Меня душат ночи…
Тревожит ощущение какой-то засады…
Меня подстерегают!
Учитель, мне плохо!! Заберите, заберите отсюда…
Он вышел из гостиницы поздно, когда затихли улицы. Горели среди деревьев редкие фонари, освещая неподвижную листву. Белела на толстой тумбе огромная афиша:
Оригинальный номер!
УРИЭЛЬ.
Опыты телекинеза.
На скамейке, обрамленной темными кустами, застыла парочка.
Пустой пляж был печален и неузнаваем. Море с тихим шорохом играло с мелкими камушками.
Как был — в джинсах, белой рубашке и босоножках — Ур вошел в воду. Вода была теплая, но от одежды холодило. Он поплыл спокойным брассом навстречу луне и звездам.
Лунная дорожка серебрилась левее, а дальше виднелась освещенная полоска причала. Потом она осталась позади. Дальше, дальше, в открытое море. Черная вода и черное небо. И он один меж ними…
Иногда он оборачивался, чтобы взглянуть на береговые огни. Они удалялись. Вот совсем исчезли — видны только портовые цветные мигалки да слабое зарево над растаявшим в ночи городом. Один, совсем один в открытом море, под крупными звездами.
Вдруг звездный рисунок перечеркнула тень. Узкая, веретенообразная, она нависла над Уром, потом медленно стала снижаться. Закачалась на воде.
В тускло отсвечивающем борту возник черный овал — это беззвучно отворилась дверь. Ур взялся за порог, подтянулся на руках и очутился в шлюзовой камере. Разделся, не торопясь отжал одежду и развесил для просушки. Закрыв внешнюю дверь, Ур включил свет. Потом, мягко шлепая мокрыми босыми ступнями, прошел к пульту и опустился в кресло. Он долго лежал в кресле, расслабившись и закрыв глаза.
Не приспела пора возвращаться. Надо продолжать. Они воззвали к его терпению и мужеству. Что ж, он наберется и того, и другого. Он будет продолжать. Только ни во что не вмешиваться!..
Ур сверился с картой, задал автопилоту программу. Вертикальный взлет вжал его в амортизатор кресла. Это продолжалось недолго — лодка перешла на горизонтальный полет.
Глава девятаяСАНТА-МОНИКА
Главной достопримечательностью средиземноморского курортного городка Санта-Моника был Океанариум, а создателем и бессменным директором этого знаменитого музея — доктор Жюль-Сигисбер Русто. Пожалуй, не будет ошибкой оказать, что большую, часть своей жизни этот пожилой горбоносый француз провел под водой, а не на суше. В водолазных костюмах всех типов, в батисферах, батискафах, «ныряющих блюдцах» Русто погружался в воды всех океанов. Почти все редкостные обитатели подводного мира, собранные в богатейшей коллекции Океанариума, были доставлены сюда неугомонным доктором Русто. В то августовское утро доктор Русто легко сбежал по каменным ступеням, ведущим от белого двухэтажного здания музея к подножию скалы, к которой были пристроены подводные помещения Океанариума. У причала покачивалась шхуна, несколько загорелых мужчин выгружали из ее трюма ящики с рыбой.
— Мсье Русто! — окликнул директора здоровенный малый в тельняшке и мятых шортах. — Послушайте, что тут рассказывает Доминик.
Доминик Леду, рыбак, заступил дорогу директору и быстро заговорил:
— Вот я и говорю, мсье, куда это годится, если с неба тебе на голову этакая штука сваливается. Еле я успел увернуться. Только мы с Марселем потащили невод, мсье, как видим, она опускается прямо нам на голову. У меня в животе похолодело, еле мы успели дать ход и положить руль вправо… Глядим, эта штука села на воду, а потом у нее на боку раскрывается дверь…
— Да говори же толком, Доминик, — сказал Русто. — Что опустилось тебе на голову? Гидросамолет?
— Как бы не так! Самолетов, что ли, я не видел? Эта посудина, мсье, смахивала на веретено.
— Веретено упало с неба? — заинтересовался рыжебородый молодой человек с фотоаппаратом, только что вышедший из Океанариума. — Летающее веретено?
— Идите, сударь, своей дорогой, — сухо бросил ему Русто. — Доминик, ты уже много лет возишь мне рыбу, и ни разу я не слыхал от тебя небылиц…
— Клянусь всеми святыми, мсье, что это истинная правда! Своими глазами видел, как в этой штуке раскрылась боковая дверь и в воду плюхнулся человек. Прямо как был — в белой рубашке и штанах. Так и плюхнулся, мсье, ногами вниз. Болтается в воде, а сам смотрит на свою посудину, будто раздумывает, забираться обратно или нет… И тут дверь закрывается, и эта штука снимается с воды, как чибис с болота, и поднимается обратно в небо.
— Летающее веретено, — повторил рыжебородый, часто моргая. — Где-то я читал об этом… или слышал…
— Это все, Доминик? — спросил Русто. — Ты подобрал парня и сдал в полицию?
— Да нет, мсье… Что-то мне не по себе стало. По правде, я малость остолбенел…
— Ну а парень?
— Посмотрел он из воды прямо на меня, а видно было хорошо, Луна светила, и поплыл к берегу. Марсель мне говорит, давай, мол, подберем, а я, по правде… Ведь они, я так думаю, вооружены, шпионы…
— А до берега было близко?
— Не сказал бы. Миль пять было до мыса Серра… Я, мсье, подумал: надо сообщить в полицию, но решил вначале вам рассказать…
Доминик напрягся, глядя из-под ладони наверх. Там, на площадке у подъезда, показался черноволосый человек в белой рубашке и джинсах. Он явно направлялся к музею. Вгляделся Доминик и вдруг заорал:
— Это он! Он самый! Держи шпиона!
И, прыгая через ступени, понесся наверх. Все побежали за ним.
Доминик остановился шагах в трех от черноволосого, продолжая вопить во всю глотку: «Держи! Держи шпиона!» Здоровяк в тельняшке зашел сзади, отрезая «шпиону» путь к бегству.
Но тот и не собирался бежать. Недоуменно он смотрел на окруживших его людей.
— Кто вы такой? Ваше имя? — обратился к нему Русто.
— Не понимаю, — сказал незнакомец по-английски. — Я океанолог, — тихо проговорил он, когда Русто повторил вопрос по-английски. — Меня зовут Ур. Я приехал, чтобы посмотреть здешний Океанариум.
— Ур? — переспросил Русто. — Никогда не слышал о таком океанологе. Откуда вы прилетели, мистер Ур? И на чем?
— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — сказал Ур, сбычившись. — Я приехал осмотреть Океанариум доктора Русто.
— Я доктор Русто.
— О! — Ур заулыбался. — Очень рад видеть вас, доктор. Я читал ваши труды и высоко их ценю.
— Я вспомнил! — завопил вдруг рыжебородый с фотоаппаратом. — Про это веретено зимой все газеты писали! За ним в космосе охотились!
— Арман, попроси этого господина немедля проваливать от сюда к дьяволу, — сказал Русто здоровяку в тельняшке. — А вы, ребята, продолжайте разгрузку, не волнуйся, Доминик, государственные секреты все останутся на месте. А я побеседую с этим мистером, и, если понадобится, он не откажет мне в любезности подождать, пока я вызову полицию. Пройдемте, мистер Ур.
Просторная комната, в которую Русто привел Ура, была и музеем и библиотекой одновременно. Ур с любопытством озирался на карты с маршрутами экспедиций и огромные цветные фотографии, на полки с атласами и разноязычными книгами, на редкостные морские раковины и другие дары Мирового океана.
— Сядьте, — Русто указал на старинное кожаное кресло и сам уселся напротив. — Вы нам не помешаете, Жан-Мари, — кинул он круглолицему седоватому библиотекарю, поднявшемуся из-за своей конторки. Потом он взглянул на Ура зоркими не по возрасту, карими глазами. — Коньяк, виски? Понимаю, по роду своих занятий вы должны быть непьющим. Сигары, сигареты? Тоже нет? Очаровательно. Итак, что вы окончили и где работаете, если вы и впрямь океанолог?
— Доктор Русто, я бы хотел, чтобы вы мне поверили, — оказал Ур медленно, обдумывая каждое слово. — Судьба у меня сложилась необычно, и я надеюсь, что вы не станете настаивать на полной откровенности.
— Вы можете рассказывать ровно столько, сколько захотите. Ну, давайте побыстрее, у меня сегодня много дел.
— Я получил образование в закрытом учебном заведении, о котором вы вряд ли слышали. Некоторое время я занимался практической океанографией.
Ур назвал прикаспийский город и тамошний Институт физики моря.
— Вы работали у Андреевой? — Русто удивленно вскинул мохнатые черные брови. — У Веры Те-одо-ровны? — старательно выговорил он. — Вот женщина, с которой можно говорить по-мужски, но тем не менее остающаяся женщиной. Мы встречались на международных конгрессах. Однако разрешите задать вам несколько вопросов…
Ур отвечал неохотно, но потом увлекся, стал излагать идеи об электрических токах в океане, о течении Западных Ветров…
— Так, так, — сказал Русто, слушавший внимательно. — Вы правы, мистер Ур, токи в океанах изучены плохо. Что-то вы упомянули о космической составляющей — это что же, ваша гипотеза или нечто экспериментально подтвержденное?
— Эксперимент был, но… недостаточный для подтверждения гипотезы… — Увлеченность вдруг как бы слетела с Ура, голос его увял. — Доктор Русто, я приехал, собственно, для того, чтобы осмотреть Океанариум, о котором много слышал…
— Разумеется, мы покажем вам все, что у нас есть. Вы русский?
— Нет…
— Можете не продолжать. Я спросил только потому, что знаю некоторых русских океанологов — Базиля Шулейкина, Андрееву, Мярошевкова… Ваша национальность меня не интересует. Далее: что за вздор тут плели, будто вы прилетели на веретене? Впрочем, и до этого мне нет дела. Каждый вправе летать на том, на чем хочет, хоть на помеле. Вот что, мистер Ур, если у вас есть время и вы не торопитесь лететь дальше, то было бы мило с вашей стороны остаться тут, скажем, на неделю. Я всегда придерживался мнения, что океанологам нужно больше общаться друг с другом.
— Я бы охотно остался, доктор Русто… — Ур колебался. — Признаться, я не располагаю…
— Деньгами, понято. Смею вас заверить, что мы тоже не очень располагаем. Океанариум существует главным образом за счет платного осмотра. Ну, еще мы как следует общипываем состоятельных диссертантов, желающих работать с нашими материалами. Вы не собираетесь, кстати, писать диссертацию?