Мы допили напитки и вышли на улицу, залитую солнцем.
— Мне нужно позвонить, — сказала Алисон, когда мы подошли к клубу, — а ты пока оцени обстановку.
С террасы яхт-клуба, где подавали прохладительные напитки, открывался прекрасный вид на гавань. Я взглянул на яхты и попытался представить себе, как буду пробираться на борт «Артины». Однако не зная, где судно бросит якорь, представить себе это было довольно трудно. Тем временем вернулась Алисон.
— Уилер прибывает завтра утром в одиннадцать часов, — сказала она. — Может быть, поплаваем?
— Я не захватил с собой плавки, — сказал я. — Не думал, что мне представится возможность поплавать и позагорать.
— Но ведь тут полно магазинов! — напомнила мне Алисон, беря меня под руку.
Я купил себе плавки, полотенце и немецкий бинокль. Искупавшись, мы отправились в клуб, где я обнаружил, что миссис Смит не чуждается земных удовольствий и сделана из того же теста, что и все люди.
В десять часов утра мы уже сидели на террасе яхт-клуба и потягивали через соломинки нечто холодное и безалкогольное. Мы были в темных очках, рядом лежал бинокль, и единственное, чего нам не хватало, так это «Артины» с Уилером и Слейдом на борту.
Мы молчали, поскольку говорить было, в общем-то, и не о чем. Не могли же мы строить планы до прибытия яхты! Алисон, похоже, испытывала угрызения совести: ведь подобные вчерашним вольности она позволяла себе не чаще, чем появляться на людях с распущенными волосами. Не то чтобы она подпустила меня к себе слишком близко, нет, все мои попытки сократить дистанцию были ею ловко пресечены, но разделяющая нас стена дала трещину, и теперь, когда мы вновь стали коллегами и ни о каких личных отношениях не могло быть и речи, она вновь замкнулась в себе и держалась подчеркнуто холодно и настороженно.
Я наслаждался ласковым солнцем: мне очень не хватало его в Англии, особенно в тюрьме, и теперь я с удовольствием прогревал косточки. Наконец Алисон взяла бинокль и навела его на судно, приближающееся со стороны мола.
— Кажется, это «Артина»! — воскликнула она.
Меня вдруг разобрал неудержимый смех, я чуть было не задохнулся и не упал на пол.
— В чем дело? — встревоженно взглянула на меня Алисон.
— Нет, но какова наглость! — покатывался со смеху я. — Этот негодяй смеется над всеми нами! Ведь «Артина» — это анаграмма Тираны, столицы Албании. И как это я раньше не догадался!
Между тем яхта приближалась, ее уже можно было рассмотреть и без бинокля.
— Да, это и в самом деле «Артина», — сказал я. — Через пять минут все станет окончательно ясно.
Когда яхта подошла совсем близко, я увидел на корме крупного мужчину с пепельными волосами. Это был Уилер.
— Нужно пересчитать команду! — воскликнул я. — Слейда пока не видно: ему не за чем выставлять себя напоказ.
Двое матросов спустили с помощью лебедки на воду катер, Уилер и шкипер сошли в него, и катер помчался к берегу. Тем временем к яхте приблизился заправщик. Похоже было, что Уилер не намерен зря тратить время.
— Проклятье! — воскликнул я. — Я надеялся, яхта простоит здесь до утра. В темноте легче пробраться на борт!
— Уилер явно торопится, — сказала Алисон. — Гостей на яхте не видно. Все указывает на то, что Слейд на борту. Заправка продлится не менее часа. Что будем делать?
— Нужно срочно раздобыть лодку, — сказал я. — Пошли!
Мы быстро нашли общий язык с владельцем моторной лодки, заплатив вдвое против обычной платы, и вышли в бухту. С заправщика на «Артину» уже перебросили шланги, и один из членов ее экипажа, видимо, механик, наблюдал, как идет заправка судна топливом и водой.
Мы прошли в пятидесяти ярдах от заправщика, развернулись и прошли с другой стороны, мимо яхты. На ее палубе я заметил китайца. Он скользнул по нашей лодке безучастным взглядом и уставился на берег.
— Это, видимо, повар Чанг Пи-ву, — сказал я, вглядываясь в черты лица китайца. Многие европейцы считают, что все азиаты на одно лицо. Но я-то разбираюсь в их физиономиях, я долго жил на Востоке и имею кое-какой опыт. Стоит мне лишь один раз увидеть китайца, и я непременно узнаю его в другой раз.
Иллюминаторы кабин для пассажиров были зашторены, за одним из них мог находиться Слейд, оставаясь, увы, недосягаемым.
Мы еще не достигли причала, а катер с Уилером и его шкипером уже отчалил от берега. Вскоре они поднялись на борт, и матросы подняли трап. «Артина» снялась с якоря и вышла из порта.
— Если они пойдут на Грецию, — сказала Алисон, перехватив мой встревоженный взгляд, — то по пути зайдут на Мальту.
— Еще четверо суток? — спросил я.
— Еще четверо суток, — кивнула она. — Может быть, в Валлетте нам улыбнется удача.
— У тебя случайно нет с собой магнитной мины? — спросил я.
— Увы! — рассмеялась Алисон.
— Меня беспокоит этот китаец, — сказал я. — И Слейда, видимо, тоже. Как ты знаешь, Албания сейчас заигрывает с Китаем, а китайцы чрезвычайно заинтересованы заполучить такого человека, как Слейд. Они выжмут из него за месяц всю информацию о британской и русской разведке. А этот бедняга Слейд уверен, что возвращается в Москву.
В порту Валлетты мне наконец-то улыбнулась удача. Но до этого мы совершили перелет на Мальту, где мой дип-паспорт тоже пригодился: никаких проблем в аэропорту «Лука» не возникло.
В запасе у нас было четыре дня безделья. Лазурное небо, жаркое солнце, манящее море и превосходные морские продукты в ресторане, где нас угощали прекрасным холодным вином, окончательно расслабили Алисон, а танцевальные веранды и неплохие оркестры не могли не настроить ее на лирический лад.
Мы купили все необходимое для подводного плавания и наслаждались чистыми водами Средиземного моря. Мы купались и танцевали три дня и три ночи, пока не наступило утро прибытия яхты Уилера. Но до этого, в полночь, у нас состоялся интересный разговор с Алисон: я затронул вопрос о мистере Смите.
— Что ты хочешь о нем узнать? — поднимая бокал, с улыбкой спросила она.
— Он все еще что-то значит для тебя?
Она поставила бокал на стол, и немного вина расплескалось на скатерть.
— Нет, — с грустью сказала она. — Его больше нет вообще.
— Вы развелись? — спросил я, закуривая сигарету.
Она встряхнула головой, разметав тяжелые волны волос по плечам, и тоже попросила сигарету.
— Ничего подобного, — затянувшись, с кривой усмешкой проговорила она. — Я вышла за обычного человека, которого звали Джон Смит. Он не был разведчиком, он был милым и добрым бухгалтером. Узнав о том, что он даже не полицейский, отец пришел в ужас. — Алисон нахмурилась, и я спросил:
— И что же случилось потом?
— Потом мы были счастливы, — сказала она.
— А до замужества ты все время жила с отцом? — уточнил я.
— Разумеется, где же еще? — пожала она плечами. — Потом мы с мужем поселились отдельно, и я радовалась тому, что замужем и делаю всю домашнюю работу, которую и должны выполнять нормальные жены, а не забиваю себе голову вещами, предназначенными совсем не для женского ума. Отец был очень огорчен, потеряв секретаршу-робота.
А также неплохого стрелка, способного поразить человека в полумраке в коленную чашечку, пилота самолета, водителя, телохранителя и еще Бог знает кого, подумал я и спросил:
— И что же потом?
— Потом — дурацкая, нелепая автокатастрофа. Я думала, что не переживу этого. Я любила Джона, понимаешь? — Ее лицо на мгновение окаменело.
— Мне очень жаль, — совершенно не к месту сказал я.
— Я помучилась какое-то время одна, но в конце концов вернулась к отцу. — Она протянула мне свой пустой бокал, и я наполнил его. — А что еще мне оставалось делать, Оуэн?
— Видимо, ты правильно поступила, — сказал я.
— Ты просто не хочешь меня обидеть, — усмехнулась Алисон. — Вот несколько фактов для размышления: мои родители никогда не ладили. Отец часто отсутствовал, а мама не понимала его работы.
— Он всегда занимался этим делом?
— Всю жизнь. Они развелись незадолго до того, как я появилась на свет, и до смерти мамы я десять лет прожила с ней в Уотерфорде. Я плохо помню теперь те годы, с той поры произошло так много событий! — Она погасила сигарету. — Не знаю, можно ли назвать Алека идеальным отцом. Пожалуй, лучше сказать, что он был несколько нетрадиционен в методах воспитания дочери, а я не любила играть в куклы и менять наряды, как все девочки.
— Но теперь ты взрослая женщина, — осторожно заметил я.
— Порой я в этом не уверена, — возразила Алисон. — Алек сделал из меня — сама даже не знаю, что именно. Но мне было интересно: я училась ездить верхом, кататься на горных и водных лыжах, стрелять, летать, даже на реактивных самолетах, зубрила иностранные языки и математику. Все это было чертовски здорово, пока он не привел меня в свой офис и не объяснил, зачем все это было нужно. С того момента мои занятия уже не казались мне забавными.
— Ты участвовала в активных операциях? — уточнил я.
— В трех, и все завершились успешно. Но мне постоянно было страшно. И это еще были цветочки, ягодки пошли, когда я сама начала разрабатывать операции и посылать на них других людей. Вот когда я возненавидела своего отца, Оуэн! Я спланировала не одну операцию, я планировала и эту тоже.
— Макинтош говорил мне, — сказал я.
— Он полностью доверял мне. Я и люблю его, и ненавижу в равной степени. Пошли танцевать, Оуэн, — сжала она мои пальцы. — Я хочу танцевать, — с отчаянием произнесла она.
Мы вышли на полутемную веранду, она склонила голову мне на плечо и прошептала на ухо:
— Ты знаешь, кто я, Оуэн?
— Ты удивительная женщина, Алисон, — сказал я.
— Нет, я — венерина мухоловка. Растения, как и женщины, должны выглядеть безобидно, у них не должно быть квадратных подбородков и острых зубов. Ты когда-нибудь наблюдал, как муха попадается в венерину мухоловку? Это безобидное на вид растение на деле оказывается настоящим хищником. Разве это не чудовищно?
— Не принимай это слишком близко к сердцу, — сказал я и почувствовал, что все ее тело вдруг содрогнулось. Она припала ко мне и воскликнула: