— Хм… Грабитель… Зачем же тогда капитану на следующий день после убийства понадобилось направлять судно в сторону Антарктиды?
Миранда затаилась за дверью. Но из-за шума машины она так и не смогла услышать удаляющихся шагов первого офицера. Какое то время она постояла, не зажигая света.
Пассажирская каюта состояла из двух просторных комнат и ванной. Первая, в которой сейчас находилась Миранда, была чем-то вроде гостиной. Здесь девушка и спала на широком диване красного дерева, украшенном по краям изысканной резьбой. Диван заслоняла тяжелая портьера от потолка до пола. Вся гостиная была выдержана в викторианском стиле; не обошлось и без курьеза: здесь, на судне, плавающем в тропических морях, был небольшой камин.
В старые добрые времена молодости «Регулуса» в этой каюте жил арматор. Сейчас ее предлагали в качестве товара, как все остальное на судне, — от киля до головы матроса — любому, кто благосклонно соизволит их купить.
Вторая комната представляла собой роскошную спальню. Ее занимала чета Трентон, до недавнего времени с таксой Мими. Спальня вела в ванную. Сама ванна была размером со шлюпку. И иллюминаторы каюты, находящиеся практически под капитанскими, выходили частично на переднюю палубу, частично на правый борт.
Миранда заметила свет, выбивающийся из-под двери спальня. Стало быть, Трентоны не спали, хотя было уже далеко за полночь. Впрочем, это ее не удивило. Дядя и его жена, хоть и выглядели весьма презентабельно, правильного образа жизни не вели. Но они старались не показывать этого на людях, что с успехом им удавалось. Миранда не собиралась сейчас злоупотреблять их обществом. Скорее наоборот.
Она постояла за дверью еще несколько минут, потом вышла из каюты. Миранда старалась держаться естественно, хотя туг же стрельнула глазами по сторонам. Никого не было. Тогда она прогулочной походкой пересекла коридор и вышла на палубу. Дверь за собой плотно прикрыла.
На шлюпочной палубе было темно. Лампа, висящая со стороны кормы, не рассеивала темноты даже на метр. Полоска света пробивалась из-под двери, ведущей в машинное отделение.
Девушка подошла к борту. Она оказалась почти под спасательной шлюпкой. Подняла голову. Можно было подумать, что она любуется звездным небом, на самом же деле Миранда внимательно наблюдала за крылом мостика. Вернее, за видимой отсюда его частью. Она хотела еще раз попробовать поговорить с Греем с глазу на глаз. Первая попытка с треском провалилась. Малерт и Болл оказались весьма нежелательными свидетелями их разговора. Наконец она заметила его. Он мерил шагами крыло мостика, показываясь после каждого поворота. Грей был один, не считая, конечно, штурвального. Но тот не покинет своего поста, так что достаточно только выйти на крыло, чтобы разговор состоялся. Она решилась.
По прежде чем Мнранда успела сделать первый шаг, кто-то внезапно сзади схватил ее. Одновременно она почувствовала запах машинного масла.
В первый момент Миранда инстинктивно дернулась, и это было ошибкой: нападающий тут же усилил захват. Она подумала, что сейчас ее запросто можно перекинуть через борт в море. Никто не услышит крика. Шум машины в этом месте палубы наиболее интенсивный, да и крик дольше секунды не продлится, как она окажется в воде, вернее, под водой, волна из-под судна моментально засасывает человека. Почему именно ее? Неужто докопались?
Объятие усилилось, руки потянулись к ее груди, и их движения сделались вдруг совершенно однозначными. Выходит, этот сукин сын совсем не собирался ее убивать, а наоборот… Она почувствовала огромное облегчение, а вместе с ним возрастающую ярость. В эту минуту у ее уха раздался похотливый шепот:
— Не высматривай звезд на небе, ты сама как красивая звездочка…
Чертов поэт… Она узнала его голос. Это был третий механик, Фарот, исключительный хам. Он давно до нее добирался, и всегда примитивно и настырно. И как только он нашел ее, ведь у него вахта от полуночи до четырех утра.
Она резко присела и отскочила назад. Через мгновение уже стояла позади обалдевшего Фарота. Он медленно повернулся к ней, просяще протянул руки, не пытаясь, однако, еще раз до нее дотронуться.
— Ты мой цыпленочек, что ты вытворяешь…
Выглядел он весьма жалко. В темноте вырисовывались его кривые ноги с ниспадающими до колен штанами, сутулость фигуры усиливало повязанное на шее полотенце для вытирания пота.
— Проваливай отсюда, грязная скотина, — тихо и угрожающе прошипела Миранда, — а то как звездану между ног!..
Она уже совсем пришла в себя, и ее не прельщала возможность оказаться наутро в центре всеобщего внимания, да еще с таким типом. Фарот же остолбенел, услышав из уст утонченной девушки такой оборотец.
Пока он приходил в себя, Миранда взбежала по лестнице на верхнюю палубу. Фарот наконец глубоко вздохнул, бросил в пространство длинную связку ругательств, выбрав самые изощренные, какие только изобрели за многие тысячелетия народы, населяющие страны на побережье Средиземного моря. После чего обреченно почапал вниз, к своим машинам.
Миранда отказалась от своей идеи. Не было гарантии, что этот недоумок Фарот не поплетется за ней. Кроме всего прочего, она вдруг засомневалась, не будет ли разговор с Греем преждевременным.
Она обошла трубу, намереваясь с другой стороны войти в коридор. Но вдруг замерла, не дойдя нескольких метров до двери. Из-под брезентового покрытия спасательной шлюпки показалась чья-то фигура. Девушка быстро спряталась за трубу, затаила дыхание. Человек потихоньку вылезал, и она узнала Болла. Он был, как всегда, в своей кепке с длинным козырьком. Прежде чем выскочить из шлюпки, он несколько раз осторожно огляделся. Потом вытащил из нее какой-то предмет, аккуратно зашнуровал чехол и поднялся на верхнюю палубу, пройдя в нескольких метрах от Миранды. Затем исчез в левом коридоре. Видимо, пошел к себе.
Предмет, который он нес, был размером с небольшой чемодан и, судя по тому, как он звякнул, когда Болл зацепил им о лестницу, был обит жестью.
Еще минуту она, замерев, стояла за своим укрытием, размышляя о том, что могло заставить этого человека лазать по шлюпкам, да еще глубокой ночью. Правда, ей было известно, что Болл отвечает за спасательный инвентарь на судне, но она и мысли не допускала, что он настолько ревностно относится к своим обязанностям.
Вернувшись в свою каюту, она зажгла свет и осмотрела себя в зеркале. На блузе остались следы от масляных рук механика. Она переоделась и постучалась в спальню к Трентонам. Они сидели в креслах около столика, на котором стоял электрический чайник и бутылка сухого мартини. Всем своим видом они выражали достоинство чинной супружеской пары. Но не только. На них уже лег отпечаток совместно прожитых лет, которые были скорее неудачными. В общем, они были похожи на людей, крайне утомленных обществом друг друга.
Оживление при виде Миранды, все возрастающее, проявлялось, однако, медленно.
— Садись, дорогая, — проговорила госпожа Трентон. — Только сначала, будь добра, налей нам чаю.
Госпожа Трентон была обильна телом, а ее лицо больше смахивало на гипсовую маску, нежели на человеческое лицо с живыми тканями. Несмотря на это, она всегда казалась оживленной и озабоченной собственной персоной, в противоположность своему супругу. Тот напоминал человека, зараженного неизлечимой меланхолией. Главная черта у них была общей: их физиономии никогда ничего не выражали, ни при каких обстоятельствах нельзя было понять, что они на самом деле чувствуют. Это казалось бы смешным, если бы не было таким естественным.
Миранда с улыбкой разлила чай. Улыбка ее, правда, тут же приобрела черты хозяев — она стала никакой. Затем присела рядом на диванчик.
— Ну как? — спросила госпожа Трентон, отпив несколько глотков.
— На мостике бардак…
— Я не спрашиваю, что на мостике. Что слышно о Мими?
— Дорогая Хильда, — прервал ее господин Трентон гробовым голосом, в котором слышалось нечто вроде решимости. — То, что происходит на мостике, гораздо существеннее.
— Ты не прав, Гораций. Сейчас для нас важнее всего судьба Мими. Или, вернее, причины ее исчезновения.
Господин Трентон обратил свои рыбьи глаза на Миранду, Она поняла: надо сказать что-нибудь на тему Мими.
— У меня создалось впечатление, что после этого случая с радистом команда совершенно забыла о Мими. Не слышно даже поскуливания из трюма. — Она сдержанно улыбнулась.
— К сожалению, когда витает смерть человека, неудобно приставать с собакой, — вздохнула Хильда Трентон. — Не знаю, понимаете ли вы в достаточной мере, насколько это для нас важно? Я предполагаю, что Мими напала на след.
И поэтому ее кто-то ликвидировал… — подхватила Миранда.
— Необязательно кто-то… — пробормотала гипсовая маска, — Ты все время должна помнить о Мими. Нам ни на минуту нельзя о ней забывать. Так, стало быть, на мостике бардак??
Девушка подробно изложила свои наблюдения. Умолчала только об инциденте с механиком.
— Третий офицер все еще в бессознательном состоянии, А может, только строит из себя безвредного глупца. — Она подумала: учитывая его ползание в спасательной шлюпке… это не похоже на спонтанное действие. Что он взял из нее? Что и зачем?
— Судя по его поведению, можно предположить, что он действует в одиночку, — проворковала госпожа Трентон, — в противном случае его бы кто-нибудь подстраховывал.
Господин Трентон попытался немного вынырнуть из кресла будто бы затем, чтобы лучше слышать собеседниц, на самом деле он хотел сам что-то сказать. У него была привычка говорить, особенно если речь шла о его — ну скажем так — служебных делах, почти шепотом.
— Не суть важно, — прошептал он, а по интонации почудилось «какая трагедия». — Я повторяю, Хильда, несмотря ни на что, самое существенное на данном этапе — навигация. Меня очень беспокоит это неожиданное изменение курса. Как раз потому, что выглядит абсолютно абсурдом.
— Интересно, ни один офицер понятия не имеет о его причинах. И насколько мне известно, пока никто не отважился спросить об этом капитана. Тоже странно. Не боятся же они его настолько? Может, у них у всех совесть не чиста?