— Подумайте еще раз о прискорбных последствиях проигрыша этого процесса, мистер Рирден, — сказал он. — Вы не только получите длительный срок заключения, но и в значительной мере будете ограничены в правах. Осужденных на большой срок, особенно тех, кто похитил значительные ценности, переводят в разряд особо опасных преступников. А вас, упорно не желающего вернуть бриллианты на сумму в сто семьдесят три тысячи фунтов, несомненно, отнесут к этой категории и будут содержать в особых, весьма неприятных, условиях. На вашем месте я бы задумался.
Думать мне было не о чем: шансов вернуть бриллианты у меня не было никаких, а без них я в любом случае получал суровое наказание. Оставалось только одно: мужественно встретить приговор. Макинтош оказался очень сообразительным, а миссис Смит, похоже, его перещеголяла.
— Мне искренне жаль, мистер Маскелл, — сказал я, — но я невиновен.
Он был крайне озадачен моим упрямством и не верил ни одному моему слову.
— Надеюсь, вы не думаете, что годы, проведенные за решеткой, стоят этих денег, — криво улыбнулся наконец он. — Тюрьма бесповоротно губит человека.
— Вы сказали, помнится, что не любите предвосхищать события, — широко улыбнулся ему в ответ я.
— Вы ведете себя глупо, молодой человек, — сказал он. — Но все равно, примите мои наилучшие пожелания на ваше злосчастное будущее.
Процесс между тем неуклонно продвигался. После утверждения состава жюри началось слушание дела. Представитель обвинения — высокий худой человек с продолговатым и острым, как лезвие топора, лицом не стал тратить время на общие вступительные фразы, а сразу же приступил к допросу свидетелей. Мой адвокат Роллинз наблюдал за происходящим со скучающим лицом, понимая, что этот процесс ему не выиграть.
Желчное лицо обвинителя светилось тихой радостью, когда он рассматривал фотографии и рисунки места преступления, представленные суду полицейскими экспертами.
Милая пожилая леди, опознавшая меня в участке, с глазами, как у невинного младенца, показала, поклявшись на Библии, что видела, как я стукнул почтальона, и при этом даже не покраснела, хотя и знала, что я знаю, что это ложь.
— Я стояла в коридоре, — не моргнув глазом, соврала она, — когда он ударил почтальона по голове, выхватил желтую коробку и, затащив беднягу в офис, убежал.
— Где именно вы стояли? — спросил обвинитель, показывая ей план третьего этажа.
«Свидетельница» указала на место, где она якобы стояла, и снова уставилась прямо на меня своими неповторимыми простодушными глазами. Стоять в коридоре она не могла, потому что я убедился, что он пуст. Да и все детали ее показаний не соответствовали действительности, но я ничего не мог с этим поделать.
Следующим был посыльный из магазина, показавший, что доставил корзиночку с деликатесами мне в гостиницу. Однако он не стал утверждать, что человек, сделавший заказ по телефону, и обвиняемый — одно и то же лицо.
Служащий гостиницы подтвердил, что мистер Рирден действительно проживал в их гостинице и что на его имя была доставлена корзиночка. На вопрос адвоката, что же дальше случилось с этой корзиночкой, служащий гостиницы ответил, что он точно не знает, но полагает, что обвиняемый ее получил. По этому поводу завязалась небольшая оживленная дискуссия, и часть показаний судом была отклонена.
Агент уголовной полиции продемонстрировал суду корзиночку из-под продуктов и под присягой заявил, что обнаружил ее в конторе фирмы «Киддикар Тойс». Другой полицейский показал, что корзиночка была сплошь в отпечатках пальцев обвиняемого, равно как и другие предметы в комнате: электрический чайник, кофейник, чашки, блюдца, ложка и нож.
Кроме того, полицией было проведено специальное расследование относительно фирмы «Киддикар Тойс», в результате которого выяснилось следующее. Фирма подлинная, но не действующая, владелец — мистер Джозеф Алоис Рирден из Йоханнесбурга. Однако утверждать, что именно он и находится на скамье подсудимых, представитель полиции не осмелился, что было принято к сведению присяжными.
Почтальон рассказал суду все в точности так, как оно и происходило: получив удар по голове, он очнулся в запертой конторе фирмы «Киддикар Тойс», что соответствовало показаниям леди с невинными глазами.
Рассыльный из фирмы «Бетси-Лу» показал, что видел, как я запирал дверь и бегом спускался по лестнице. Я вспомнил, что это он проходил по коридору, когда я возился с замком, но по лестнице я не бежал, а спускался походкой делового человека.
Главным свидетелем обвинения был инспектор Брунскилл.
— Действуя на основании полученной информации, — заявил он, — я вместе с сержантом Джервисом отправился в гостиницу, в которой проживал обвиняемый. Затем я оперативным путем добыл отпечатки его пальцев и установил, что они совпадают с отпечатками, обнаруженными на предметах в офисе «Киддикар Тойс». Дальнейшие мои усилия привели к выявлению трех свидетелей преступления, которые и опознали преступника. В результате активных следственных мероприятий были добыты и другие доказательства, представленные суду, а именно: корзиночка из-под деликатесов и материалы о фирме «Киддикар Тойс».
Обвинитель закончил допрос свидетелей и с довольной ухмылкой на лице сел на свое место. Настала очередь мистера Роллинза допрашивать Брунскилла. Между ними состоялся следующий диалог:
Роллинз: — Вы упомянули некую «информацию», инспектор. Как именно она к вам поступила?
Брунскилл: — Я обязан отвечать на подобные вопросы, ваша честь? Раскрытие источника информации чревато…
Роллинз (живо): — Речь идет об опасности для личности, не известной суду. Не исключено, что этот субъект умышленно действует во вред моему подзащитному, ваша честь.
Судья (язвительно): — Мистер Рирден и без того находится в таком положении, что мне даже трудно себе представить, какой нужно нанести ему вред, чтобы его ухудшить, мистер Роллинз. Тем не менее я принимаю ваше замечание. Ответьте на вопрос защиты, инспектор.
Брунскилл (неохорно): — Был телефонный звонок и письмо.
Роллинз: — Анонимные?
Брунскилл: — Да.
Роллинз: — Из этих сообщений следовало, что мой подзащитный совершил преступление?
Брунскилл: — Да.
Роллинз: — В них указывалось, где полиция может найти его?
Брунскилл: — Да.
Роллинз: — Следовало ли из полученной от анонимного источника информации, что обнаруженная в конторе «Кид-дикар Тойс» корзиночка была куплена именно в том магазине деликатесов, откуда она была доставлена в гостиницу, где проживал мой подзащитный?
Брунскилл: — Именно так.
Роллинз: — Является ли преступлением покупать деликатесы?
Брунскилл (резко): — Конечно же, нет.
Роллинз: — Сообщили ли информаторы, что компания «Киддикар Тойс» принадлежит моему подзащитному?
Брунскилл (смущенно): — Да.
Роллинз (язвительно): — Разве быть владельцем такой фирмы преступление?
Брунскилл (теряя терпение): — Нет.
Судья: — А вот я как раз и не уверен в этом! Каждый, кто допускает в написании названия своей фирмы столь чудовищные извращения английского языка, должен быть привлечен к уголовной ответственности!
Замечание вызвало оживление в зале.
Роллинз: — Инспектор Брунскилл, не кажется ли вам, что расследование данного преступления никак нельзя считать вашей личной заслугой? Ведь если бы не анонимные сообщения, мой подзащитный сейчас вряд ли бы находился на скамье подсудимых.
Брунскилл: — Я не могу ответить на этот вопрос. Убежден, что преступник в любом случае был бы пойман.
Роллинз: — В самом деле? Завидная уверенность.
Брунскилл: — Его все равно бы поймали.
Роллинз: — Но не так скоро.
Брунскилл: — Возможно.
Роллинз: — Не кажется ли вам, что анонимный информатор либо сам замешан в преступлении, либо обычный доносчик?
Брунскилл (с улыбкой): — Я назвал бы его, или их, сознательным гражданином, или гражданами, с обостренным чувством общественного долга.
Какая прелесть! Макинтош — сознательный гражданин с обостренным чувством общественного долга! Клянусь Богом, эта парочка чертовски сообразительна. И миссис Смит постаралась на славу, эти бутерброды с икрой мне надолго запомнятся. А восхитительная затея с дурацким названием для компании, зарегистрированной, кстати, на мое имя? «Киддикар Тойс» — кому, как не южноафриканцу, так коверкать английский язык? Попробуй теперь что-нибудь докажи! Меня обвели вокруг пальца как мальчишку.
Потом все было уже совсем неинтересно. Обвинитель растерзал меня на мелкие кусочки, а вялые попытки защитника сшить их не увенчались успехом. Жюри совещалось не более получаса, этого времени как раз хватило на долгожданный перекур, и вынесло решение, предугадать которое было нетрудно.
Затем судья спросил меня, не желаю ли я что-либо сказать.
— Я невиновен, — сказал я.
Моим словам никто не придал внимания, все ждали приговора, но судья не торопился, спокойно раскладывая по столу бумаги. Когда зал притих, он произнес — голосом, не предвещающим ничего утешительного:
— Джозеф Алоис Рирден! Вы признаны виновным в похищении бриллиантов на сумму в сто семьдесят три тысячи фунтов стерлингов. Я обязан вынести вам за это преступление наказание в виде лишения свободы. Но прежде чем я это сделаю, я хотел бы сказать несколько слов относительно вашей роли в этой истории.
Я догадался, к чему он клонит: старик решил прочитать мне мораль, что было так легко сделать, сидя в его кресле.
— Англичанин идет по улице по своим служебным делам — и вдруг становится жертвой грубого насилия. Он не знает, что доставляет ценности, но именно из-за них на него и совершается нападение. Ценности исчезли, и вы, Рирден, отказались помочь полиции найти их, хотя и знали, что в этом случае суд смягчил бы вам наказание. Такое упрямство сперва озадачило меня. Но потом, проделав некоторые расчеты, я все понял. Похитив бриллианты на сумму вето семьдесят три тысячи фунтов, вы, по-видимому, рассчитывали получить не более четырнадцати лет тюрьмы. При этом ваш ежегодн