— Отпусти, — захрипел черный.
— Как же! — пообещал Юрка, — Копьем он будет драться!
— Ты, молодой, — прошипел черный, — отпусти, говорю. За что калечишь? Он был мой. По закону.
— Теперь новый закон вышел, — объяснил Юрка, ломая поверженного. И, прочно перехватив черное горло рукой, спросил: — А ты кто?
— Кто, кто, — хрипя, удивился тот, — дьявол, вот кто.
— Дьявол? — обидно захохотал Юрка. — Какой же ты дьявол? Ты бес.
Юрка вдруг осознал смысл сказанного и выпустил черного. Они поднялись с земли, и бес обиженно произнес:
— Эта сволочь наша была, точно. Знал бы ты, дурак, кого спасал, не лез бы небось.
— Кого? — насторожился Юрка, — Убийцу, вот кого.
— Какого еще убийцу?
— Профессионального.
— Ну да, — не поверил Юрка. — Наемные убийцы только на Диком Западе водятся. Или в Италии, Ты, наверное, бес, все перепутал.
— Перепутал? А певца, совесть вашу, не он, что ли, убил? Поэта, который песни сочинял и пел? То и дело его гитару в магнитной записи слышу. До сих пор поете, кумиром сделали, а — убили.
— Он сам умер, — удивился Юрка. — Он пил, говорили. У него сердце.
— Пил, пел… Не убили бы, так не умер. Тот и убил, которого я сегодня на бабу загнал. Я его нарочно загнал и мужа на них навел. Только ты мне праздник испортил.
— Подожди, — Юрка расстроился очень сильно, — расскажи мне путем, верно ли знаешь, что поэт не своей смертью умер?
— Чего ж не знать? Своими глазами видел. Одни его к креслу привязали, чтоб не куражился якобы, и ушли, а убийца пришел попозднее. Так и договорено у них было. Приехал, машину во дворе оставил за два дома. Квартиру ключом открыл, ключи от этой квартиры много у кого имелись. Поэт-то увидел и даже обрадовался вначале, что хоть кто-то пришел. А этот, мерзавец, надел ему на голову и грудь пакет такой большой, полиэтиленовый, и на шее слегка веревочкой перетянул, чтобы следов не осталось. И все. Без воздуха долго ли задохнуться? И получаса не прошло, как дыхание кончилось. Тогда он мешок снял, веревочку-шнурочек в карман сунул, дверь закрыл и уехал.
— Зачем? — почти заорал в отчаянии Юрка.
— Как — зачем? Ему велели, он и выполнил. Работа такая. Теперь по вашей линии аллилуйю будет петь.
— Может, разберутся? — понадеялся Юрка. — Кому следует, должны разобраться.
— Знаю я эти разбирательства, — махнул когтистой лапой бес, — вот к нам бы попал, там бы надежно. Сидел бы уже в смоле по брови.
— А если вернуть? — завелся вдруг Юрка. — Вернуть его можно?
— Мне не по силам. Может, ты? — засомневался бес.
— Давай вместе! — позвал Юрка. — Где его сейчас искать, как думаешь?
— Ясно где: убийцу обязательно на место преступления тянет.
— Тогда пошли. Поможешь?
— Да уж попытаюсь, — ответил бес, набирая скорость. Летел он плохо, устало, что ли, и вообще был мелковат, вроде пожилого и прокуренного дворового хулигана, изрядно потрепанного жизнью.
В квартире, куда они прилетели, было полно скелетов, то есть людей. Скелеты толпились, группировались, общались друг с другом, переходили из угла в угол. А за письменным столом у окна, в кресле у стола, скорбно сложив то, что у живых считается лицом, невидимая, сидела душа убийцы. Грустила, не обращая на экскурсантов вокруг никакого внимания.
— Музей сделали, — не то уважительно, не то презрительно обернулся к Юрке бес.
— Бери! — толкнул беса вперед Юрка. Бес проворно цапнул убийцу за плечо. Призрак дернулся, испуская истошные волны ужаса. Почуяв недоброе, шарахнулись скелеты-экскурсанты, как голые сучья в лесу под порывом ветра. Юрка поспешно сгреб одной рукой убийцу, другой беса и сквозь перекрытия старого кирпичного дома протащил наверх: разбираться, судить.
— Ты что здесь делал? — спросил он убийцу.
— Я не виноват, мне приказали, — задергался тот.
— Убить приказали? Кто? — настаивал Юрка.
— Одиннадцатый, — выразительно скосил глазом вверх убийца.
— Здрасте, приехали! А одиннадцатый — это кто?
— Откуда мне знать. Одиннадцатый — он и есть одиннадцатый. Звание такое. Шифр, — честно глядя на Юрку, доложил убийца.
— Прячутся! — возмутился Юрка. — Бандиты — те за кличками, а эти, значит, за цифрами. Потом цифры сложат в архив, архив засекретят на полста лет или на сто. Ищи его потом! Кто одиннадцатый? — спросят, а окажется — когда кто. Сегодня — один, завтра, может, другой. Ну-ка, давай к нему!
— К одиннадцатому? — засомневался убийца.
— А чего? — поддержал неожиданно Юрку бес. — Нам-то он не указ.
Троица впорхнула в огромный служебный кабинет, как летний ветерок — в открытую форточку.
Там, в кабинете за монументальным столом сидел широченный скелетина и мучительно чесал голый череп концом шариковой ручки. Его стол был не столько стол, сколько сейф — стальной, с хитрыми запорами. «Эй!» — гаркнул скелету Юрка.
Тот даже не поморщился и продолжал чесать череп, уставя в потолок пустые глазницы.
— С ним не так, с ним по-другому надо, — оживился бес и посмотрел выжидательно на Юрку.
— Ну, — одобрил Юрка, — давай, как умеешь.
Бес подскочил к сидящему и запустил когтистую лапу между нижними ребрами. «Душа-то у него запрятана тут довольно надежно, — пояснил бес, копаясь, как слесарь в сантехнике, — жиром подзаплыла. За душу его так сразу не проймешь. А мы его за нутро».
Неожиданно скелет уронил ручку и скорчился. Попытался подняться, но бес царапнул его за коленку, и он рухнул, треснувшись черепом о край металлического стола.
— Поставь того гада в угол, — почти скомандовал бес Юрке. Юрка заинтересованно подчинился.
Когда начальственный скелет приподнялся и открыл глаза, в углу в максимально жалобной позе стоял убийца. Убийца был что надо: глаза белые, подкатаны вверх — одни белки. На трикотажной майке на груди выходные отверстия: оскорбленный муж палил ему в спину из служебного «Макарова», так что отверстия выглядели весьма впечатляюще. Одиннадцатый, или как там его звали, повел в угол взглядом и застыл. Бес ковырнул в его ушной раковине. Скелет взвыл. Как он воет, к сожалению, слышно не было: Юрка воспринимал человеческую речь только в электромагнитном диапазоне или уж на телепатическом уровне, в прямом диалоге. Вопля он не слышал, но вид был впечатляющий: скелет встал на четвереньки, запрокинул череп, разинул пасть, блестя металлическими зубами, и зашелся в крике. «Хорошо, — удовлетворенно произнес бес. — Достало».
— Иди к нему! — скомандовал Юрка убийце. Убийца шагнул к своему бывшему начальнику. Шаг, другой. Не закрывая пасти, тот перебежал в дальний угол кабинета и влип в стенку. Дальше бежать было некуда.
— Ближе, — подтвердил Юрка.
— Ближе, ближе, — поддержал его бес.
Убийца медленно шел на начальника. Похоже, ситуация его устраивала. Наверное, не в первый раз он вот так приближался, внушая страх, к затравленному и напуганному. Ухмыльнувшись, он протянул руки к шейным позвонкам одиннадцатого. Скелет дернулся и упал.
— Душу вынимать будешь? — деловито спросил бес.
— А я могу?
— А кто не может? Ты — ангел смерти. Ты что, не знал? Нет, — искренне ответил Юрка. — Я ведь совсем недавно умер. Меня, кажется, тоже убили. Как же я — и вдруг ангел? И зачем мне чужая душа?
— Ну, его душу можешь заодно мне отдать, — деловито присоветовал бес. — Так-то он мне не по чину, сам прав таких не имею. Только подкараулить, если концы отдаст случайно, или подстроить совпадение. А просто душу отнять — нет. Но ты можешь. Твоя воля.
— Да конечно, бери себе эту мразь, — сказал Юрка небрежно. — А скажи мне, бес, кто меня убил? Не знаешь?
Бес не ответил. «Ангел смерти!» — прогремело в кабинете. Юрка ошеломленно оглянулся. В широком проеме окна стоял огромного роста крылатый ангел, самый натуральный, не то что он, Юрка, — в белоснежном оперении и с пылающим мечом в протянутой длани, А может, это был вовсе архангел, Юрка помнил схожее изображение, виденное в детстве, когда на пасху ходил с богомольной отцовой теткой в церковь святить куличи, Окно за спиной архангела слепило голубизною. Бес и убийца одинаковым движением попятились от лежащего на полу тела. «Ангел смерти!» — перекатывалось громом под сводами кабинета.
Тут, как назло, распахнулась тяжелая, утыканная шляпками гвоздиков дверь кабинета, и в нее заглянул чей-то бодрый скелет. Заглянул, увидел недвижимого начальника, дернулся, оглянулся на окно и сразу же глазницы рукой прикрыл, словно ударило его по зрачкам или ослепило. Но, вероятно, не поверив собственным глазам, скелет склонился над лежачим.
— Ангел смерти! — в третий раз воззвал к Юрке высокий глас. — Знаешь ли ты долг свой? Как смеешь ты вручать человеческую душу дьяволу? Велика вина твоя.
— Ладно, ладно, — пробормотал Юрка, опасливо косясь на меч. — Долги мои пока еще здесь все, на земле. Да и человеческая ли эта душа?
Архангел шагнул вперед. Юрка растерялся — драться в данном случае было совершенно нереально. Ростом архангел был против него вдвое — как только поместился в кабинете? Но и сдаваться тоже не хотелось, поэтому, секунду помыслив, Юрка нырнул под протянутую длань и вылетел в окно. Удирая, увидел, как взлетел меч — не в него целя, в беса, — полыхнуло пламя, и искры посыпались, но бес уже выскочил в другое окно и, влача законную жертву, сквозанул понизу куда-то — Юрка за ним не следил. Сам он кинулся совсем в другую сторону, с облегчением признал станцию метро «Дзержинская» и нырнул под землю. «Пускай ищет, — думал Юрка, невидимкой пристраиваясь за массивной люстрой. — Тоже мне, слуга божий. Не зря, оказывается, архангелами полицейских звали. Ничего себе порядки завели, один с копьем, другой с мечом. Был бы автомат у меня — другой разговор».
У каждого человека есть предназначение, но не каждый об этом знает. Поэтому очень часто выступает человек не в своей, а в чужой роли, и чувствует себя в ней неуютно. Одному в карты везет, другому — в любви, а они, может, наоборот хотели бы. Смотреть бывает странно и жалко, как человек мыкается. Так куклы-марионетки, которые хоть и послушны ниткам, все-таки вольничают сколько возможно: то ноги завихляются, то руки распадутся, а то и вовсе голова задергается. И все потому, что их назначение им неведомо.