Собака пересекла газон и одним большим прыжком оказалась в воде. Мейсон был совсем близко и слышал нетерпеливое повизгивание пса. Девушка проплыла мимо байдарки, не заметив ее. Мейсон сделал несколько гребков веслам, и его байдарка оказалась между собакой и девушкой. Он вытянул руку и оттолкнул собаку веслом так, что та развернулась мордой к берегу. Собака зарычала, повернулась и вцепилась зубами в конец весла. Мейсон крутанул весло, погрузив собаку на мгновение в воду и та отцепилась.
Мейсон направил байдарку к обессилевшей девушке.
— Залезайте, — сказал он. — Только не сбоку, а то перевернете.
Девушка бросила предмет на дно байдарки, и, опершись руками о борт, скользнула следом.
— Не знаю… кто вы… но теперь надо… сматываться отсюда… ко всем чертям! — проговорила она, задыхаясь.
С берега донесся голос:
— Вон она плывет!
— Нет. Это собака.
Свет фонариков начал шарить по воде, выхватил из темноты байдарку.
— Там лодка! Мейсон прекратил грести и шепнул девушке:
— Наклонитесь пониже!
Луч фонарика дрогнул и ушел в сторону. Мейсон взялся за весло, и байдарка помчалась вперед.
— Спасибо за помощь, — произнесла девушка.
— Куда надо плыть?
— К моей яхте «Кэти-Кэйт». Там я…
— Мы останемся здесь, пока я не узнаю, в чем дело. Я действовал неосознанно. За вами гналась собака.
— А что вы хотите знать?
— Кто вы и что вы затеяли?
— Вообще-то я известная похитительница драгоценностей. Там, в бутылке, то, что я похитила.
— Хотя вы и пошутили, я все же должен проверить…
— Хорошо, хорошо. Я вам расскажу, только отдышусь немного. — Она явно пыталась потянуть время. В свете луны Мейсон разглядел правильные черты лица, темные глаза, небольшой нос и хорошую фигуру. — Мне кажется, я совсем голая. Это платье липнет к телу.
— По-моему, вы уже отдышались и можете рассказать о своей добыче.
Она опустила руку и извлекла предмет. Это была обыкновенная, тщательно закупоренная стеклянная бутылка. Внутри что-то белело, похожее на плотно свернутую бумагу.
— Ладно. Вот вам драгоценность.
— Что это? — спросил Мейсон.
— Разве вы не видите, бутылка с бумагой.
— Возможно, вы еще что-то прихватили: колечко с бриллиантом или часики, а?
— В этом платье? Да в нем даже почтовой марки не спрячешь.
Со стороны причала послышался шум мотора.
На катере с прожектора сняли чехол, и луч света начал шарить по воде.
— Ой! Скорей! Только бы успеть!
В этот момент свет прожектора ослепил их.
— Ой! Они нас увидели! — вскрикнула девушка. — Ради бога, скорей!
Катер сделал полукруг и, набирая скорость, помчался к ним. Какая-то яхта, стоявшая на якоре перпендикулярно их движению, на мгновение перекрыла луч прожектора. Перри Мейсон направил байдарку к яхте.
— Хватайтесь за что-нибудь на яхте! — крикнул он.
Девушка последовала его совету.
Байдарка развернулась на девяносто градусов, и Мейсон прижал ее к противоположному борту яхты. Катер пошел на широкий разворот, чтобы осветить другой борт.
— Моя яхта вон там, в ста ярдах отсюда, — сказала девушка, оглядывая несколько яхт, стоявших на якорной стоянке. — Ой, они плывут сюда!
Мейсон быстро оценил ситуацию.
— Держитесь крепче, мы поплывем вон к той большой яхте.
— Но она же…
— Мы используем ее как укрытие. Они нас потеряли из виду. Если мы не попадемся им на глаза, они решат, что мы поднялись на какую-нибудь из больших яхт.
Мейсон заработал веслом, и они проскочили к яхте, прежде чем катер развернулся. Теперь они опять прятались от прожектора за бортом яхты. Катер начал описывать большой круг около якорной стоянки, и за это время Мейсон сумел догрести до яхты «Кэти-Кэйт».
— Быстрей, — сказала девушка, взбираясь на борт. — Надо что-то делать с байдаркой.
— Затолкнем нос в кабину, остальное пусть торчит.
— Ладно. Мы ее поднимем?
— Разумеется, она же из алюминия.
Они подняли байдарку и, открыв кабину, засунули часть внутрь.
— А теперь, — сказала девушка, — я выпью виски. Мое мокрое платье стало просто ледяным. Вы пока отвернитесь.
— Мне бы хотелось быть уверенным, что, кроме этой бутылки, вы ничего не прихватили, — заметил Мейсон.
— Сидите, сидите. Я вам брошу мокрую одежду, и вы ее осмотрите. Вы чересчур подозрительны.
— Трудно не быть подозрительным, когда видишь, как девушка выпрыгивает из окна…
— Так вы все видели?
Мейсон кивнул.
— Закройте глаза, — сказала девушка. — Вот вам мое мокрое платье. Сейчас я накину халат… черт!., где же он?.. Ах, вот. Ну все, можете открыть глаза. Теперь выпьем, а то я промерзла до костей.
Мейсон услышал звон, затем девушка сунула ему в руку стакан.
— Может быть, осмотрим бутылку? — спросил Мейсон.
— Но вы ее уже видели?
— Я хочу посмотреть, что там внутри.
— Послушайте. Вы мне очень помогли, и я вам благодарна. Завтра я как следует приоденусь, свяжусь с вами и лично выражу вам свою признательность. А пока…
— А пока, — перебил Мейсон, — я адвокат. Насколько я понимаю, вы проникли в дом. И теперь я должен убедиться, что вы ничего не украли. В противном случае я буду вынужден сдать вас полиции.
— А вы действительно адвокат?
— Да.
— Тогда вы, наверное, сможете мне помочь… Слышите?
Катер с ревом подплыл совсем близко.
Сердитый голос с одной из яхт крикнул:
— Эй, пьянчуги! Убирайтесь отсюда!
В ответ с катера спросили:
— Вы здесь не видели лодку с людьми?
— Да нет тут никого! — устало ответил голос с яхты. — И чего вы тут рыщете? Шли бы лучше спать.
Катер с минуту постоял, очевидно, там обдумывали, что делать. Потом взревел мотор, и катер умчался.
Девушка облегченно вздохнула:
— Слава богу, они уехали.
— Они поехали заявлять в полицию.
— Ну и что, — сказала девушка, — пока они это делают, вы могли бы… мы могли бы вытащить байдарку и…
— И вы могли бы продолжить рассказ, — вставил Мейсон. — Допустим, я сейчас поплыву. Не успею я добраться до берега, как меня подберет полиция. И что я тогда им скажу?
— Но это сугубо личное дело, — сказала девушка, — оно касается только меня.
— А когда им начнет интересоваться полиция, оно перестанет быть личным. Я не хочу оказаться соучастником преступления.
— Тогда давайте завесим иллюминаторы одеялами, возьмем фонарь и вместе посмотрим, что там внутри бутылки.
— Но ведь наши друзья не будут сидеть сложа руки, пока мы этим занимаемся, — сказал Мейсон.
— Они же не знают, что мы на этой яхте.
— Не знают, пока мы здесь, — объяснил Мейсон. — Я уже сказал, если меня подберет полиция, я буду вынужден объяснить, где я был и что делал.
— Ну тогда… тогда вы останетесь здесь до утра. А утром мы спокойненько отправимся на рыбалку с удочками и…
— Давайте завешивать иллюминаторы. Я хочу узнать, что же в этой бутылке, — перебил ее Мейсон.
— Ладно.
Через несколько минут иллюминаторы были завешены, и Мейсон достал из бутылки плотно свернутые листки бумаги. Девушка поднесла поближе фонарь. На каждом листе вверху было выдавлено:
«Яхта «Теербелл». Владелец Джордж С. Элдер».
Мейсон разгладил листки на коленях, и они начали читать текст, написанный твердым, четким почерком.
«Мы находимся у острова Каталина. Я, Минерва Дэнби, пишу об этом на случай, если со мной что-нибудь случится. Мне известно нечто, из-за чего Джордж Элдер лишится значительной части своего состояния, и поэтому он может пойти на все, лишь бы заставить меня молчать. Боюсь, я сама вела себя слишком беспечно, если не сказать глупо. Отец Джорджа Элдера после смерти оставил всю свою собственность в виде акций корпорации «Элдер ассошиэйтс инкорпорейтед» частично своей падчерице Коррине Лансинг, частично сыну Джорджу С. Элдеру. Если кто-то из них умрет, то его часть перейдет к тому, кто останется. Брат отца, Дорлей X. Элдер, должен был владеть одной третью акций с гарантированным пожизненным доходом. Но в дела корпорации он не должен был вмешиваться, пока молодые наследники были живы. Дивиденды делились поровну, на три части. Правда, было еще десять акций, которыми владела Кармен Монтеррей. Все это я пишу, чтобы стала ясной опасность моего положения.
Коррина Лансинг уехала в Южную Америку. У нее было нервное расстройство, перешедшее в болезнь. Я познакомилась с ней в самолете, когда летела из Чили в Аргентину. Она ужасно нервничала, и я пыталась хоть как-то успокоить ее. В результате я неожиданно ей очень понравилась, и она настояла на том, чтобы я стала путешествовать вместе с ней, при этом все расходы она брала на себя. Поскольку я была ограничена в средствах и к тому же полагала, что хоть чем-то ей помогу, я приняла ее предложение, ничего не зная толком ни о ней, ни о ее болезни.
Вместе с Корриной была ее прислуга — Кармен Монтеррей. Она работала в их семье много лет и была любимицей отчима Коррины. Со временем я многое узнала о семье Коррины, о ее брате, о завещании отца. Кармен Монтеррей, разумеется, тоже обо всем этом было известно. К ней относились как к члену семьи, и Коррина Лансинг не стеснялась обсуждать в ее присутствии свои дела.
Несмотря на очень хорошие финансовые условия, наступило время, когда я уже не могла мириться с создавшимся положением. С каждым днем болезнь Коррины прогрессировала. Коррина все чаще не могла владеть собой. Кармен сообщила, что Коррина грозилась убить меня, если я попытаюсь уехать от нее. При таком положении вещей я не могла пойти на открытый разрыв, боясь вспышки гнева. А Коррина все крепче привязывалась ко мне и требовала моего постоянного присутствия. Мне показалось, что у нее развилась мания преследования.
Случилось так, что Джордж Элдер должен был прилететь в Южную Америку и привезти какие-то бумаги на подпись Коррине. В день его приезда, пока Коррина была в косметическом салоне, я собрала свои вещи, написала ей записку, в которой сообщала, что получила телеграмму о серьезной болезни родственника, и улетела в Северную Америку. Я решила, что освободилась от этого странного соглашения, уже стала забывать обо всем, когда через несколько недель прочла в газетах, что Коррина исчезла в тот самый день, когда я от нее уехала. И никто ее с тех пор не видел. Полагали, она могла погибнуть в результате несчастного случая. Нанятые детективы безуспешно пытались отыскать ее. Однако все признавали, что в день исчезновения она находилась в психически ненормальном состоянии.