— Мне непонятно, о чём вы говорите, — ответил я, и твёрдость, с какой это было сказано, поразила меня.
— Подумай, Фаррар. У тебя нет никаких шансов смыться с деньгами. Я скажу тебе, что намереваюсь предпринять. Можешь рассчитывать на мою поддержку. Даю тебе пять кусков, а с Ривкином улажу всё сам. Так будет по-честному, согласись!
— Если вы полагаете, что Ривкин может обвинить меня в нём угодно, то пусть так и будет. Повторяю, вы принимаете меня за кого-то другого. Поверьте, я ни слова не могу понять в этой истории с деньгами.
— Не надо нервничать, Фаррар, — сказал он. — Ты что, не доверяешь мне? Но поразмысли хоть малость: мне ведь на тебя наплевать. Когда ты отсюда выйдешь, будешь свободен, как ветер. Что мне тогда за дело до тебя? Вот им-то не всё равно, а мне — чихать. Отдай деньги, а я тебя вытащу отсюда.
— Не знаю ничего, — ответил я. — И даже если бы знал, то уж вам бы не сказал. А теперь выметайтесь отсюда!
Толстая физиономия превратилась в искажённую гневом маску.
— Дурак! — вскричал он дрожащим от ярости голосом. — Где ты припрятал монету? Если не скажешь, ты у меня пожалеешь, что появился на свет.
— Пошёл вон!
Толстяк овладел собой. Ничего не выражающая улыбка вновь появилась на его губах, он встал.
— Прекрасно, пусть будет так, коли на то пошло, — сказал он. — Поступай как знаешь. Через пару часов ты окажешься за решёткой. Думаешь, на тебе повиснет одно убийство? Ошибаешься! Целых три! Сидеть тебе в тюрьме до конца дней своих!..
Прежде чем я успел поразмыслить по поводу того, что услышал, вошла сестра.
— Ну как, приятная встреча? — поинтересовалась она, улыбаясь. — Никогда бы не подумала, что вы двоюродные братья. Абсолютно никакого сходства!
— Двоюродные братья вовсе не должны походить друг на друга, — ответил я.
— Это точно, — согласилась сесгра. Потом взяла со стола букет роз.
— Это он принёс? Какая прелесть!
— Возьмите себе. Я не любитель цветов.
— Серьёзно? Что ж, благодарю вас. Розы просто восхитительны. — Она уткнулась носом в букет. — Ваш двоюродный брат, должно быть, очень богат. Какой у него бриллиант на руке! А какая машина!
— Да, от голода он не умирает.
— Мне начинает казаться, что вы весьма важная персона.
— Это я-то? Да просто никто. С чего это вы вдруг взяли?
— Ну не скажите! А двое полицейских в коридоре? Поставлены вас охранять. Нет, я уверена, вы очень важная особа.
Мне удалось сохранить невозмутимость, но не без труда.
— Видите ли, брат вообразил, будто меня намереваются похитить ради выкупа. Идиотизм, конечно, но что поделать. Кстати, полицейские давно здесь околачиваются?
— Да только что прибыли.
Теперь мне стало по-настоящему страшно.
— Скажите, пожалуйста, мисс, а куда подевалась моя одежда?
— Все вещи в стенном шкафу. Вам что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо. Просто хотел узнать. Доктор говорил, вроде в конце недели меня должны выписать.
— Достать вам что-нибудь?
— Нет, нет, ничего не нужно. Я бы не прочь немного вздремнуть. Эти посещения меня утомили.
— Ещё раз спасибо за цветы. Просто чудо какое-то!
С этими словами она удалилась. Выждав некоторое время, я сел на кровать. Из больницы надо было сматываться. Судя по всему, Ривкин и Рикка приняли меня за кого-то другого, или один из этих типов, а может, и сразу оба намеревались свалить на меня какое-то преступление.
На часах было двадцать минут седьмого. Санитарка приносила ужин в четверть восьмого. В моём распоряжении оставалось пятьдесят минут, чтобы одеться и выбраться из больницы.
Встал на ноги. Ещё чувствовалась слабость, меня пошатывало, но гораздо меньше, чем я предполагал. Подошёл к шкафу и открыл его. Думал, что обнаружу там полотняный костюм, который принёс мне Брант, однако увидел, что на вешалке тёмно-синяя фланелевая пара и белая шёлковая рубашка, внизу стоят чёрные ботинки, а на верхней полке лежит широкополая шляпа. Это были не мои вещи. За неимением иных пришлось взять эти.
Туфли, рубашка и костюм оказались в самый раз. Одевание заняло десять минут, и, когда с ним было покончено, я чувствовал себя усталым. Присел на кровать, чтобы немного отдохнуть.
Чуть не забыл надеть шляпу, а без неё выходить не следовало. Надо было прикрыть повязку на голове.
Я подошёл к двери, бесшумно открыл её и бросил взгляд в коридор. В самом конце его, около лестницы, заметил двух легавых. Они стояли ко мне спиной. С другой стороны коридор заканчивался стеклянным витражом. Единственный выход вёл через лестницу. Вряд ли легавые позволят мне далеко уйти.
Закрыв дверь, я отправился посмотреть, что делается за окном. Внизу — пять этажей. Веранда этажом ниже была битком набита ходячими больными, которые прогуливались перед ужином. Если попытаться выбраться через окно, меня засекут немедленно.
Пока я ломал голову, пытаясь найти выход из безвыходного положения, в коридоре послышались чьи-то голоса. Я подошёл к двери и вновь приоткрыл её, готовый в любую минуту шмыгнуть в постель. Какая-то санитарка и парень в белом халате вкатили каталку в палату напротив.
Я ждал. Было без десяти семь. Через двадцать минут придёт санитарка и принесёт мне ужин. Если смываться, то делать это надо немедленно. Из палаты напротив вышли сиделка и парень в белом халате.
— Надо зайти к доктору, — сказал парень. — Я забыл взять разрешение на захоронение.
— Ты так и голову скоро забудешь где-нибудь! Впрочем, невелика будет потеря! — ворчливо сказала сиделка, поворачиваясь к нему спиной. Парень тут же обнял её за талию, но девушка оттолкнула его.
— И не распускай свои лапы, не то я…
— Знаю, знаю! — ответил он кислым тоном. — Не то ты пожалуешься старшей медсестре. Неужели тебе не хочется время от времени расслабиться?
Сиделка удалилась, так и не удостоив парня ответом. Санитар последовал за ней.
Я открыл пошире дверь: полицейские облокотились о поручни ограды лестничной клетки, наблюдая, как парень с девушкой спускаются вниз. Они по-прежнему стояли ко мне спиной. На цыпочках я пересёк коридор, осторожно открыл дверь соседней палаты и вошёл. Нервы были напряжены до предела, и я чуть не вскрикнул, увидев на каталке труп, покрытый белой простынёй. Дрожа всем телом, поднял край простыни. Лежащая на каталке женщина казалась спящей. Ужас охватывал меня при мысли о том, что предстояло сделать, но другого выхода не было. Я судорожно стал искать, куда можно было бы спрятать труп, но ничего подходящего не обнаружил. Но тут справа заметил какую-то дверь, подойдя, открыл её. Там была роскошная ванная комната.
Я вкатил каталку в комнату, сорвал простыню, взял на руки покойницу и, стараясь не смотреть на неё, понёс, шатаясь, к ванне. Положив её туда, задёрнул пластмассовые занавески и покатил каталку в палату.
Я повалился на постель совершенно обессилевшим. Тело дрожало, словно осиновый лист. С большим трудом мне удалось всё же взять себя в руки. Нельзя было терять время. Сел на край каталки, накрыл ноги простынёй, потом снял шляпу, положил под себя и натянул покрывало на голову.
Некоторое время я лежал не шевелясь. По мышцам изредка пробегала судорога. Испугался, что, когда войдут санитар с сиделкой, заметят это. Уже собирался было вскочить и спрятаться в ванной, как вдруг дверь открылась. Я замер, стараясь не дышать. Каталка пришла в движение. Парень, который её покатил, что-то весело насвистывал. Видимо, мысли о бренности бытия его не донимали.
Неожиданно каталка остановилась.
— Что у вас там под простынёй? — спросил вдруг мужской голос.
Кровь застыла у меня в жилах. Это, конечно, был полицейский.
— Там-то? А как раз по вашей части! — бодро ответил санитар. — Покойничек лежит.
— Да ну! Это так-то вы тут лечите людей?
— Спрашиваешь! Могу поклясться: главный врач имеет пакет акций в похоронной компании.
— Там мужчина или женщина?
— Женщина. Умерла от перитонита. Думаю, хирург забыл перчатки у неё в брюхе. А если не перчатки, то что-нибудь ещё. Хирурги ведь самые рассеянные люди!
Полицейский заржал, и каталка покатилась дальше. Она переехала через какую-то ступеньку, потом послышалось шипение закрывающихся дверц лифта. Спустя мгновение я почувствовал, что мы спускаемся вниз.
Санитар по-прежнему насвистывал. Небольшой толчок, и лифт остановился. Дверцы зашипели и раскрылись, каталка снова отправилась в путь.
— Привет, Джо! — послышался женский голос.
— Салют, куколка, как делишки? Цветёшь? Каталка остановилась.
— Кто у тебя там?
— Миссис Эннисмор, палата сорок четыре, — ответил санитар. — Ты сегодня просто прекрасно выглядишь.
— Сорок четвёртая палата — это та, что напротив палаты, где лежит Рикка?
— Точно. Там два шпика его караулят.
— Ты шутишь! Старшая медсестра с ума сойдёт!
— А это уж забота Ривкина. Не хотел бы я иметь с ним дело. Он его запросто купил, этого Рикка. Если парень рассчитывает выкрутиться, симулируя потерю памяти, то глубоко заблуждается. Я как раз там был, когда эта лиса заявила доктору Саммерсу, что имеется достаточно оснований для обвинения Рикка в умышленном убийстве. Обязательно постараюсь поприсутствовать завтра, когда они придут его арестовывать.
— А кого он убил?
— Какую-то женщину. И видимо, очень старался, его самого чуть не убило. Слушай, малышка, давай-ка чуть-чуть покатаемся в лифте! Если захотеть, он может застрять между этажами!
— Тебя бы, конечно, это очень устроило!
— Подожди секунду, сдам сейчас свою говядину и вернусь. — Каталка вновь покатилась. — Жди меня здесь, котёнок! Готовься к незабываемым впечатлениям!
Каталка стукнулась о дверцы лифта. Затем санитар резко толкнул её вперёд, каталка врезалась в стенку. Раздался весёлый голос:
— Изобретатель лифта был благодетелем человечества! Давай забирайся, милашка! Я тебе сейчас расскажу одну забавную историю!
Потом воцарилось молчание. Я подождал, не шевелясь, пока закроются дверцы лифта, и затем сдёрнул простыню и сел. Это была тёмная комната без окон, но света от двери лифта было достаточно, чтобы различить ряд каталок с неподвижными телами, укрытыми простынями.