— Мы все, члены экспедиции, отдаем себе отчет в том, что наша работа опять остановлена безрезультатными исследованиями лаборатории профессора Бенца и поэтому не полностью удовлетворила надежды беанцев. Однако научный поиск не должен останавливаться перед временными проблемами… — Геку стало не по себе. Это ощущение он испытал уже на Аркосе, когда впервые слушал речь Морриса, еще не упрятанную в диктофонное нутро. Впрочем, другого трудно было ждать от Морриса, он всегда превозносил технократов, теперь вот хочет создать из них элитарное общество. Гек откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и чуть не подпрыгнул от взвинченного голоса Джака, который, закончив говорить по телефону, с треском грохнул трубку на рычаг.
— Пока вы там любуетесь лиловыми небесами, здесь вот — массовый расстрел рабочих!
— То есть?
— Сворачивают заводы «Аэрокосмос», уволили две пятых рабочих. Сочли, что необходимое количество кораблей уже отштамповано. Этн люди, естественно, вышли в пикеты, и вот результат: в стычках с охраной предприятий сотни убитых. Раненых, покалеченных еще не учли. Этот тип, — Джак кивнул на телефон, Гек понял, что он имел в виду информатора, — говорит, что там, в рабочих кварталах, сейчас поголовные аресты, хватают по первому подозрению в принадлежности к рабочим партиям. Кстати, ты ведь, конечно, и не знаешь, что я должен менять вывеску отдела?
Гек недоуменно поднял брови. Джак продолжил:
— Пока вы там ходили по зелененькому песочку… В общем, политической жизни нет, значит, не может быть я политновостей. Партии-то того, тю-тю, запретили. Там, — он выразительно поднял длинный палец, — не на Аркосе, пониже, но тоже высоко, решили, что еще чуть-чуть, и придется лететь в обратную от Аркоса сторону, — палец Джака описал спираль, уходящую к полу. — Ну и… Да что тебе объяснять, не ребенок! Меня пока еще не вытолкали в шею из священных стен. — Джак хохотнул, воздевая руки к потолку. — Я еще нужен! Чтобы писать о том, как необходимо сплотиться в эти трудные дни, последние дни цивилизации беанской, чтобы наступили счастливые дни, первые дни цивилизации аркосской… Цитирую. Себя самого, разумеется. Ну и, конечно, о том, что мы никак не переселимся в наш новый прекрасный дом, виноваты рабочие, которые не хотят понимать наших временных трудностей. И вместо содействия перелету, помощи властям в его скорейшем осуществлении рабочие отвлекают население, выдвигая свои мелкие и несущественные проблемки. И естественно, правительство, доведенное такой назойливостью до предела, вынуждено идти на крайние меры во имя успеха задачи общепланетной, так сказать, задачи, решение которой под силу только сплоченному, единому духом народу. Кстати, предупреди свою жену — она у тебя любит вольные высказывания. Нам это ни к чему. Ну, как слеталось?
— Гм… — Гек был ошарашен словами Ситтера. — Так себе. Ничего нового. Может быть, перебросим туда материальную базу, чтобы не зависеть от Беаны, а возможно, наоборот, тут оставим производство, а сами… В общем, как решат Верховные. Но я думаю, они ничего не решат. Да и Моррис так считает. Топлива на общее переселение как не было, так и не будет. Из воздуха, что ли, сотворить его? Для этого нужно быть волшебником, а Бенц только ученый. Поэтому Моррис поторопился спустить мне директиву по поводу Крауфовой идеи с колонией — а это, между прочим, наиболее честный выход, если мы хотим спасти разум и культуру. Но в таком случае, Моррис прекрасно понимает, мы подорвем столько лет пестуемую пропагандистскую кампанию и тем выроем себе могилу. Нам перестанут верить. Да и как я буду писать о колонии избранных, продолжателей нашего мира, когда я столько лет потратил на то, чтобы вбить соплеменникам в головы, что их ждет прекрасная планета и прекрасная жизнь на ней. Все вместе от Верховного до дворника переселяемся в рай! Ты меня прости, я сам себя цитировать не умею, но в общих чертах все это так. Не знаю, что мы будем делать, как сладко станем петь, когда Морриса обвинят в напрасной трате средств.
— Его не обвинят, не бойся1 — возразил ему Джак.
— Да… Ресурсы, будь они неладны! Как тут, ничего не слышно?
— Слышно, что профессор Бенц пропал. Так что на сегодняшний день с новыми открытиями глухо. Сейчас придет Рона. Она видела профессора одной из последних. Ее вызвали на допрос в полицию.
Моран не помнил, чтобы когда-нибудь в лаборатории стояла такая тишина. На полу валялись опрокинутые приборы — полиция никогда не работает аккуратно! Он поднял их. Потом, найдя тряпку — лаборантки, видно, и близко боятся подойти после обыска, — начал их протирать. И тут, стоя за препараторским столиком, заметил Маттиса. Тот тихо вошел и не спеша стал наводить порядок за своим столом. Стол профессора был абсолютно пуст — все, что на нем было, перекочевало в полицейское управление. Маттис крякнул.
— Ну что скажешь, старина? — обратился к нему Моран.
Маттис подошел, присел на препараторский столик:
— Тот, кто убил или украл старика, — глухо ответил он, — явно был в этом заинтересован.
Моран кивнул — чтобы сделать сей глубокий вывод, не нужно большой прозорливости.
— Какие еще мысли тебя обуревают?
— Мыслей много. Хотелось бы поделиться ими с тобой. Как дальше будем существовать?
— Как и вся планета: надеждой на благополучный перелет.
— Я серьезно.
— И я не шучу. — Моран сел напротив, повертел в руках пробирку, поставил ее на место и добавил: — Работу нужно продолжать. Дед не простит нам, если мы стожим руки.
— Ну да, твоя идея обогащения газового топлива… Не забывай, старик отнесся к ней скептически.
— У тебя есть контрпредложение? — Он постарался спросить как можно более равнодушно.
— Конечно, надо жить на что-то, а кто же нам будет платить за работу? Старик? С того света? Крюгер мог бы многое купить. В том числе и твой полуфабрикат.
— Что еще? — Моран насторожился.
— Деморфин, например. Если, конечно, Крюгеру растолковать, что это средство повышения производительности труда. И потом, мы просто можем брать заказы у Крюгера, лаборатория оснащена достаточно.
— Ты говоришь так, словно уверен, что Крюгер согласится. Ты что, близок с ним?
— Да как тебе сказать? Но я знаю, что он может быть заинтересован в нас.
Эта фраза заставила Морана свернуть беседу и, сославшись на срочное дело, уйти из лаборатории.
Он пошел в полицейское управление. Он вдруг понял, что Маттис продал Крюгеру старого профессора.
— Итак, Грим, проверка родственников профессора Бенца ничего не дала следствию. Примите мои сожаления. — Начальник криминальной полиции постучал карандашом по полированной крышке стола.
Господин Вернер знал, что Анри Грим, один из лучших его сотрудников, редко заходил в тупик, но теперь его раздражало спокойствие Грима.
— Что же вы намерены делать дальше? Хотя бы установлена слежка за Клаузеном?
— Идет розыск Клаузена.
— Долго, что еще?
— Пока мои агенты заняты в лаборатории профессора. Вернер пожал плечами:
— Не думаю, чтобы они могли найти там что-то, кроме научной абракадабры. Это не наше дело. Вы попусту тратите время, мой маленький Анри.
Хотя Грим был высок ростом, Вернеру доставляло удовольствие вворачивать это обращение в разговоре с ним.
— Время, — продолжал он, — работает не на нас. Что вы станете делать, если профессора вообще убрали?
— Это пустая версия. Тем, кто заинтересован в Бенце, он нужен живым. Не забывайте, он великий ученый. Вряд ли найдутся силы, которым он попросту мешает. Насколько мне известно, противников перелета не существует. Я не думаю поэтому, что похищение может быть совершено частными лицами. Бенц — это наука, производство… Считаю необходимым заняться концерном Крюгера.
— Почему? С тем же успехом вы можете заняться любым другим предприятием.
— Насколько мне известно, работы профессора имеют прямое отношение к продукции именно концерна Крюгера.
— Неужели вы полагаете, что Крюгер стал бы действовать столь тривиально-криминальным способом? Глупость! Лучше все же займитесь именно частными лицами. Всеми, кто за последнее время вступал со стариком в прямой контакт. Родственники, знакомые, сотрудники, кто еще? — Вернер хитровато глянул на Грима.
— Студенты, которым он читает лекции в университете, — усмехнулся инспектор.
— И то ближе к делу. А что вы скажете вот на это? — Вернер протянул Гриму газету, в которой красным карандашом была отчеркнута заметка в рубрике «Скандальная хроника»:
«Госпожа Мартин, владелица одного из домов Северного района, обратилась в суд с жалобой на жильцов, супругов Гек, по профессии журналистов, которые нарушили договор о найме жилой площади. Супруги Гек последнюю неделю беспокоят соседей ночной работой на пишущей машинке На просьбы прекратить работу по ночам супруги Гек ответили отказом и предложили госпоже Мартин удвоенную плату. Квартировладелица настаивала на расторжении договора о найме квартиры. Однако супруги Гек уклонились, и госпожа Мартин обратилась к властям.
В ходе судебного разбирательства выяснилось, что ночные бдения госпожи Гек, репортера судебной хроники газеты „Верховные ведомости“, стали возможны благодаря препарату, изобретенному известным профессором Бенцем. Этот препарат, по словам Роны Гек, мгновенно снимает утомляемость и повышает работоспособность. Наша газета обратилась к осведомленным кругам с просьбой прокомментировать заявление ответчиков. Однако ряд ученых-биохимиков и фармакологов заявили, что ни о чем подобном они никогда не слышали».
Грим задумчиво повертел газету.
— Гек… Где-то я встречал эту фамилию.
— Очевидно, в печати. Он — известный журналист, пишет о проблемах переселения, летал на Аркос вместе с Моррисом.
— Нет, не в связи с переселением. Совсем недавно… — Грим задумался. — Да! В лабораторном журнале я обнаружил странный список. Там значились фамилии самых разных лиц, притом практически не имеющих и косвенного отношения к науке.
— Ясно, нужно прощупать этих людей. У меня был ассистент профессора, некий Маттис, который сообщил, что у Бенца оказались многолетние серьезные разногласия с другим его учеником, неким Мораном. Разногласия кончились ссорой. Мы должны знать, что за личность этот Моран, каков, так сказать, его Криминальный поте