Суд. Обвиняемые в один голос утверждали, что никаких дел с Камыниным не имели. У них была своя подпольная кладовая для излишков. Камынина не арестовали, настолько явно он был непричастен к преступлению. Уже на суде судья спросил у одного из обвиняемых, почему они не хотели иметь дело с Камыниным? Обвиняемый ответил: «С ним нельзя связываться — сам хапнет, а всех посадит и сделает голубые глаза».
«А как же это ему удается?» — спросил судья.
«Не знаем… Вероятно, есть крепкая рука, которая умеет его провести через все неприятности. Или сам слишком хитрый».
И почти все обвиняемые с ответом согласились: чересчур уж легко отделывался наш Ваня от неприятностей.
Камынин тогда обиделся и вновь ушел на стройку. Но бригадиром его не взяли — слушок о нем докатился и до строителей. Это уж его не только обидело, а как бы оглушило. Он растерялся. Не мог понять, за что на него такие напасти. Шел как-то мимо галантерейной базы, видит объявление: нужен сторож. Пошел и нанялся. На второй день, перед дежурством, проверил таблицу денежно-вещевой лотереи и… выиграл «Волгу». Он тут же пошел в сберкассу и предъявил билет. Вскоре в газете появилась заметка о владельцах счастливых билетов. Тут старый директор базы получил предупреждение от своего начальства:
— Если это тот Камынин — жди беды. Самый большой хитрюга, какой только жил на белом свете.
Старый директор вскоре ушел, но предупредил об этом разговоре нового. Некоторое время за Камыниным специально следили, но он вел себя безукоризненно.
— Н-ну… Я бы этого не сказал, — поморщился Грошев. — В деле о кражах в автомашинах выяснилось, например…
— …что он пытался продать автопокрышки инженеру Тихомирову?
— Да. И еще я был убежден, что из его машины тоже украли портфель, но он почему-то об этом в милицию не заявил и мне ничего не пожелал сказать.
— Ну вот видишь, — сказал Ивонин. — Дело, по-твоему, серьезное… И на базе, где работает Камынин, кража. Опять он что-либо выиграет? Так нужно думать?
— Пожалуй, — Грошев усмехнулся. — Если только будут пойманы преступники. Ведь это, кажется, его манера — выигрывать или получать наследство после того, как преступники разоблачены, а он в сторонке.
— Похоже… Но вот что, Грошев. Все, что я тебе сообщил для ориентации, мной проверено. Приступая к делу, ты все-таки избавься от предубеждения. Оно опасно. Постарайся работать трезво, спокойно и объективно.
— Постараюсь… — опять усмехнулся Грошев, принимая из рук Ивонина жиденькую папочку. — А предубеждение… Все мы люди, все мы человеки. У всех могут быть симпатии и антипатии. Так вот, «наш Ваня» мне несимпатичен.
2
В ОБХСС Грошеву рассказали то же самое, что он уже слышал от Ивонина, и Николай поехал на базу.
Она притулилась в центре старых городских кварталов. Кирпичное, старинной, аккуратной кладки здание стояло «покоем». Одна сторона его выходила на оживленную торговую улицу.
В ней расположился магазин, отделенный от базы глухой кирпичной стеной. Вторая сторона тянулась над оврагом, по дну которого пробирался ручеек. Овраг постепенно засыпали строительным мусором, но перед базой он был еще довольно глубок. Его склоны поросли высоким бурьяном. Сторона-перекладинка примыкала к брандмайеру соседнего многоэтажного здания. В нем располагались солидные областные организации.
С внутренней стороны перекладинки находился единственный вход в базу — кованая, с разводами, двустворчатая дверь. На ночь она запиралась огромным, тоже кованым, замком и опломбировывалась. В эту неприступную крепость вели лишь две лазейки, и то сомнительные. В стене над оврагом, под самой крышей, виднелось круглое отверстие вентилятора, а слева от входа — зарешеченное толстенными прутьями узкое оконце. Проникнуть через них в помещение было явно невозможно — слишком густа решетка в оконце, слишком мал диаметр вентиляционного отверстия над оврагом.
Значит, товары могли выносить только через эту двустворчатую дверь. Грошев прошел внутрь и огляделся. За первой оказалась вторая, обитая клеенкой, за ней — контора: несколько столов и прилавки. В контору выходило еще три внутренние двери. Каждая вела в обособленное помещение — отсек базы.
И все двери запирались на ночь и пломбировались заведующими секциями.
«Не база, а непотопляемый корабль, — пошутил про себя Грошев, — повсюду воро- или водонепроницаемые переборки».
Заведующие секциями, молодые и хорошенькие женщины, несмотря на раннюю осень, были одеты в телогрейки. Они показали Николаю свои владения. Стеллажи шли до самых потолков, всюду строгий порядок, чистота и приятный, очень сложный запах парфюмерии, кожгалантереи и свежих сосновых досок. Никаких не то что признаков, а даже предположений подкопов или проломов.
В трикотажном отделении Николай осмотрел буквально каждый сантиметр пола и стен, не поленился подняться на стеллаж к вентилятору. Отверстие оказалось зарешеченным. Заведующая секцией, полная блондинка, озабоченная и нервная, невесело рассмеялась:
— Мы уж проверяли… Одно время в отдушине поселились воробьи, а потом голуби. И появился… запах. Вот тогда мы и вставили решетку.
Грошев помолчал, походил между стеллажами и спросил:
— Как хранились пропавшие товары? Только, пожалуйста, не надейтесь на мою проницательность. Рассказывайте как можно подробнее. Я впервые сталкиваюсь с подобным делом.
Блондинка недоверчиво покосилась на молодого следователя.
— Ну как вам сказать… Хранили пропавшие товары, как и все остальные. На стеллажах.
— А как хранятся все остальные?
Блондинка пожала плечами. Ей явно не понравился Грошев. Такое сложное дело, а прислали человека, который ничего не смыслит в их работе. Что же он может обнаружить?
— На каждом стеллаже, как видите, есть рамки. В них вставляются товарные артикулы, а под ними, на полки, складываются товары. Вот стеллажи для дамского белья, вот для полушерстяного, вот для чистошерстяного трикотажа… И так далее… По мере того как мы выдаем товар, места освобождаются. Мы кладем на это место новый товар, а рамочку с артикулом передвигаем или меняем.
— Значит, места товаров непостоянны?
— Конечно! Если на каждый товар, да еще каждого артикула, отвести определенное место, понадобится целый небоскреб.
— А как же вы сами разбираетесь?
— С чем? С товарами? — В голосе блондинки звучала почти насмешка.
— Да. С товарами.
— Мы ведь просто помним! А потом, именно для этого существуют рамочки с артикулами, картотека. Но если мы и забудем, то сверимся с картотекой и сразу определим, сколько того или иного товара осталось, на каком ряду стеллажей он лежит и на какой полке, — блондинка надула пухлые, слегка тронутые краской губы и покачала головой. — В этом отношении у нас все отработано четко.
— Возможно, возможно… — согласился Грошев. Уж очень явно не верила в его способности заведующая секцией. — И все-таки товары пропали…
Он позволил себе полюбоваться растерянностью — она даже покраснела — и подумал: «Пожалуй, она к делу непричастна: слишком непосредственна».
— Вот поэтому я и прошу вас рассказать поподробней. — И, поймав обиженный взгляд, добавил мягче: — Мне нужно детально разобраться. Как вы, например, выдаете товар?
— Как, как… Получаем накладные и подбираем, что нужно…
— Получатели при этом присутствуют?
— Ни в коем случае! Сами отбираем товары, сами выносим…
— Кто это — «сами»?
— Я и мои помощницы.
— Понятно. Подбираете товары и выносите…
— К двери. Там передаем получателям. Они проверяют товары на столах-прилавках. Их и нас кто-нибудь контролирует из конторы. Чаще всего заведующий, — поймав недоуменный взгляд Грошева и сообразив: кое-что в их деле он все-таки понимает, блондинка уже мягче, доверительней сообщила: — Это мы сами ввели. Во-первых, двойной контроль. И еще. Бывает, что экспедиторам не нравится расцветка или качество товара. Они просят его заменить. Такая замена тут же и разрешается начальством. Затем из конторы товар грузится на транспорт.
— Значит, посторонним в ваши отсеки вход воспрещен?
— Да.
— Еще вопрос. Как вы обычно поступаете, получив ходовой, или, как говорят, товар повышенного спроса? Сразу передаете его в магазин или частями?
— Обычно частями…
— Почему?
— Ну, видите ли… Это я так понимаю… Ходовые товары приносят выполнение плана почти в тот же день. Поэтому их обычно накапливаем, а в конце месяца начальство смотрит, какой магазин выполнил план, какой нет. Вот невыполнившим и передают товары повышенного спроса. Тогда и они выполняют план.
— И попадают в передовые?
— Выходит… — Блондинка пожала плечами.
— Выходит, весь месяц они могут не работать, могут не стараться, а в конце их все равно выручат? Системка… — вздохнул Грошев и отметил: — Как я понимаю, именно во время «выброски» и обнаруживаются пропажи?
— Да… Ведь мы, — протянула блондинка, озадаченная находчивостью следователя, — закрываем картотеку, вынимаем из рамочек артикулы…
— Подождите. Ведь я вас спрашивал о самом главном: как вы разбираетесь в товарах?
— Не понимаю… — растерялась заведующая секцией.
— Вот вы положили товар на полку, повесили в рамочку артикул… а потом вы можете разом окинуть взглядом весь лежащий на стеллаже товар?
Заведующая секцией подумала и вдруг обрадованно вскинула брови.
— Ах вы вот о чем! Нет, мы не видим всего товара… Ведь он занимает всю глубину полки. И если взять несколько пачек из глубины, то, пожалуй, пропажи не заметишь.
— Вот. Но мне сказали, что преступник брал только наиболее модные расцветки. Выходит, он должен был знать не только где лежит ходовой товар, но еще и выбрать из него самое лучшее. Это так?
— Так… — пролепетала блондинка и побледнела.
— Ну вот, видите, какой опытный и знающий преступник нам с вами попался. И последнее. Уходя, вы сами опечатываете дверь?
— Только я! Мало того. На двери секций заведующая вешает еще свой маленький замочек с буквенным набором. Можно открыть основной замок, можно подделать печать, но открыть второй замочек, по-моему, нельзя. Его секрет-набор знаю одна я.