Прежде всего Дэна провела меня по дому и прилегающей к нему территории, на которой буйствовали великолепные экзотические растения. Бродя в тишине, разглядывая вычурные белые коврики, стены, обшитые темными деревянными панелями, я насчитал целых пять написанных маслом портретов владелицы дома в полный рост — и ни одного изображения ее бывшего мужа.
Дэна захотела переодеться. Она показала мне и свои апартаменты: несколько небольших комнат напротив служебных помещений, никаких архитектурных излишеств. Довольно унылая спальня, просторная и роскошная ванная комната, небольшой аккуратный кабинет с вереницей вместительных серых шкафов и письменным столом чуть поменьше поля для гольфа. В спальне висела фотография — Дэна, молодая, оживленная, счастливая, держит в руках новорожденного, а рядом, обнимая ее и склонившись над ребенком, стоит молодой человек с простым приятным лицом.
Она заметила, что я смотрю на фотографию, и сказала — возможно, чересчур напористо:
— Пожалуйста, подождите меня в кабинете. Я быстро.
В кабинете на одной из полок я узрел сценарии фильмов Лайзы Дин — в переплетах, с тисненными золотом названиями. И среди прочих — «Ветер удачи». Взял его и открыл наугад. Да уж, совершенно неправдоподобно, как мне кажется, чтобы кто-либо из ныне живущих или уже умерших изъяснялся когда-либо в таких вычурных выражениях.
Поставив сценарий обратно на полку, я принялся беспокойно мерить комнату шагами, размышляя на ходу. Да, неясностей много. Даже слишком. Но как их увязать с порученным мне делом? Я не мог вернуть Лайзе Дин денег, уплаченных ею Д. С. Айвзу.
Совершенно очевидно, что в это дело вмешался Боген. Его записка к Лайзе была вполне в духе описания, данного ему Старром. Должно быть, он научился у Айвза каким-то простейшим приемам обработки пленок. Раз полиция ищет его уже целых три месяца, и все безуспешно, значит, у меня маловато шансов изловить его.
Мы могли полететь на восток и застать Лайзу в Нью-Йорке. Подав прошение в полицию по обычным инстанциям, могли ознакомиться со всеми материалами, имеющимися на Богена. Люди, ответственные за обеспечение безопасности кинозвезды, будут бдительны, зная, кого бояться. Если Лайза станет настаивать, мы, возможно, изыщем способ изловить Богена, используя ее в качестве приманки. А сейчас я и так сделал все, что мог, — благодаря чуточке смекалки и большой доле везения.
Попробуем порассуждать. Допустим, Боген Скрылся, захватив приличную сумму денег и кучу похабных снимков, и затаился… ну, например, в Лос-Анджелесе. Исчез он десятого декабря. Такие снимки могли пагубно повлиять на его и без того уже расстроенную психику. Маловероятно, что он располагал каким-нибудь аккуратным списочком с именами и фамилиями жертв шантажа. Может, фотографии относились всего к нескольким авантюрным делишкам Айвза. Если Боген хотел действовать наверняка, ему пришлось бы ограничиться теми людьми, чьи лица он узнал на фотографиях. Не исключено, что, помимо Лайзы, на снимках были запечатлены и другие знаменитости. И какова же последовательность его действий? В начале января, через месяц после исчезновения из Санта-Роситы, он объявился в Лас-Вегасе и оставил у портье в «Песках» сверточек для Лайзы Дин. Отыскать ее помогли колонки светской хроники в газетах. Никаких дальнейших попыток вступить в контакт в течение последующих двух месяцев он не предпринимал. Был ли он занят отслеживанием других знаменитостей, попавших на крючок к подлецу Айвзу? Или же просто ждал, когда Лайза Дин вернется в Лос-Анджелес?
В любом случае она будет чувствовать себя увереннее, получив представление, что за тип ее преследует, зная его имя и располагая описанием его внешности. Пусть решит, сколько стоят эти сведения. Откровенно говоря, денег, полученных от нее на текущие расходы, у меня изрядно поубавилось.
Искать убийцу Айвза не мое дело. Фотографа мог прикончить кто угодно — список желающих был бы длиной с мою руку. Но особого удовольствия результат наших поисков у меня не вызывал. И, как я подозревал, Лайза Дин тоже вряд ли придет в восторг.
Дэна вышла из спальни в премиленьком зеленом костюме. В руках заново уложенный чемодан. Преувеличенно бодро спросила:
— Ну как, мы готовы?
Несмотря на свои старания, она казалась очень напряженной. Я подошел и взял у нее чемодан. Дрожащим голосом она произнесла:
— Мне здесь все действует на нервы. Раньше такого никогда не было. Не знаю почему. И у меня такое чувство, что я едва знакома с той Дэной Хольтцер, которая здесь живет. Кажется, вот-вот она войдет и спросит меня, кто я, черт возьми, такая.
— Остерегайтесь ее — очень неприветливая особа.
Дэна остановилась в дверях и повернулась ко мне, лицо ее сразу стало каким-то беззащитным и настороженным.
— Трэвис…
— Да, моя радость?
— Я не могу так быстро перемениться. Не надо так… пожалуйста, не надо. Знаете, хрупкие вещи легко ломаются…
— Вы мне нравитесь. Вот и все.
Она кивнула:
— Но мы слишком много смеялись. Вы понимаете?
— Понимаю. И теперь вы решили опять застегнуться на все пуговицы.
— Эта фотография, которую вы там видели… Она вам что-нибудь объяснила?
— Еще не видя ее, я нечто в таком роде и представлял. И вам ничего не надо мне объяснять. Да к черту все это! Как бы нам с вами на самолет не опоздать! — Я взял ее за подбородок, чуть приподнял ее лицо и поцеловал в уголок рта, как можно ближе к неровно растущему зубу. Поцеловал легко, по-братски. Она улыбнулась, но по щеке ее скатилась слезинка.
…И вот уже ее каблучки застучали по террасе, а я поспешил следом. Зеленая юбка развевалась по ветру, чуть обнажая икры сильных стройных ног. Держалась Дэна очень прямо, высоко подняв голову.
До объявления нашего рейса оставалось двадцать минут. Багаж уже был на борту авиалайнера. Я купил газету и бегло ее просматривал. Вдруг меня словно подбросило: в небольшой заметке на первой странице второй части газеты сообщалось об убийстве служащей казино в Лас-Вегасе. Прошлой ночью ударом дубинки по голове на пороге жилого автоприцепа была убита Патриция Дэвис. Упоминалось также, что когда-то она была супругой известного спортсмена Вэнса Макгрудера.
Ни слова не говоря, я передал газету Дэне, указывая на заметку. Прочитав написанное, она глянула на меня широко распахнутыми глазами.
— Я не могу этого так оставить, — сказал я. — Возможно, туг поработал Сэмми.
— Но… ведь ваш багаж…
— Дэна, вы отправляйтесь в Нью-Йорк, там и позаботитесь о моих вещах. А я разберусь с этим делом и приеду.
— Но ведь я обязана все время быть с вами.
Я взял ее за запястья и слегка сжал их.
— Вам надо лететь в Нью-Йорк. Вы ведь не маленькая девочка, и мне ничего не нужно вам объяснять. Мы с вами и так… много времени потеряли.
Она поймала мой взгляд и беззвучно повторила последнее слово. Черты ее лица смягчились, она сразу стала выглядеть моложе.
— Благодарю вас, — торжественно произнесла она. — Премного вам благодарна, Трэвис, за то, что просветили меня насчет потери времени.
Желая показать ей, что разговор закончен, я отвернулся со словами:
— Ваша шефиня ждет вас. Так что давайте — вперед.
Она пробормотала, что ей надо, мол, сдать мой билет, и исчезла в толпе. Я проводил ее глазами, и на мгновение в моем мозгу возникло нелепое и недостойное сравнение ее порыва с тем моментом в поведении тарпона[9], когда Он набирает скорость для последнего величайшего головокружительного прыжка, и ты видишь, как он взвивается вверх и, достигнув неимоверной вышины, в последний раз резко щелкает челюстями, отчего у тебя душа уходит в пятки. Впрочем, и метафора-то неточная. И с чего это я превратился в радетеля за охрану природы? Надо просто попрощаться, и пусть все идет своим чередом.
Я ждал уже довольно долго. Объявили посадку на ее рейс. Я направился к турникету, но Дэны нигде не было видно. Подошел к регистрационному окошку, попросил проверить список пассажиров. Господи, как же медленно они это делают! И вот наконец слышу: «Сэр, но мисс Хольтцер сдала свой билет прямо перед объявлением посадки». Меня обуяли страх, тревога, гаев. Слишком небрежно я вел это дело, слишком самонадеянно, и, могло статься, ловкий и коварный враг выскочил из тени.
Словно во сне, я метался в поисках моей девушки в зеленом. И нашел ее — увидел сквозь стеклянную витрину магазина мужской одежды. Я буквально влетел туда. С ней занимался клерк. Она поглядела на меня как-то испуганно и виновато, но тут же, собрав все свои силы, непринужденно произнесла:
— Дорогой, говорила же я, что забуду твой размер рубашки! Сколько неудобств причиняет потеря багажа! Такие тебе подойдут? Они из немнущейся ткани; двух нам, пожалуй, хватит, как считаешь? Но какой у тебя размер, милый?
— Сорок третий, — покорно отозвался я.
— Дайте, пожалуйста, две сорок третьего размера. Ты не возражаешь, если мы еще купим тебе вот эти эластичные носки? И шорты, ладно? Нет-нет, заворачивать не надо, я прямо так все положу. — С этими словами она взгромоздила на прилавок небольшой дешевенький чемоданчик. Пока она укладывала покупки, я мельком заметил лежащие там предметы женского туалета и кое-какую косметику. Она заперла чемоданчик и, стоя в ожидании сдачи, сообщила мне:
— Наш рейс минут через двадцать пять.
Взяв чемоданчик, я отнес его в зал ожидания; отыскав укромное местечко, поставил на пол и повернулся к ней со словами:
— Ты что — рехнулась?
Она вцепилась в мое запястье сильными и совершенно ледяными пальцами, подняла глаза и проговорила:
— Все в порядке. Нет, правда. Все в порядке.
— Но…
— Получить обратно багаж я не смогла — он уже на борту. О нем позаботятся в Нью-Йорке, Трэв… Я ведь уже не ребенок.
— Но ведь…
— Помолчи, дорогой. Ради Бога, помолчи. Ты что, хочешь, чтобы я тебе все разжевала? И не смотри на меня как парализованная мышь. Скажи, что ты рад. Ну скажи хоть что-нибудь!