Сделав вид, что не замечает произведенного впечатления, Новлянская протянула повестку:
— Я правильно вошла? Второй кабинет? Вот повестка...
— Правильно. Вера Николаевна Новлянская?
— Вера Николаевна Новлянская. Простите, а как зовут вас?
— Рахманов Андрей Викторович. Следователь по особо важным делам.
Новлянская улыбнулась:
— Очень приятно...
Рахманов вынужден был признать: Новлянская действительно красива. Одета просто. Толстый серый свитер, спортивные брюки и кроссовки. Никаких украшений.
Начинать надо сразу, без раскачки. Подумав об этом, Рахманов спросил:
— Вера Николаевна, вы знаете Азизова? Роберта Арутюновича?
Вопрос Новлянскую не смутил.
— Азизов... По-моему, он живет в Сухуми? Да?
— Совершенно верно. В Сухуми.
— Знаю. Правда, лет пять его не видела.
— Вы давно с ним знакомы?
— Около десяти лет.
— При каких обстоятельствах вы познакомились?
— Когда-то я работала в Министерстве торговли. В Союзгалантерее. И в Росгалантерее. Азизов же товаровед. Он не раз приезжал в Москву. Договариваться о поставках. Вот так мы с ним и познакомились.
— Простите, Вера Николаевна, у вас было только деловое знакомство?
— Что значит прокуратура. Здесь можно спросить даже об этом.
Хороший выпад. Впрочем, его это не смутит.
— Вера Николаевна, я извинился. И все же, какой характер носило ваше знакомство с Азизовым?
— Служебный. Не более того. Других отношений у нас не было.
— Вы помогали Азизову доставать товары?
— Ну... в той мере, в какой это было можно. Собственно, в этом ведь и заключалась тогда моя работа в Союзгалантерее. Обеспечивать ассортимент поставок в различные регионы.
— В том числе и поставок дефицита?
Новлянская внимательно посмотрела на Рахманова. Уголки ее губ дернулись:
— Андрей Викторович, вот уж не ожидала. Неужели прокуратура решила уличить меня в незаконных поставках?
— Да нет. Пока я не собираюсь обвинять вас в чем-то незаконном. Просто спрашиваю: вы помогали Азизову в поставках дефицитных галантерейных товаров в Сухуми?
— Я этого уже не помню. Когда это было... Да и потом, я тогда просто подписывала бумаги. Строго согласовывая каждую с начальством. Да и вообще, торговля в курортной зоне имеет свою специфику. Если хотите знать, для Сухуми любой галантерейный товар дефицит. От футляра для зубных щеток до детского мыла. Так что я в высшей степени удивлена.
— Вера Николаевна, может, вы и не считаете, что помогали Азизову доставать дефицит. Но Азизов считает. О чем и заявил.
— Интересно. Он что... написал в прокуратуру?
— Нет. Показал на допросе. Азизов арестован. Может быть, скажете что-то по этому поводу?
— Сказать по этому поводу мне нечего. За что он арестован, я не знаю. И знать не хочу... Просто... я очень удивлена. Получается, он начал валить на всех. В том числе и на меня. Действительно, не знаешь, откуда ждать.
— Вера Николаевна, вы знакомы с неким Вадимом Павловичем?
— Вадимом Павловичем? Первый раз слышу.
— Подумайте. Может быть, вы все же знаете человека, имя-отчество которого — Вадим Павлович?
Новлянская потерла лоб:
— Ну... Не знаю... А как его фамилия?
— К сожалению, фамилия этого человека пока неизвестна. Могу описать внешность. Ему лет шестьдесят. Выше среднего роста. Полный. Лысоват. Остатки волос — седые. Зачесаны набок. Глаза светлые. Под подбородком с правой стороны, вот здесь — розоватый шрам. Одевается скромно. В частности, в его туалет входит синяя куртка отечественного производства. С металлическими пуговицами. И серые брюки. По некоторым данным, этот человек ранее был судим. Очень прошу подумать.
— Вадим Павлович... Сейчас попробую вспомнить...
Новлянская задумалась. Потом улыбнулась:
— Нет. Извините, Андрей Викторович, но ничего не припоминается. Таких знакомых у меня нет. Точно. А в чем дело?
— В мае этого года человек, которого я вам описываю, при встрече с Азизовым отрекомендовался вашим хорошим знакомым. Факт знакомства он подтвердил знанием, скажем так, довольно мелких деталей вашей личной жизни. И, кроме того, подробно описал период вашего общения с Азизовым. Касающийся, как вы выражаетесь, «обеспечения ассортиментом».
— И для чего ему все это было нужно? Этому... Вадиму Павловичу? Так, кажется?
— Так. Вадиму Павловичу это было нужно, чтобы Азизов ему поверил. И вошел с ним в сговор для совершения особо опасного преступления. В данный момент я возглавляю бригаду, которая это преступление расследует. Вера Николаевна, я не хочу вас обижать. Но согласитесь: если ваше имя служит паролем для сговора двух преступников, это что-то значит.
Новлянская долго ничего не отвечала. Наконец улыбнулась:
— Андрей Викторович... Сначала попробую объяснить свою позицию. Так сказать, с предельной ясностью. Никаких противозаконных поступков, а уж тем более преступлений, я не совершала. Моя совесть абсолютно чиста. Я вполне допускаю, что некий Вадим Павлович, входя в сговор с Азизовым, использовал факты моей личной жизни. Эти факты, кстати, не являются военным секретом. О любой женщине, в том числе и обо мне, наверняка много судачат. Ну и что? Разве я в этом виновата?
Взгляд Новлянской казался совершенно искренним. Но Рахманов ему не верил, он прекрасно знал, каким может быть взгляд женщины, особенно пытающейся скрыть свои чувства, и особенно такой, как Новлянская.
— Нет. И все же вынужден предложить вам очную ставку с Азизовым. Чтобы устранить расхождения в показаниях. Вы готовы?
— Пожалуйста. Для этого не нужно быть готовой.
— Сейчас его приведут из соседней комнаты. — Снял трубку. Услышав голос Жильцова, сказал: — Виталий, мне нужен Азизов.
Войдя в кабинет, Азизов увидел Новлянскую. Кивнул. Новлянская ответила легкой улыбкой. Рахманов показал на стул:
— Роберт Арутюнович, садитесь. Вы приглашены для очной ставки с Верой Николаевной Новлянской. Вы ведь ее знаете?
— Знаю. — Усевшись, Азизов приложил руку к сердцу: — Вера, рад видеть.
Новлянская снова слабо улыбнулась. Рахманов сказал, разгладив протокол:
— Роберт Арутюнович, в показаниях Веры Николаевны и ваших, касающихся известного вам Вадима Павловича, возникло некоторое несоответствие.
— Несоответствие?
— Да. По словам Веры Николаевны, она не знает никакого Вадима Павловича.
— Я сам не знаю, Вадим Павлович ли он. Я же объяснил.
— Вера Николаевна вообще не знает человека, описанного с ваших слов. Шестидесяти лет, выше среднего роста. Полного, со светлыми глазами. И шрамом под подбородком. Как это объяснить?
— Ну... — Азизов отвернулся, делая вид, что разглядывает что-то в окне. Поймав взгляд Новлянской, Рахманов сказал:
— Хотите что-то спросить?
— Хочу.
— Пожалуйста. Вообще, можете поговорить друг с другом. Я мешать не буду.
Новлянская сказала мягко:
— Вот уж от кого не ожидала, Роберт Арутюнович, так это от вас. Навязываете мне какого-то Вадима Павловича.
— Верочка... Я никого вам не навязываю.
— Навязываете. Мало того, впутываете в какую-то историю. За что? Объясните.
— Вера, клянусь, я вас никуда не впутываю. Просто... меня самого впутали.
— Вас впутали, но я-то здесь при чем?
— Вы ни при чем.
— Тогда в чем же дело?
— Верочка. Ну, встаньте на мое место. И представьте: ко мне приходит человек. Передает от вас привет. Когда я начинаю его расспрашивать, выкладывает все.
— Что «все»?
— То, что может знать только ваш хороший знакомый. Кто вы, что вы. Где работали. Ну и остальное...
— Что «остальное»? Например?
— Например, какие были привычки у вашего мужа. Или какую номенклатуру вы мне отпускали. В свое время. И так далее.
— Потрясающая осведомленность.
— Да... — Азизов явно был не в своей тарелке.
— И чего же этот человек от вас добивался? Говорят, вы вошли в преступный сговор. Причем поводом для этого послужила ссылка на меня. Я не ошибаюсь, Роберт Арутюнович?
Азизов промолчал. Новлянская посмотрела на Рахманова:
— Андрей Викторович, вы слышали сами. У Роберта Арутюновича нет ничего другого, кроме неких подробностей обо мне. Которые ему рассказал некий человек. Ну и, раз вы следователь, разберитесь. Очень вас прошу.
— Постараюсь разобраться. И все же, может, вы от кого-то слышали об этом человеке? Скажем, краем уха? Случайно?
— Нет. Говорю это со всей ответственностью. Не слышала. Не видела. Не знаю. И прошу установить истину раз и навсегда.
В кабинете наступила тишина. Новлянская прищурилась:
— Роберт Арутюнович, и все же вы поступили некрасиво. Погорели, так не нужно впутывать знакомых. Вы меня замарали. Понимаете? Ни за что ни про что.
— Вера, вы же не знаете, что было...
— Не знаю. И знать не хочу. Но есть правило: трудно, отбивайтесь сами. Будьте мужчиной.
— Верочка... Клянусь, я этого не хотел.
— Хотели, не хотели, уже не имеет значения. Не будем больше говорить на эту тему. Андрей Викторович, я еще нужна?
Рахманов медлил. Конечно, все это могло быть инсценировкой. Но могло быть и правдой. Новлянская демонстративно посмотрела на часы. Рахманов улыбнулся:
— Нужны на два слова. Роберт Арутюнович, подпишите протокол. И можете идти.
Азизов подписал протокол и вышел. Рахманов не спеша перелистал дело. Нашел фото Клюева и Шитикова. Положил на стол перед Новлянской:
— Посмотрите. Может быть, вы кого-то из них видели? Скажем, мельком? У кого-то из знакомых. Не спешите. Это очень важно.
Новлянская довольно долго изучала фото. Покачала головой:
— Никого из них никогда не видела. Даже мельком.
Новлянскую можно отпускать. Правда, у него был еще один вопрос, который ему самому казался шальным. Впрочем, что он теряет? Спросил, спрятав фото:
— Вера Николаевна, среди ваших знакомых нет такого Лотарева?
Интересно... Новлянская явно медлит с ответом. Вот те на... Неужели она знает Лотарева? Сказал, небрежно закрыв папку: