан. — Снимается кино.
На склоне нас обогнали двигавшиеся размеренным полубегом девушки, покрытые здоровым бронзовым загаром. Девушки сказали нам хором:
— Физкультпривет!
Руслан сказал им вслед:
— Привет отважным девушкам-ужгородкам.
Девушки остановились, развернулись к нам фронтом и ответили:
— Спа-си-бо!
— Вот угадал, — удивился Иван Никитич. Мы пристроились в хвост девичьему отряду.
При виде колонны оркестр грянул «Сормовскую лирическую». Под ногами побрякивали консервные банки и взлетали орлятами обрывки местных и центральных газет.
Ведомые Иван Никитичем, мы пробрались задами к избе председателя. Последнее, что мы увидели, перед тем как нырнули в избу, были два вертолета, которые совместно волокли по небу непонятное сооружение из железной арматуры.
Мы не ожидали застать председателя, но застали его. Председатель был на вид мрачен и недружелюбен.
— Здравствуй, Савватий, — сказал Иван Никитич, снимая кепку с поломанным козырьком.
— А, — сказал председатель. — И ты тоже, Иван.
— Вот приехали, — сказал Иван Никитич. — Тебе из Ильинского звонили о нас?
— О всех звонили, — сказал председатель. — А я телефон сломал. Нарочно, Трубку оторвал и в озеро бросил. Кого привел-то?
— С партией я… Вот Седов, наш начальник.
— Здравствуйте, — выдвинулся вперед Седов. — Тут оборудование должно быть. И о лошадях поговорить надо.
— Так вы не на озеро?
— Какое озеро?
— Так вы по делу?
— Разумеется, — сказал Седов. — А что тут у вас?
— Да уж ты, Савватий, прости, — сказал Иван Никитич, — мы попросту. В баньке хотели помыться. А у тебя тут кино.
— Какое такое кино? — спросил Савватий. Потом подумал и сказал удрученно: — Кино, сплошное кино. Да вы садитесь. Откуда идете?
— С Улятая.
— Лукича видали?
— Привет передавал.
— За привет спасибо.
За окном загромыхал приближающийся оркестр.
— Ты б, Савватий, рассказал людям, — произнес, усаживаясь на скамью, Иван Никитич…
Бух-бух! — хлопал барабан.
— Если бы я знал, — сказал председатель, — то своими руками его в озере утопил.
— Кого это?
— Расторгуева, кого же еще?
— Что ж это он натворил?
— Сначала я все думал — так, обычаями интересуется. Я ему деда моего подсунул. Уж на что любитель байки рассказывать. Вот дед и разжег его, как костер. Он и меня спрашивал, а я говорю: да, слыхал от стариков.
— Так ты по порядку, Савватий, — сказал Иван Никитич. Но по порядку не получалось. Все время за окном мельтешили разнообразно одетые люди, потом к стеклу прижалась седая борода, принадлежавшая, очень толстому человеку, и человек, возя бородой по раме, стал знаками объяснять, что хотел бы купить свежего молочка.
— Из Москвы, — сказал председатель. — Очень уважаемый человек, специалист. — Председатель достал из кармана записную книжку и прочел: — По римскому праву.
— А что ходит?
— Молока свежего ищет. Даже к озеру не подходил еще.
— Да ты расскажи, Савватий, не томи. Считай, люди второй месяц в тайге, никого не видели, а тут у тебя такое веселье.
— Это все Расторгуев. Правда, отплачутся ему мои слезки, — Председатель более-менее связно рассказал о трагедии, постигшей поселок.
Приехал в прошлом году сюда человек по фамилии Расторгуев. Вреда от него никто не ждал. Был он в экспедиции, да сломал ногу. Так что экспедиция ушла дальше, оставила его лечиться в Хайлыре. Поковылял товарищ Расторгуев по берегу озера и увидел в кем волнение. Озеро-то небольшое, но очень рыбное. Выгодное для колхоза озеро. Он о выгоде не подумал, а решил, что в озере водится неведомый науке зверь или ящер. Вернулся в Хайлыр и начал у стариков спрашивать, что они об этом чудовище знают. Ну, старики, конечно, не хотят в грязь лицом ударить. «Есть, — говорят, — у нас чудовище, боимся, — говорят, — к озеру ходить в ясную погоду. Змей у нас — дракон там обитает».
Сказали ему об этом старики, закурили и пошли к озеру рыбу ловить, план для колхоза выполнять. А Расторгуев записал их имена-фамилии на бумажку, подлечил ногу, нащелкал снимков неясных и уехал в центр. Прошло месяца три, снег выпал, дни короче стали, пурга завыла. Пришла почта. В почте номер областной газеты и статья в ней Расторгуева, младшего научного сотрудника. «Чудовище озера Хайлыр» называется. И все почти как по правде описано. И озеро, и поселок, и то, что старики говорят, — с упоминанием их имен и отчеств. Потом рассуждения некоторые про английских чудовищ, которых уже вот-вот найдут, а у нас до сих пор ничего не было. Потом еще фотография, на которой ничего разобрать нельзя. И призыв искать я искать чудовищ реликтового, типа. После статьи было от редакции послесловье. Редакция писала, что как хорошо, что уже скоро найдем чудовище. А еще прошло несколько месяцев, и московский журнал «Популярные знания» статью перепечатал. И фотографию Расторгуева, потому что на фотографии, которую он на озере снял, ничего разобрать нельзя было. Но там уже эта статья не одна была. Два доктора наук на нее опровержения написали и доказали, что в Хайлирском озере никаких драконов водиться не может, потому что там фауна не такая… И еще один доктор написал, — что водиться, конечно, не может, но все равно это очень интересно.