— Нет, — отпрянул Блейк. — Неужели вам не ясно? Я не могу допустить, чтобы вы впутались в это еще больше. Я вам и так очень обязан…
— Ерунда, — сказала она. — Каждый день положено делать доброе дело. Мое сегодняшнее — это вы.
Блейк плотнее завернулся в тунику.
— Послушайте, — сказала она, — вы же совсем замерзли. Ну-ка, забирайтесь в машину.
Он заколебался. Согреться в теплом салоне было заманчиво.
— Пойдемте, — позвала она.
Блейк подошел с ней к автомобилю, подождал, пока она усядется на водительское сиденье, затем сел сам и закрыл дверцу. Струя теплого воздуха ударила его по лодыжкам.
Она включила передачу, и машина покатилась вперед.
— На одном месте нельзя стоять, — объяснила она. — Кто-нибудь может заинтересоваться или донести. А пока мы на ходу, никаких вопросов. У вас есть место, куда я могла бы вас отвезти?
Блейк покачал головой. Он даже не задумывался, куда деваться дальше.
— Может быть, выехать из Вашингтона?
— Да-да, — согласился он. Выбраться из Вашингтона — для начала уже неплохо.
— Можете рассказать мне, в чем дело, Эндрю?
— Вряд ли, — сказал он. — Если я вам расскажу, вы скорее всего остановитесь и вышвырнете меня из машины.
— В любом случае не стоит так драматизировать, — рассмеялась она. — Сейчас я развернусь и поеду на запад. Не возражаете?
— Не возражаю. Там есть где спрятаться.
— А как долго, по-вашему, вам придется прятаться?
— Если б я знал, — ответил он.
— Знаете, что я думаю? Я не верю, что вы вообще сможете спрятаться. Ваш единственный шанс — все время двигаться, нигде не задерживаясь подолгу.
— Вы все продумали?
— Просто здравый смысл подсказывает. Туника, которую я вам принесла, — одна из папиных шерстяных, он ими очень гордится, — такую одежду носят студенты-бродяги.
— Студенты-бродяги?
— Ой, я все забываю. Вы же еще не успели освоиться. Они не настоящие студенты. Бродячие артисты. Бродят повсюду, одни из них рисуют, другие пишут книги, третьи сочиняют стихи. Их не много, но и не так уж мало, и их принимают такими, какие они есть. Внимания на них, конечно, никто не обращает. Так что можете опустить капюшон, и ваше лицо никто не разглядит. Да и вряд ли станет разглядывать.
— Вы советуете мне сделаться студентом-бродягой?
— Я приготовила вам старый рюкзак, — продолжала она, не обращая внимания на его слова. — Именно с такими они и ходят. Несколько блокнотов, карандашей, пару книг вам почитать. Лучше взгляните на них, чтобы представлять, о чем они. Нравится вам или нет, но придется стать писателем. При первой возможности нацарапайте страницу—другую. Чтобы, если кто заинтересуется, не к чему было придраться.
Блейк расслабленно шевелился в кресле, впитывая тепло. Элин повернула на другую улицу и теперь ехала на запад. На фоне неба громоздились силуэты многоквартирных башен.
— Откройте вон то отделение справа, — сказала она. — Вы наверняка проголодались. Я приготовила несколько сандвичей и кофе — там полный термос.
Он сунул руку в отделение, достал пакет, разорвал его и извлек сандвич.
— Я в самом деле проголодался, — признался он.
— Надо думать, — сказала она.
Автомобиль неторопливо катился вперед. Многоквартирных домов встречалось все меньше. Тут и там вдоль дороги возникали поселки, составленные из летающих коттеджей.
— Я могла бы увести для вас леталку, — сообщила она. — Или даже автомобиль. Но их легко обнаружить по регистрационной лицензии. Зато на человека, который бредет пешком, никто не обращает внимания. Так вам будет безопаснее.
— Элин, — спросил он, — почему вы все это для меня делаете?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Наверное, потому, что вам столько досталось. Притащили из космоса, засунули в больницу, где начались все эти проверки и анализы. Ненадолго выпустили попастись в той деревушке, затем снова заперли.
— Они старались помочь мне, как могли.
— Я понимаю. Но вряд ли это было вам приятно. Поэтому я не осуждаю вас за то, что вы сбежали, как только подвернулась возможность.
Некоторое время они ехали молча. Блейк съел сандвичи, запил кофе.
— Кстати, о волке, — вдруг спросила она. — Вы ничего не знаете об этом? Говорят, там был волк.
— Насколько мне известно, никакого волка там не было, — ответил он. А про себя, оправдываясь, подумал, что формально он не солгал: Охотник действительно не волк.
— В клинике все в шоке, — сказала она. — Они позвонили сенатору и попросили приехать.
— Из-за меня или из-за волка? — поинтересовался он.
— Не знаю. Сенатор еще не вернулся, когда я уезжала. Они подъехали к перекрестку, и Элин сбросила скорость, свернула на обочину и остановилась.
— Все, дальше везти вас я не могу, — сказала она. — Мне надо успеть вернуться домой.
Блейк открыл дверцу, но, прежде чем выйти, повернулся.
— Спасибо, — произнес он. — Вы мне так помогли. Надеюсь, когда-нибудь…
— Еще минуту, — остановила его она. — Вот ваш рюкзак Там вы найдете немного денег… — Но, подождите…
— Нет, это вы подождите. Деньги вам понадобятся. Сумма небольшая, но на какое-то время вам хватит. Это из моих карманных. Когда-нибудь вернете.
Он нагнулся, взял рюкзак за лямку, перебросил через плечо.
— Элин… — произнес Блейк неожиданно севшим голосом, — я не знаю, что сказать.
Полумрак салона скрадывал расстояние, приближая ее к нему. Не сознавая, что делает, он притянул Элин к себе одной рукой. Затем склонился и поцеловал ее. Ее ладонь легла ему на затылок.
Когда они оторвались друг от друга, Элин посмотрела на него уверенным взглядом.
— Я бы не стала тебе помогать, — сказала она, — если бы ты мне не понравился. Я верю тебе. Мне кажется, ты не делаешь ничего такого, чего надо было бы стыдиться.
Блейк промолчал.
— Ну, ладно, — сказала она. — Тебе пора, путник в ночи. Позже, когда сможешь, дай мне знать о себе.
Блейк заметил это, когда взошел на высокий крутой холм, — оно лежало в долине и поразительно напоминало чудовищного жука с округлым горбом посредине и тупорылого спереди и сзади — гигантская черная махина, заполнившая чуть ли не половину всей равнины.
Блейк остановился. Ему еще не приходилось видеть большие крейсеры-сухогрузы, которые курсировали между континентами и о которых ходило столько слухов.
Автомобили со свистом проносились мимо, обдавая Блейка струями выхлопных газов из своих рокочущих реактивных сопел.
Перед этим Блейк, устало тащась по дороге, несколько часов высматривал какое-нибудь укромное место, где можно было бы спрятаться и отоспаться. Но вдоль обочин расстилались сплошь выкошенные поля. Не было и поселений у дороги — все они располагались за полмили или дальше от трассы. Интересно, подумал Блейк, почему так — из-за того, что по шоссе ходят эти крейсера и какие-нибудь еще крупные транспорты, или по другим причинам?
Далеко на юго-западе замаячили контуры нескольких мерцающих башен — скорее всего еще один комплекс высотных домов, построенный в удобной близости от Вашингтона и при этом сохраняющий для его обитателей прелести сельской жизни.
Держась подальше от проезжей части, Блейк по обочине спустился с холма и наконец дошел до крейсера. Прижавшись к краю дороги, тот стоял на мощных приземистых ножках двухметровой длины и, казалось, дремал, словно петух на насесте.
У переднего конца машины, облокотившись на ступени кабины и вытянув ноги перед собой, сидел мужчина. Замасленная инженерская фуражка сползла ему на глаза, а туника задралась до самого пояса.
Блейк остановился, разглядывая ею.
— Доброе утро, приятель, — поздоровался он. — Мне кажется, у тебя неприятности.
— Привет и тебе, брат, — сказал человек, посмотрев на черные одежды Блейка и его рюкзак. — Тебе правильно кажется. Полетела форсунка, и вся эта штука пошла вразнос. Хорошо еще, не развалилась. — Он демонстративно сплюнул в пыль. — А теперь нам приходится здесь торчать. Я уже заказал по радио новый блок и вызвал парней из ремонтной бригады, но они, как всегда, не спешат.
— Ты сказал «нам».
— Ну да, нас же здесь трое. Остальные там наверху, дрыхнут. — Он ткнул большим пальцем вверх, в сторону небольшого жилого отсека за водительской кабиной. — И ведь укладывались в расписание, — добавил он, — а это самое трудное. Через море прошли отлично, обошлось без штормов и береговых туманов. А теперь придем в Чикаго на несколько часов позже. Сверхурочные, конечно, выплатят, но на кой черт они нужны?
— В Чикаго?
— Да, сейчас туда. Каждый раз — новое место. Чтоб дважды в одно и то же — такого не бывает.
Он приподнял руку и потянул за козырек фуражки.
— Все думаю о Мэри и ребятишках, — сказал он.
— Но ты же можешь связаться с ними, сообщи, что задерживаешься,
— Пытался. Никого нет дома. Пришлось просить диспетчера сходить к ним и сказать, чтоб меня не ждали. Скоро, по крайней мере. Понимаешь, всякий раз, когда я еду этой дорогой, дети выходят к шоссе, стоят, ждут, чтобы помахать мне. Они приходят в восторг, когда видят, как их папочка ведет такое чудище.
— Так ты живешь поблизости? — сказал Блейк.
— Да, тут есть один городок, — ответил инженер. — Этакая уютная тихая заводь милях в ста отсюда. Старинное местечко, такие сейчас редко встретишь. Все точно так же, как две сотни лет назад. Нет, конечно, на Главной улице время от времени обновляют фасады, бывает, кто-нибудь надумает и целый дом перестроить, но в основном город остается таким, каким он был всегда. Без этих гигантских многоквартирных комплексов, которые сейчас везде строят. Там хорошо жить. Спокойно. Нет Торговой палаты. Никто ни на кого не давит. Не лезет вон из кожи, чтобы разбогатеть. Потому что тем, кто хочет разбогатеть, сделать карьеру или что-нибудь такое, там жить ни к чему. Отличная рыбалка, есть где поохотиться. На енотов, например. В подкову играют.
Блейк кивнул.
— В таком городке хорошо растить детей, — добавил инженер.