— А насчет стихийного бедствия, — продолжал Сергей после небольшой паузы, — стихийное бедствие — это если о нем не знают. А если кто-то предупреждал, а кто-то упорствовал, не соглашался, отстаивал свою точку зрения, то в результате нет стихийного бедствия, а есть козел отпущения. Он и ответит полной мерой. За все ответит, не сомневайся.
— Но ведь ты все делал так, как считал лучше, как думал!
— Думал! Кому до этого дело. Какая разница, кто что думал. Важен результат. Только результат. Понимаешь?
— Но послушай, Сережа, здесь все эти люди, ведь вы собираетесь завтра…
— Я не знаю, что из этого выйдет. Честно? Не знаю. А Строков знал. И если нам не удастся… Так Строков говорил, что ничего не выйдет у меня, и Хакимов говорил тоже, и погода — все против меня…
— Перестань! — почти крикнула она. — Ты говоришь так, словно уже проиграл! Если заранее уверен в неудаче — она обязательно придет. Я плохо разбираюсь в твоих делах и не могу помочь советом, но если поверить в победу — обязательно победишь! Обязательно!..
Будильник звонил долго, и, не открыв еще глаз, Сергей вспомнил — «сегодня». Это случится сегодня…
За дверью пронзительный холодный ветер нес обрывки облаков. Погода испортилась, но он знал, что все равно не сможет отменить вылета, и потому занялся погрузкой. Проверил, не забыты ли запалы, шнур, электродетонаторы. Взрывник вроде толковый, но все же…
Пилот озабоченно устанавливал центровку грузов.
— Перегрузили! Сколько раз предупреждал!
— Здесь нет и половины нормы.
— Какая там норма, при таком ветре и на такой высоте мотор не вытянет!
— Должен вытянуть. — И про себя повторил: «Должен. Сегодня все должны вытянуть».
Взрывник копался в сарае.
— Ну, что там у вас?! — крикнул ему Сергей. — Все погрузили?
— Двух ящиков не хватает!
— Чего не хватает?
— Со склада пропали два ящика взрывчатки!
— Рыбу тут глушить негде, что вы глупости говорите!
— Было два резервных ящика, теперь их нет!
— Что-нибудь перепутали в ведомости. Не морочьте мне голову. Спишем оптом все, что у вас было. Если готовы, давайте вылетать.
Подошел Хакимов. Он выглядел мрачнее обычного.
— Полет придется отменить. Ветер изменил направление.
— Мы летим в любом случае.
— Когда ветер с севера, перед плато образуется восходящий поток. Пилот не справится с управлением.
— А вы за пилота не решайте. Вы за себя решайте. Летите или остаетесь?
— За себя я давно решил. — Хакимов швырнул в кабину рюкзак и забрался сам. — Есть риск оправданный, а это авантюра. Что вы сможете сделать на плато, если даже доберетесь?
— Вот на месте и посмотрим. Готовы? Можно отправляться.
Винт завертелся над головой с мягким, переходящим в свист шелестом, потом натужный вой двигателя заглушил остальные звуки.
Вертолет неуклюже подпрыгнул и снова встал на три колеса. Сергей услышал, как жалобно заскрипели под полом гидравлические амортизаторы. «Пожалуй, и в самом деле перегрузили», — подумал он, но менять что-нибудь было уже поздно.
Вертолет затрясся от напряжения, снова подпрыгнул на несколько метров и понесся вбок, к обрыву. Мелькнул двор, домик метеостанции и две маленькие женские фигурки на крыльце.
Мотор на секунду поперхнулся, потом злобно выплюнул остатки отработанных газов и взвыл с новой силой. Перевалив через борт ущелья, машина попала в воздушную яму, но падение продолжалось недолго, пилот сманеврировал, и они медленно полезли вверх.
«Все, — подумал Сергей. — Вытянули. Вот только куда дотянем… Из этого полета запросто можно не вернуться. Героически погибнем при исполнении служебных обязанностей». Вертолет между тем набирал высоту. Хакимов тронул за плечо пилота и жестами стал объяснять, что впереди стенка, о которой он говорил перед вылетом. Но пилот только безнадежно махнул рукой. Одно неверное движение могло бросить вертолет на скалы.
Каменная стена приближалась. Сергей понимал, что это впечатление обманчиво, что до стены еще метров сто, но руки невольно, сами собой, вцепились в сиденье. В это время их так швырнуло, что ремни больно впились в тело. Машину подхватил восходящий поток. Перед глазами стремительно замелькали обледенелые каменные выступы. Хакимов что-то кричал, но его никто не слушал. Советовать, предупреждать было уже поздно. Теперь все зависело от филигранного искусства пилота.
Стена прыгнула им навстречу. Но пилот успел задрать нос машины, завалил ее назад, потерял скорость и завис перед самой стенкой. Новый порыв ветра перебросил машину через стену.
Прямо под ними мелькнул крошечный пятачок ровной поверхности. Это и было плато. Казалось совершенно невозможным посадить здесь машину. Снизу, когда выбирали площадку, все выглядело совершенно по-другому. Пилот повернулся и прокричал ему в самое ухо:
— Высота недостаточна! Как только выйдем из потока, машина провалится. Нас может ударить о плато. Что делать?
Сергей махнул рукой вниз. Другой дороги у них не было.
Пилот стиснул зубы и послал машину вперед. Сергею показалось, что они падают. Винт не мог удержать машину без помощи ветра, отрезанного теперь от них кромкой плато. Все ближе поверхность земли. Машина в немыслимом прыжке перепрыгнула через гряду камней, теряя управление, раскачиваясь, понеслась дальше. Сразу же их тряхнуло, что-то они зацепили, потому что справа Сергей увидел высоко взметнувшийся фонтан снега. Тут же последовал второй удар, сильнее первого.
Когда темнота рассеялась, Сергей понял, что какое-то время был без сознания. Он лежал на снегу, на чьей-то штормовке. Искореженный вертолет стоял рядом, тяжело осев на правый борт. Пилот пытался закрыть прогнутую дверь кабины. Он захлопывал ее несколько раз подряд, с каждым разом ожесточаясь все больше, вымещая на этом куске металла всю свою горечь.
— Перестаньте! — попросил Сергей. — Никто бы не смог на вашем месте.
Он привстал и осмотрелся.
— Главное вы сделали. Мы на плато.
— И, кажется, успели, — добавил взрывник.
Окружающая местность походила на лунную поверхность. Искореженные, искромсанные вершины подступали со всех сторон. Плато на их фоне выглядело неправдоподобно ровным и чистым. По его белой поверхности ветер нес сверкающую снежную пыль. Впереди, за небольшим уступом, всего километрах в двух начиналась воронка лавиносбора. Сейчас Сергей смотрел на нее снизу и никак не мог найти место на перевале, где они стояли со Строковым, хотя сам перевал отчетливо вырисовывался на синем фоне неба. С такого расстояния невозможно было определить, что делается в районе лавнносбора, но, судя по погоде, времени оставалось немного.
Будто в ответ на его мысли Хакимов сказал:
— Здесь нельзя оставаться.
— Почему? — не понял взрывник.
— Лавина пройдет прямо здесь. И очень скоро.
Сергей попробовал подняться на ноги. Все тело тупо ныло, но после второй попытки ему все же удалось встать.
Казалось, ящикам не будет конца. Они перетаскивали их за небольшой выступ, метрах в двадцати от вертолета, тут же сбивали крышки, высыпали пакеты со взрывчаткой. Взрывник, сверяясь со схемой, быстро пробивал в снегу лунки и опускал в них пакеты вместе с запалами.
Очень скоро ровную поверхность плато пересекла тройная линия лунок. Между линиями они оставили по двадцать метров свободного пространства, чтобы от детонации не сработали сразу все заряды. Теперь каждую линию можно будет использовать отдельно. От лунки к лунке тянулся черный, хорошо заметный на снегу провод.
Если люди работают на пределе своих возможностей, то потом, когда дело сделано, усталость наваливается на них с удвоенной силой. Сергей словно сквозь сон слышал разговор Хакимова со взрывником. Разматывая бухту провода, взрывник сказал, что это последняя линия, можно уходить. Хакимов ответил, что уходить некуда, они здесь как в мышеловке.
Усилием воли Сергей постарался стряхнуть усталость. «Скоро пойдет лавина, может, остались считанные минуты. Я привел этих людей сюда, что дальше? — спрашивал он себя. — Они сделали все, что могли. Я за них отвечаю. Нужно что-то придумать. Я обязан что-то придумать…»
Пока шла подготовка и сам этот немыслимый полет, он думал об одном: «Только бы добраться, только бы успеть…» Ну вот, добрались, успели, и оказалось, что он не предусмотрел самое простое: куда уходить с плато после того, как закончат работу? Конечно, если бы не угробили вертолет, можно было поставить дистанционные, радиоуправляемые взрыватели и ждать лавину в воздухе. Но что делать теперь, когда у них нет вертолета?
«Выкрутимся, — сказал он себе, — должен быть какой-то выход. Всегда находился, найдется и сегодня». Он забыл, что его жизнь до этой минуты была совсем другой, и «выходы», которые находил, и сами ситуации, из которых успешно выбирался, не имели ничего общего с той опасностью, перед лицом которой они очутились сейчас.
«Спокойно. Главное — спокойно. Давай еще раз обдумаем. Сзади обрыв. Там не спуститься даже хорошему альпинисту. Впереди — лавина. Справа и слева скальные стенки…»
— Вы лучше знаете местность, — повернулся он к Хакимову. — Можно подняться на боковые стенки?
— Подняться нельзя. За их ребрами можно только укрыться от прямого удара.
— Это уже кое-что.
— Вы плохо представляете, что здесь произойдет. Мы задохнемся. Вместо воздуха придется дышать снегом. От воздушного удара начнутся обвалы.
— Была же сюда дорога!
— Была. Сверху по лавиносбору. Но сейчас по минному полю пройти легче, чем там.
— Значит, полезем на стенку.
— Туда не подняться.
— Жить захотим — поднимемся. Нам ведь не до вершины лезть, только бы уйти метров на сто от опасной зоны!
Подняться удалось на шестьдесят. Здесь они нашли что-то вроде кармана, широкую проталину в леднике, козырек которой мог защитить их от камнепадов. В нише было очень тесно, с трудом удалось уместиться на узком карнизике. Они вбили крючья, закрепили веревки, застегнули карабины, намертво прикрепившие их нагрудные страховочные пояса к ледяной стенке. Теперь оставалось ждать. Сколько? Этого никто не знал. Одно было ясно, долго в таком положении они не выдержат и, если лавина задержится, им придется спуститься.