ким, какого он и ожидал: «…во всяком случае, не до рождества». А скоро нужно было идти в банк.
Борк подумал, не позвонить ли в банк и сказать, что он не может прийти, но сообразил, что ведь этот человек уже был в его квартире и ничего не нашел. Оглядевшись в последний раз по сторонам, Борк пешком пошел в банк; у него не было ощущения, что за ним кто-то следит.
Только он сел в свою кассу, как Берг объявил:
— А вам письмишко.
Борк забрал у него конверт и пошел обратно на свое место, стараясь не привлекать внимания. Он сразу узнал печатные буквы на конверте.
Клиентов было слишком много — некоторые из них, судя по любопытным взглядам, которые они бросали на Борка, пришли только из-за него. Лишь около одиннадцати наступило затишье, и Борк смог вскрыть конверт. На нем не было никаких штампов. В конверте лежал листок бумаги со словами «ЗАДУМАЙ ЧИСЛО». Больше ничего. Он быстро сунул записку в карман и огляделся. Никто на него не смотрел. Он вытащил записку, разгладил. И только тут заметил надпись на обороте, очень мелкими буквами: «Как насчет встретиться и найти решение?»
— Кто-то хотел с тобой поговорить, — сообщила Мириам, когда Борк вернулся после перерыва на ленч. — Похоже, он был в шутливом настроении.
Не спросив, что она имеет в виду, Борк сел на свое место.
Зазвонил телефон, голос был, несомненно, тот самый.
— Это я.
Мириам наблюдала за ним, улыбаясь.
— Почтальон что-то тебе принес, неправда ли?
— Никаких затруднений не будет.
— Ага. Значит, мы не совсем одни? Или мы все еще боимся магнитофона? Может быть, мы смотрели в последнее время слишком много детективных фильмов? Хорошо, я хотел только сказать, что нам нужно бы встретиться и откровенно поговорить. Лицом к лицу. Так не может продолжаться, правильно?
— Просто положите в конверт, заполнив обычный приходный ордер. Чек перечеркните.
— Ну вот, опять. У тебя талант импровизатора. Я до сих пор восхищаюсь хладнокровием, которое ты проявил тогда в банке. Сначала спрятал от меня деньги, потом воспользовался всеобщим смятением и ушел чистым — никто ничего не заметил. И, наконец, по телевизору выступил, сумел притвориться честным человеком. Мне это понравилось. Ну, я не для того позвонил, чтобы тебе комплименты сыпать. Надо встретиться.
— Конечно, сэр. У нас это принято. До свидания, сэр.
Телефон опять зазвонил — чуть ли не до того, как Борк положил трубку.
— О господи, да ты ненормальный. Неужели ты думаешь, что я теперь отстану?
— Нет, это банк. Вы неправильно набрали номер.
После работы все попрощались за руку, пожелали друг другу счастливого рождества. Борку вдруг показалось, что он уже вне этого круга банковских служащих — Корделиус, Берг, Симонсен, Мириам — потому что знает о себе нечто такое, чего не знают о нем другие.
По пути домой Борк выбросил письмо в канаву.
Вещи в его квартире были все перевернуты. На кухне — сброшенные с полки кастрюли и сковородки, ящики письменного стола выдвинуты и опрокинуты, даже подушки остались без наволочек, рубашки и белье валялись на полу… У Борка в буквальном смысле потемнело в глазах, и он стал тереть их носовым платком.
Было видно, что кто-то шарил за книгами на полке. Задвинув шторы, Борк взял книгу «Банк и биржа». Квитанция была на месте. Он подошел к кухонному шкафу, достал бутылочку со смородиновым соком, потряс, и услышал звяканье ключа. Зазвонил телефон.
— Ну ладно, ты их спрятал не дома. На этот раз я убедился. Извини, что я не навел порядок. Понимаешь, голову потерял. Так мы встретимся?
Борк осторожно выглянул в окно и увидел человека в телефонной кабине.
— Хорошо, тогда я поднимусь. Можешь звонить в полицию, только заготовь для них объяснение. Лично я до сих пор не вижу логичной причины, по которой мне бы пришло в голову навестить тебя.
Борк положил трубку. Он видел, как тот человек выходит из телефонной кабины. Через несколько минут, когда он уже соорудил в прихожей баррикаду из мебели, раздался дверной звонок.
Сердце его колотилось, когда он смотрел в «глазок»: темные очки, шляпа, надвинутая на лоб… Позвонив несколько раз, человек сунул ключ в замочную скважину и попытался распахнуть дверь. Баррикада скрипела, но держалась. Потом внизу хлопнула входная дверь, и он сдался, даже ключ из скважины вытащил. Потом приоткрылась щель для писем:
— Ты знаешь кафетерий чуть дальше по главной улице, да? Хорошо, сейчас я пойду туда. Через несколько минут ты увидишь, как я прохожу мимо телефона и убедишься, что я нигде тебя не подстерегаю. В кафетерии полно народу, так что можешь ничего не бояться. Заодно убедишься, что я не прячу магнитофон, если тебя это беспокоит. Итак, в кафетерии через десять минут?
Борк услышал, как по лестнице спускаются шаги. Через некоторое время увидел в окно, как человек прошел мимо кабины телефона. Борк надел пальто. Чувство уверенности в себе вернулось. Теперь он знал, что противник, что бы он там ни говорил, отступает. Он вышел из дома и неторопливо направился к кафетерию.
Вместо того чтобы войти сразу, Борк, ускорив шаг, прошел мимо по противоположной стороне улицы, быстро скосив глаза в сторону кафетерия. Тот человек ошибался, в кафетерии было почти пусто; сам он сидел у стены. Несколько молодых людей стояли у стойки. Открылась дверь, из музыкального автомата донеслось несколько тактов «Белого рождества». На землю у ног Борка упало несколько крупных снежинок. Он спрятался за грузовиком с прицепом.
Подождав немного, Борк высунул голову. Человек сидел на прежнем месте. Снег усилился. Борк оглядел пустую улицу, потом залез на грузовик. Отсюда можно было следить без особого риска.
Минут через пять человек поднялся и подошел к двери, постоял там, глядя на снег. В свете уличного фонаря Борк увидел его лицо так же отчетливо, как в тот день, когда этот человек, избавившись от маскарадного костюма Деда Мороза, садился на мотоцикл и позже, когда Борк рассматривал фотографии в полицейском архиве. На мгновение он снял темные очки, вглядываясь в снежную пелену, потом вернулся на свое место, выпил стакан чего-то там и закурил.
Минут через пять он опять подошел к двери. На мостовой уже образовался тонкий слой снега. Он вернулся к стойке, заплатил, поднял воротник, низко надвинул шляпу на лоб и вышел на улицу. Снег повалил еще сильнее.
Борк был настолько уверен в том, куда направится этот человек, что не спешил идти за ним. На снегу оставались следы ботинок — «елочка», очень простая. За этими «елочками» он и шел.
Недалеко от собственного дома Борк остановился. Уходя, он как обычно выключил все лампочки, но сейчас в кухне горел свет. Вспыхнувший было гнев Борка быстро угас: он удивлялся собственной хитрости, которую раньше у себя даже не замечал.
Что именно происходит сейчас в его квартире, Борк и не пытался представить. Он протиснулся между стоявшими машинами и сунул ключ в замок зажигания своей машины. Крошечную лампочку, которая включалась при открывании дверцы, он без труда вывернул.
Сидеть здесь он не решился и спрятался за одной из других машин.
Человек подошел к окну, выглянул — Борку он был хорошо виден. Прошло десять минут, потом пятнадцать. Наконец свет в кухне погас. Борк присел еще ниже за капотом машины. Человек вышел, внимательно огляделся по сторонам и пошел по улице.
Через некоторое время Борк поехал за ним, не включая фар. Хорошо видные на снегу отпечатки ботинок вели к главной улице. Борк, замедлив скорость до черепашьего шага, включил подфарники: он понял, что неосвещенная машина скорее вызовет подозрение. Его утешало то, что сейчас на дорогах много «кортин».
Он не ошибся: его противник приехал на машине. Когда Борк приближался к главной улице, навстречу проехала красная «англиа», он сразу узнал ее по характерному силуэту — у заднего окна скос не в ту сторону. А силуэт человека за рулем ни с каким другим нельзя было спутать. Он подумал: «англиа» напрокат не берут. Поворачивая за этой машиной, Борк увидел, что снег полностью залепил номерной знак Он не увеличивал скорость, пока «англиа» не скрылась за поворотом.
Когда Борк сам доехал до поворота, «англиа» была довольно далеко. Позже он даже чуть зазевался и слишком нагнал «англиа» — пришлось проехать вперед. Он быстро развернулся, и преследование возобновилось, но теперь между ними были две машины.
Вскоре «англиа» затормозила и свернула, а Борк, обгонявший в то мгновение другую машину, опять был вынужден проехать вперед. Он успел заметить табличку «Сквозного проезда нет» под названием улицы, на которую свернула красная «англиа».
Борк проехал немного вперед и тоже свернул в тупиковую улочку. Поставив машину между двумя фонарями, посмотрел в зеркало заднего вида: сзади была темнота. Он вышел.
Это был район летних бунгало. Неосвещенные домики стояла в голых садиках. Борк вышел на дорогу, с которой свернул, но заколебался: ему пришла в голову мысль, что противник специально завез его сюда, чтобы устроить засаду. Он чуть было не бросился обратно к своей машине, но сдержал себя. Осторожным шагом он дошел до тупика, в который свернула «англиа». Там она и стояла, пустая, с выключенными огнями Ее освещал уличный фонарь.
Борк опять задумался — подходить или не подходить к машине, очертания которой были уже смазаны налипшим снегом. Если бы он был тем человеком, разве не в такое же место заманил бы своего противника? И мог ли тот человек не заметить, что его преследуют? С другой стороны, подумал Борк, он постоянно опережал своего противника, и тот, не зная, что Борку известно о нем, должен был чувствовать себя в безопасности. И он решительно пошел вперед.
Человек мог поджидать его в машине, но Борк издали увидел ведущие от машины следы. Калитка стояла приоткрытой, в бунгало, маленьком, из бревен, с деревянными ставнями, горели два окна
Хьертеграсвей, 9. Борк мог бы подойти к этому домику, но не решился, да и время терять было нельзя. Он поспешил назад, к главной дороге, и скоро увидел телефон.