Небольшой, сравнительно новый мотель вклинился под необычным углом средь построек чуть ли не в самом центре города. Я решил попытать там счастья. Пожилой джентльмен — тамошнее начальство — сообщил, что у них имеется лишь один двухместный номер, да и тот потому только, что кто-то неожиданно отменил заказ, и он может сдать его нам лишь на одну ночь, поскольку начиная с четверга и на весь уик-энд номер уже зарезервирован, и по всему городку аналогичная картина. Ведь снег хороший, прогноз погоды обнадеживает — похоже, это вообще самая удачная неделя сезона.
Я вернулся к машине, сел за руль и сказал:
— Дэна, это звучит ужасно, но я не в силах ничего поделать, поверьте. Вы можете пойти и сами у него спросить. — И рассказал ей обо всем, добавив: — Пожалуй, я поселюсь здесь, а вы поезжайте назад в Ютику, остановитесь там, а утром возвращайтесь сюда.
Она раздумывала четыре секунды, а потом сказала:
— Если бы ты хоть что-нибудь сделал со своим ужасным храпом, к врачу сходил бы, что ли, или еще там… тогда нам не пришлось бы каждый раз решать одну и ту же проблему.
— Майра, я, конечно, готов признать, что дыхание у меня и правда тяжеловато, но…
— Тяжеловато?! Да когда ты начинаешь храпеть, соседи выскакивают из дома с криками: «Спасите, лев!»
— Но это ж только когда я на спине сплю.
— Значит, у-тебя со всех сторон спина. А вообще-то, милый, я буду так хорошо спать на этом горном воздухе, что уверена ты меня сегодня ночью не потревожишь. Но все-таки постарайся храпеть чуть потише.
— Послушать тебя — так можно подумать, что я сам получаю от этого удовольствие.
— Но, голубчик мой, ты храпишь так, словно действительно получаешь от этого удовольствие!
Подъехала какая-то машина, и я испугался, что если мы продолжим игру, то лишимся и этой комнаты, поэтому поспешил в мотель и записал нас как «Т. Макги с супругой».
Две огромные кровати, казалось, занимали всю комнату. Мы стали раскладывать вещи, то и дело сталкиваясь друг с другом и вежливо раскланиваясь. Благодаря электрическому обогревателю, прикрепленному к стене, в комнате было довольно уютно. Дэна сбегала к холодильнику за льдом, и вот уже, словно по мановению волшебной палочки, появился широкий, приземистый серебряный кубок, в который она плеснула нужное количество джина, положила лед и добавила пару капель горькой настойки.
— Это так вы ухаживаете за знаменитостью? — нелюбезно заметил я.
— Просто не хочу потерять навык.
— Что ж., спасибо. Очень даже неплохо.
— Что вы, Трэвис, не стоит благодарности.
Мы рассудили, что Дэне лучше всего остаться в мотеле, а я пока предприму попытку познакомиться с Карлом Абелем. Вигвам Мохок располагался милях в семи-восьми от Индейского озера, неподалеку от впечатляюще холмистой дороги. Участок вокруг дома освещали прожекторы, установленные среди сугробов. Само здание было демонстративно, до противного, новое; все из сосновых досок, покрытых лаком, в форме буквы «А», с двухскатной крышей в швейцарском стиле. Рекламный щит предлагал к вашим услугам три подъемника, восемь маршрутов для скоростного спуска, прекрасный инструктаж, лыжню для начинающих, исландскую баню, превосходные мясные блюда и коктейли. Вокруг было шумно, со всех сторон доносились смех и крики, взад-вперед сновали люди.
Я вошел в комнату, судя по всему, служившую главной гостиной. На вертеле в камине можно было, пожалуй, зажарить и быка. Низкий потолок с громадными балками. Множество кушеток и стульев, на которых невозможно было найти свободное местечко, мягкие ковры под ногами. На полу тоже растянулось немало молодых людей. Я заметил несколько загипсованных ног и рук на перевязи. Истекающие потом официанты доставляли напитки от расположенной в углу стойки бара, обходя людей и перешагивая через них и попросту игнорируя вопли и просьбы обслужить. Из большого стереопроигрывателя-автомата гремели «Битлз», и некоторые девицы с энтузиазмом отплясывали твист, сменив лыжные костюмы на обтягивающие брючки.
Я протиснулся к официанту, засунул ему купюру в карман рубашки, за что и получил четыре секунды внимания.
— Мне нужен Карл Абель, — произнес я.
Мотнув головой, официант буркнул:
— Вон тот, в красном пиджаке.
Абель стоял, прислонившись к стене, в красной спортивной куртке с олимпийской эмблемой на кармашке и с серебряными пуговицами; завершал наряд белый широкий шелковый галстук. Чуть склонив голову, он держал в объятиях с обеих сторон по изящной лыжнице. Одна из них что-то нашептывала ему на ухо, корча при этом забавные гримаски, которыми многие женщины сопровождают пересказ непристойных анекдотов. Я дал ей возможность закончить, дождался переливов смеха обеих девушек и раскатистого «хо-хо-хо» Абеля. Потом подошел. Все трое посмотрели на меня с тем «любезным» выражением лица, с каким обычно встречают чужака. Одежда на мне была явно неподходящая для лыжника.
Девушки были совсем молоденькие; благодаря пребыванию на свежем воздухе их лица украшал прекрасный здоровый румянец. Но глаза их… мудрые, всезнающие и какие-то старые. Карл же выглядел великолепно: загорелый герой-блондин с белоснежными зубами и ясным взглядом. Но почему-то все это производило впечатление маски. А прекрасно сшитый костюм не скрывал, однако, что он несколько толстоват в поясе.
— Абель?
— Да, слушаю вас.
— Ваши друзья попросили меня кое-что вам передать.
— Да?
— Ваши друзья — Кэсс, Вэнс и Пэтти, Ли, Сонни, Уиппи, Нэнси — в общем, вся компания.
— Я знаю этих лютей?
— Да, вы знаете этих людей. — Продолжать я не стал — пускай сам пошевелит мозгами. Он и пытался сообразить, но явно был в этом деле не мастер. Лицо Абеля стало угрюмым, встревоженным.
— Ага, — произнес он. — Вы говорите о мисс Эббот? И о Макгрудерах?
— А также о мальчиках из Корнелла.
— Пэрэтайте им мои лучшие пожелания, хорошо?
— Но они просили передать вам еще кое-что, Карл.
— И что?
— Не могли бы вы уделить мне пару минут?
Он крепко сжал своих куколок в объятиях, шепнул что-то и отослал их к камину, наградив каждую легким шлепком пониже спины.
— Ну вот, теперь мы можем поговорить, мистер…
— То, что я должен вам показать, находится у меня в машине.
— Ну, так несите сюда.
— Прошу прощения, но я должен следовать инструкциям, полученным от мисс Дин.
Вид у него, сделался несколько самоувереннее.
— Ах, так значит, вы работаете на нее! Милая крошка, а?
— Она шлет вам особый привет.
Он аж залоснился от самодовольства. Но затем вспомнил имена, названные мною. Думать он был не мастак, но животным чутьем обладал отменным и почуял — что-то здесь не так.
— Что же такое посылает мне эта милая женщина, что вы не можете принести?
Я подмигнул ему с самым торжественным видом:
— Себя.
Он весь расцвел и просиял.
— Ну конечно же! — И слегка подтолкнул меня локтем. — Понимаю.
— Вернее, она, разумеется, не ждет там в машине. Она в домике внизу, у озера. Узнала, что вы здесь, и сказала, что это очень приятный сюрприз. Она тут у старых друзей. Инкогнито.
— Она послала вас, чтобы вы отвезли меня туда?
— Ну да, спонтанно так. Вы ж понимаете.
— Да, конечно!
— Ну что, поехали?
Он в нерешительности покусывал губы, хмуро сдвинув брови.
— Но мне потом надо будет вернуться: обязательства перед обществом, понимаете ли. Но я поеду, неприлично будет сразу не приехать…
Мы подошли к машине. Красная куртка Карла красиво смотрелась в свете прожекторов, на фоне белых сугробов. Он двигался с важным, напыщенным видом. Сзади, на шее, у него залегла глубокая складка, навевавшая ассоциации с тевтонским шлемом. Может, она образовалась как отклик на его фальшивый акцент? Я был выше его на два дюйма, но весил он по крайней мере футов на пятнадцать больше. Не стоило и пробовать в открытую мериться с ним силами. Толк в этом он скорей всего знает. Тут надо действовать наверняка.
Я любезно распахнул перед ним дверцу машины, а он принял эти почести с царственным довольством. Но едва он нагнулся, чтобы залезть в автомобиль, как я покрепче уперся ногами в утрамбованный снег, быстро повернулся и самым лучшим ударом правой, на который способен, попытался вбить среднюю серебряную пуговицу на его куртке ему в позвоночник. Разыгрывая такие маленькие мелодрамы, я всегда чувствую себя болваном. Но тут важна скорость. Такое внезапное, безжалостное, безобразное насилие — прекрасное средство, возвращающее мужчину в его далекое детство, когда ночь полна страшилищ, привидений, напоминающих о смерти. Мужчина, побежденный в честной схватке, сохраняет остатки гордости и достоинства. Но мужчина, без предупреждения повергнутый в беспомощное состояние, легко поддается внушению. Громко отрыгнув воздух, Карл согнулся пополам. Сложив руки вместе, я рубанул по тыльной стороне его шеи, а когда он рухнул на снег, запихнул его в машину, пинками затолкал туда же его беспомощно свисающие ноги и захлопнул дверцу. На все у меня ушло, пожалуй, секунды три с половиной.
Я сел за руль. Пленник был напрочь вырублен, расслаблен, мне даже был слышен его храп. Проехав сотню ярдов вниз по дороге, я остановился, усадил его на сиденье, стащил с него белый галстук, которым и связал его запястья, перекрестив предварительно ему руки пониже мощных бедер. Он ударился головой о дверцу и застонал. Страдающий бог в серебряных пуговицах! Жизнь так прекрасна, но как все зыбко! В любой момент из небытия могут вырваться какие-то темные силы и схватить вас. Что ж, у каждого свои способы воздействия. Случается, очень милый парень неожиданно тебя покалечит — духовно или физически. Это уж как повезет. Правда, я себя не чувствовал милым парнем. Его красная куртка теперь казалась чересчур роскошной и даже нелепой: словно детская игрушка на пляже, после того как ребенок утонул. Конечно, скрученный мной тип не был злодеем. Просто глупый племенной жеребец, специалист по скоростным гонкам и эрогенным зонам.