Через тридцать секунд телефон зазвонил. Я засунул в рот большой палец, на пол-октавы повысил голос и произнес:
— Участок Банко. У телефона Халперн.
— Будьте добры, сержанта Циммермана.
— Минутку. — Сосчитав до десяти, я сказал: — Циммерман слушает.
— Это мисс Гэнз, — торопливо заговорила она. — По поводу вашей просьбы: звонили некоему мистеру Д. С. Айвзу в Санта-Роситу, номер 805-765-4434. По этому номеру никто не ответил. Потом он позвонил некоему мистеру Мендесу в Санта-Роситу, номер 805-384-7942. Они разговаривали меньше трех минут. Это все, что вам требовалось, сержант?
— Большое вам спасибо за помощь, мисс Гэнз. Источник информации мы сохраняем в тайне. Возможно, мы как-нибудь еще обратимся к вам с просьбой оказать подобную услугу.
— Пожалуйста, — ответила она.
Милая девушка, деловая и осторожная. Должна же она была увериться, что действительно говорит с копами.
Дэна вернулась в отель вскоре после шести, сразу же позвонила мне, и я направился по коридору к ней в номер. Она была мертвенно-бледная и какая-то издерганная. Правда, при виде меня ее лицо озарилось улыбкой, но лишь на миг. Когда женщина в таком состоянии, необходимо, чтобы ее кто-то поддержал, обнял и приласкал. Но характер наших отношений не позволял мне ничего подобного сделать. Я лишь поднес зажигалку к подрагивающей в ее руке сигарете… Пройдясь по комнате, Дэна сказала:
— Я теперь лучшая подруга и собутыльница миссис Т. Мэдисон Девланэ Третьей. Зову ее Пронырой, как практически и все ее знакомые. Правда, содержимое своей рюмки мне приходилось все время выливать в горшки с цветами. Пока она совсем не вырубилась. Ей двадцать девять лет. Она на два дня моложе Вэнса Макгрудера и знает его с незапамятных времен. У нее тоненький-тоненький голосок, десять тысяч веснушек, десять миллионов долларов и мышцы, как у циркачки. Каждое утро она плавает в бассейне, каждый день играет в теннис, каждый вечер напивается в стельку. Сегодня с теннисом не получилось — растянула лодыжку.
— И на какую же байку она клюнула?
— Трэв, не сердитесь, но я бы и подступиться к ней не смогла, если бы не воспользовалась своим лучшим козырем — Лайзой Дин. Это открывает массу дверей. А у меня при себе имеются визитные карточки.
— Я и не говорил, что вам не следует этого делать. Просто сказал, что не стоит упоминать ее имя без нужды.
— Пришлось. Я сказала ей, что Лайза была знакома с Вэнсом. А еще сообщила, что Лайза собирается создать собственную небольшую кино-компанию и задумала связать сюжет своей первой картины с океаническими гонками — возможно, это будут гонки на Гавайи. И вот она якобы попросила меня узнать, насколько она может рассчитывать на помощь владельцев крупных яхт. Чушь, конечно, но люди так мало знают о киноиндустрии, что готовы поверить во что угодно. Сюжет фильма я уже на ходу придумывала.
— Значит, она на это купилась? Чудесно. И что насчет Макгрудера?
— Дайте собраться с мыслями. О, насчет Макгрудера куча всего! Он опытный моряк. Фантастически скуп. Когда напивается, становится вспыльчивым и драчливым. Женитьба на Патриции Гедли-Дэвис была, как считают его друзья, нелепой ошибкой. Она повторила это по меньшей мере сорок два раза. «Нелепая ошибка». Проныра и ее знакомые убеждены, что в Лондоне Пэтти была «девочкой по вызову». Я бы не сказала, что кто-нибудь особенно благоволит к Вэнсу, но они рады, что этот брак расторгнут. Считают его дурным тоном. И так удачно, что у них не было детей. — Дэна достала свою маленькую записную книжку. — Его новая жена, кажется, очаровательное создание. Зовут ее Улка Этланд. Ей исполнилось восемнадцать за несколько дней до свадьбы. Мать у нее умерла. Отец привез ее сюда два года назад. Он приехал на год, чтобы читать лекции в Университете Сан-Франциско, и остался еще на один. Он был против этого брака, но потом согласился — при условии, что дочь продолжит учебу после окончания медового месяца. Они, правда, планируют растянуть медовый месяц на полгода. Прошло уже два месяца, как они уехали. По словам Проныры, она где-то слышала, что Вэнс собирается попросить кого-нибудь пригнать яхту сюда из Акапулько — иначе ему слишком долго придется идти против ветра на обратном пути. Проныра считает, что Вэнс проведет последние два месяца своего свадебного путешествия у себя в доме на Гавайях. Потом он будет жить здесь, а Улка вернется в колледж.
— А что насчет расторжения брака?
— Это довольно грязная история, Трэв.
Я уже порядком подустал от ее манеры ходить вокруг да около, а посему взял ее за запястья и стал мягко теснить назад, к стулу, пока ее голени не уперлись в него. Дэна села и удивленно уставилась на меня.
— Мисс Хольтцер, позвольте вам кое-что объяснить. Это дельце от начала и до конца довольно грязное. И взяться за него меня заставили не сногсшибательные чары Лайзы Дин. Решающим аргументом были вы.
— Что? Что вы такое говорите?
— Пришли она кого-нибудь другого — не исключено, что я бы отказался от этой работенки. А вы выглядели такой стойкой, лояльной, упорной и сдержанной. У вас был вид чертовски порядочного человека. Вы заставили меня почувствовать себя немытым бродягой. Я оцениваю людей, повинуясь своим эмоциям, Дэна, как бы я ни пытался это отрицать. Я хотел доказать вам, что разбираюсь в своем деле.
— Но это же чушь!
— Безусловно. — Я присел на кровать. — И что же там за грязная история, о которой вы говорили?
Она повела плечами.
— Проныра ничего не знает наверняка. Всего лишь сплетни, полученные через вторые и третьи руки. Но Нэнси Эббот тут замешана. Судя по всему, излюбленная версия, бытующая в кругу друзей и знакомых Проныры, гласит, что Пэтти Макгрудер пригласила Нэнси погостить в Кармеле и, по существу, держала ее там в качестве пленницы, потому что она… Пэтти то есть… влюбилась в Нэнси. И якобы Вэнс не вмешивался в ход событий, потому что таким образом получал возможность добыть необходимые ему доказательства того, что Пэтти вступила в брак с ним обманным путем, скрыв свои истинные склонности. Вэнс использовал Нэнси — Проныра все время называла ее «эта бедная больная крошка», — чтобы получить нужные ему доказательства, а как только он их получил, Пэтти уже никоим образом не смогла противиться его действиям по расторжению брака. Все было проделано очень тихо.
— Это объясняет слова Нэнси, кричавшей мне, что Пэтти все время держала ее взаперти.
— Да, пожалуй, Пэтти уехала. По словам Проныры, «слиняла». Несколько недель назад кто-то видел ее в Лас-Вегасе. Не в самых оживленных местах, а где-то в городе — она работает в местечке под названием «Четыре тройки». Кажется, деньги разменивает. Само собой, у нее там не много шансов повстречаться с кем-либо из старых знакомых. В любом случае миссис Т. Мэдисон Девланэ ничего не знает… ну, или по крайней мере ничего не говорила ни о каких снимках. Мне еще повезло, что я ее поймала — на этой неделе она вместе с мужем и еще одной супружеской парой улетает на Гавайи. У четы Девланэ на Гавайях яхта. Гм… Слишком уж большая компания собирается там.
— Вы хорошо поработали, Дэна.
— Спасибо. У них дома очень красиво… А она и вправду жутко напилась. Вы-то хоть что-нибудь узнали?
— Как вам сказать… Я напал на след человека, который, возможно, делал эти снимки. Но он жил за триста миль отсюда. Похоже, что фотографии делались по заказу Макгрудера. Думаю, мы можем допустить это, по крайней мере сейчас. Но я не могу доказать, что между Макгрудером и фотографом существует какая-либо связь. Правда, один факт заставляет меня думать, что я на верном пути… Фотограф мертв.
— Простите?
— Предположим, он оставил себе один комплект снимков — для потехи, удовольствия ради или на память. Он умер. Снимки попадают в руки некоего типа, который…
— Да, конечно.
— Возможно, имя этого человека Д. С. Айвз. И возможно, он жил в Санта-Росите. Мы выясним, был ли у него британский акцент, свойственный простонародью, и если это подтвердится, то значительно прибавит уверенности.
— Именно этим мы теперь и займемся?
— Да, только, пожалуй, по дороге сделаем одну остановку.
ГЛАВА 9
Во вторник, ясным холодным утром, я карабкался по заднему склону горного хребта. Начался прилив, волны с шумом разбивались о скалу. Подтянувшись, я ухватился за невысокий ствол дерева, росту которого явно мешал постоянный ветер, и залез повыше, чтобы осмотреться. И тут же удивленно отшатнулся — никак не ожидал, что солнечная терраса Чипманов так близко — прямо внизу, под углом примерно в тридцать градусов. Возможно, потому-то она и казалась столь близкой. А вообще-то, прикинул я, от меня до нее — футов триста. И будто по иронии судьбы, на солнечной террасе отдыхала, раскинувшись на голубоватом выгоревшем надувном матрасе, обнаженная женщина. От западного ветра ее защищала стена, но она поставила еще и дополнительный заслон — блестящий металлический экран, предназначенный к тому же для концентрации солнечного тепла. Дама была весьма внушительных размеров, прямо-таки гигант, с телом цвета поджаренных кофейных зерен, отбеленными волосами, необъятными бедрами и мощными плечами. Я предположил, что это и есть миссис Чипман, добрая знакомая Карла, одолжившая ему свой домик для интимного свидания со знаменитостью. Странно было видеть эту солнечную террасу расцвеченной такими яркими красками — после того, как я столько раз видел ее черно-белой. Женщина лежала ко мне лицом, глаза ее были скрыты солнцезащитными очками. На цементном полу рядом с надувным матрасом стоял недопитый стакан с томатным соком.
Другого места, откуда можно было бы видеть террасу, просто не существовало. И дама, естественно, имела все основания полагать, что за ней никто не наблюдает. Я осторожно отодвинулся назад, чтобы меня нельзя было заметить, и, обернувшись, глянул вниз. Виднелась задняя часть нашей светло-серой машины, стоявшей там, где я ее и оставил. По меньшей мере нелепо было надеяться найти здесь какую-то зацепку спустя полтора года. И все же я кое-что обнаружил. Из каменной расселины я извлек небольшую помятую картонную коробку, когда-то желтую, а теперь выцветшую, почти бе