Галинос озадаченно повернул голову и увидел силуэт высокой блондинки; он повиновался, когда она зашипела: «Повернитесь! Никакого шума, понимаете? Выйдите за мной следом через две минуты! И возьмите такси».
Галинос слышал, как женщина уходит. «Наверное, они проследят, выполню ли я ее приказ, — подумал он. — У нее голос человека, привыкшего приказывать, и любопытство тут неуместно. Для подпольщиков любопытство — уже наполовину предательство. Этот белокурый дьявол от меня не уйдет». Он осторожно повернулся и увидел женщину, выходящую из здания аэропорта. Длинноногая особа, породистая, среди гречанок таких встретишь нечасто. А вдруг она француженка? Акцента у нее он не заметил. Вот была бы удача: схватить зарубежную агентку!
— Вы что, заснули? — спросил пассажир сзади.
Галинос испытующе взглянул на него. А если это ее сообщник, «наблюдатель»? Жаль, но сейчас не до него: не то уплывет златокудрая рыбка.
Когда Галинос вышел из здания аэропорта, белый «остин» уже скрылся за поворотом. Площадь пересекало какое-то такси. Кто в нем едет, определить он не мог. Наверное, она там, подумал Галинос, сел в следующую машину и велел шоферу неотступно следовать за такси, быстро ехавшим в сторону города. Проезжая мимо, Галинос увидел сквозь боковое стекло женщину, сидевшую рядом с водителем, но это была не блондинка. Проклятая мода на парики, чертыхнулся он про себя. Что ему делать, если она не блондинка — брюнеток в Греции миллионы! А ведь ничего, кроме цвета волос и роста, он не заметил…
Преследуемое такси свернуло не на набережную у Фермейского залива, а в центр города. Хотя Галинос уже предчувствовал, что взял ложный след, он лишь на Плата Аксиос увидел, что опасения его подтвердились. У вышедшей из машины женщины не было ничего общего с той блондинкой. Раздосадованный, он приказал шоферу отвезти его на улицу императора Константина.
Тем временем Анастасия договорилась обо всем с официантом и теперь коротала время вместе с Дафной в бюро «Периидики Лесни» у галантного господина Пейрунакиса.
Галинос вошел в ресторан и огляделся. Знакомых нет. Официант поспешил к его столику: пусть господин не волнуется, заказ принесут через несколько минут.
— Меня кто-нибудь спрашивал? — поинтересовался Галинос.
— Именно так. Дама, — ответил официант.
Галинос спросил, кто именно, но официант сказал, что, к сожалению, не знает ее.
— А вдруг? — усомнился Галинос и положил купюру на тарелку. Официант подумал о куда более крупной купюре из кожаной сумочки дамы и с видом глубочайшего сожаления развел руками. Галинос ему поверил. Он достаточно близко познакомился с привычками здешних конспираторов. Разве доверились бы они какому-то официанту?
Что ж, тогда есть время спокойно поесть и поразмыслить. Перелистав меню, он выбрал греческие блюда: черные оливки, овощной салат, лангусты и стерлядь, рубленое мясо в виноградных листьях, а на закуску сырники. Запил он все это бутылкой искристого наусси. Когда зажегся рубиново-красный верхний свет, вспомнил Карнеадеса. С красного пятна на газете началось их «знакомство».
Официант с удивлением наблюдал обильную трапезу. Выходит, не такой уж он «американец», как показался с виду. Одно то, что он сам отправился выбирать лангусты на кухню — это принято в маленьких деревенских тавернах, а не в больших ресторанах, — говорило, что гость — стопроцентный грек.
Рано или поздно они за мной сюда придут, рассуждал мысленно Галинос, наслаждаясь салатом «мелица». Ясное дело, они хотят предупредить его. Все шло как по плану: зачем бы им понадобилось предупреждать его, не знай они о проверке в аэропорту! По справедливости этими людьми можно восторгаться — у них здесь связи повсюду. Тем более важно разорвать сеть которой они опутывали город.
Итак, «дорогому товарищу Галиносу» не рекомендуют лететь на рейсовой машине «Олимпик-Эрвей»! Пожалуйста, уважаемые дамы и господа, как вам будет угодно! Короткого звонка к Юлиану будет достаточно — «арестовать» его могут и на вокзале. А Юлиану придется позвонить в редакцию «Македонской борьбы» и снять там заметку, которая, быть может, уже набрана. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она появилась завтра в таком виде: «Вчера вечером полиции безопасности удалось арестовать опасного коммунистического агента, отправлявшегося самолетом в Афины. Аресту способствовала помощь населения и данные, полученные от его арестованных сообщников. Задержанный будет иметь достаточно времени, чтобы поразмыслить о своем предательском поведении».
И вдруг ухмылка сползла с его губ. Он испугался при мысли о том, к чему может привести эта хитрая идея, как назвал их трюк Юлиан. Боже мой, а вдруг машины уже запущены и газета печатается? Чуть не сбив официанта, подносившего вареных раков, Галинос бросился к телефонной будке.
Несколько минут спустя он вернулся за столик; Юлиан обещал все сделать. Но Галиносу было не по себе: черт его знает, не следит ли за ним один из сидящих в ресторане гостей, ведь сегодня он еще раз мог убедиться, насколько мелки ячейки их сети. Возникнут дурацкие вопросы: «Почему он, преспокойно ужинавший, вдруг помчался к телефону? И с кем это товарищ Галинос беседовал в Салониках по телефону? И вообще: как он мог позволить себе терять время на ужин, когда его предупредили о грозящей опасности?»
Галинос правильно оценил положение, хотя никто из сидевших в зале богатых гостей не интересовался молодым человеком в строгом английском костюме.
Официант счел своим долгом доказать свою преданность даме, и когда Кирис Паламидис потребовал счет, присовокупил к условленному сообщению подробный отчет об увиденном.
Беспокойство не оставляло Галиноса. Он уже почти два часа сидит в ресторане, а никто не появляется. Не исключено, они боятся войти и ждут его на улице. Надо это проверить. Он пройдется по набережной; если с ним хотят заговорить, к нему подойдут.
Тем временем Анастасия вызвала в «Периидики Лесни» студента Стефанопулоса. Пока молодой человек составлял компанию господину Пейрунакису в его приемной, подруги ломали себе головы над странным поведением товарища Галиноса. Их удивил даже не столько телефонный звонок, как его необъяснимое спокойствие. У курьера ЦК может быть в городе связь, о которой им ничего не известно, это логично. Скорее всего он передал свой новый маршрут в Афины. Но почему, почему он так медлит? На улицах города в вечерние часы полно гуляющих, в толпе укрыться куда удобнее, нежели в ресторане.
— У него чемодан, а кто станет прогуливаться с чемоданом, — заметила Анастасия.
Анастасия, еще час назад блондинка, поразила господина Пейрунакиса прической из пышных ярко-рыжих волос. Тени над глазами, накладные ресницы, помада с губ — все исчезло.
— Вы совсем, совсем другая, но куда красивее, — пробормотал Пейрунакис, и этот комплимент доставил Анастасии удовлетворение. Очень хорошо, если господин Галинос ее не узнает при встрече.
Подруги решили, что Дафна заговорит с Галиносом у выхода из гостиницы, быстро проинформирует его обо всем и немедленно оставит. Анастасия будет ждать ее за углом в такси.
Стефанопулос же поедет на «остине» за Галиносом до вокзала и до отхода ночного экспресса, на котором тот уедет, с вокзала не уйдет.
Дафна увидела Галиноса на набережной. Он стоял, прислонившись к парапету, поглядывая то в одну, то в другую сторону. Галинос так внимательно разглядывал прохожих, что не заметил Дафны, вышедшей из здания гостиницы, и очнулся, только когда она оказалась прямо перед ним.
— Хорошо, что вы последовали нашему предупреждению. Поезжайте экспрессом, самое время, — тихо проговорила Дафна.
— Благодарю, — сказал Галинос — Но откуда вам известно…
— Сейчас не время и не место выяснять это.
— Вы правы… только… Если и впрямь ищут меня, не заблуждайтесь на тот счет, откуда это исходит. И тот, кто голосовал против, пусть тоже не сомневается…
Его слова словно стеганули Дафну по лицу.
— Идите, уезжайте… А где ваш багаж? — спросила она, с трудом скрывая волнение.
Ее вопрос был Галиносу неприятен. Конечно, багаж должен быть при нем; но его два чемодана стояли в кабинете Юлиана. Для короткого визита в Афины вполне достаточно портфеля-«дипломата». Ему не пришло в голову ничего лучшего, чем сказать:
— Я за ним зайду…
— Хорошо, — кивнула Дафна. — Не забывайте нашего поручения, сообщите все точно; передайте товарищам привет и скажите, что через два месяца нам снова потребуется бумага. Сегодня вышел второй номер, скоро выпускаем третий.
Не успел Галинос до конца осмыслить слова, которые она прошептала, как Дафна уже перешла улицу. Галинос проследил за ней глазами и пошел в гостиницу, чтобы позвонить Юлиану и захватить свой «дипломат». Пора на вокзал. Он вызвал такси.
Сегодня ночью дел будет невпроворот. Выходит второй номер «Авриона», сказала дамочка. Генерал будет рвать и метать. Эта банда печатает у нас под носом свои подстрекательские листки! Люди Юлиана целые сутки не сомкнут глаз, даст бог, они не останутся без улова. А не лучше ли, чтобы они вытащили пустые сети? Не то Цоумбос начнет разоряться: «Господин из Афин играет тут в супер-Шерлок Холмса, а кто ловит преступников? Мои люди!» Так что пусть наручники людей Юлиана до поры до времени не щелкают.
Через несколько минут сам толстяк Юлиан появится на перроне с листом ватмана, который он будет разворачивать и рассматривать, а потом опять сворачивать, оглядывая пассажиров, и так до тех пор, пока не покажется «преступник».
Это идея его, Х211-го. Кто может знать, не пошлют ли подпольщики на вокзал человека, чтобы, проконтролировать, благополучно ли уехал товарищ Галинос? И если этот человек увидит на перроне полицейских, по портрету на ватмане опознающих его, товарища Галиноса, они задумаются, откуда у полиции такой портрет? Его сделал Карнеадес, а как же иначе!
Карнеадес способный рисовальщик. Это обнаружилось во время заключения. Они дали Карнеадесу бумагу и карандаш, чтобы он написал признание. Когда бумагу отобрали, одного листка не хватало, но на другом обнаружили четкие оттиски линий. По ним удалось восстановить рисунок: это была голова мужчины, профиль Никоса Белоянниса. Юлиан показал портрет специалисту из отдела охраны произведений искусства, и тот сказал, что способности очевидны.