анных или любой другой информации, которую вы успели собрать в ходе своего расследования.
Барнс заглянул в блокнотик, сделал пометку и закурил сигарету.
— Я не вел записей, — сказал он. — Ларри, у тебя есть какие-нибудь записи?
— Ни единой.
— Если вы просмотрите личные дела, вы будете владеть той информацией, что и мы, — продолжал Барнс. — Кстати, личные дела очень подробные, всех служащих изучала фирма, которая специализируется на подобного рода делах. Вместе с заявлением, которое я сделал вам в понедельник, это и составляет всю нашу информацию.
Шанк скептически кивнул.
— Я беседовал с Трэппом. Он определенно что-то скрывает, и мне бы очень не хотелось думать, что вы, частный детектив с лицензией, тоже от меня что-то скрываете. Если это подтвердится, то вы станете бывшим частным детективом с лицензией.
Барнс тихонько застонал.
— Пора бы наконец и прекратить эти детские угрозы отобрать лицензию. У меня от этого голова болит.
Я уже потянулся за таблеткой от головной боли, но сообразил, что Барнс говорит в переносном смысле.
Шанк показал на стол.
— Я могу позвонить, и через десять минут вас отстранят от дел — до окончания расследования ваших нарушений, а расследование не кончится и через несколько месяцев, потому что нам некогда заниматься ерундой — разве что минут по семь в неделю.
У Барнса на лице впервые появилось озабоченное выражение. Он пожал плечами.
— Как хотите. Но мы информацию от вас не утаиваем.
Думаю, Шанк распалился потому, что Барнс позвонил Бломбергу, когда нашел револьвер. Но, чтобы Шанк распалился, очевидно, немного и нужно. Если нас в самом деле отстранят, мы потеряем клиента, и мой доход сразу зачахнет.
Несколько мгновений Шанк пристально смотрел на Барнса, а я тем временем соображал, на сколько недель мне хватит денег в банке. Наконец он проговорил:
— Имейте это в виду в следующий раз, когда появится что-нибудь новое. Я не хочу услышать об этом от Бломберга. — И он вышел, хлопнув дверью.
Я спросил Барнса, не хочет ли он принять транквилизатор. Барнс ответил, что нет, но глотнул бы пентобисмола. Я протянул ему маленькую бутылочку, которую всегда ношу с собой, он встряхнул ее и немного отпил.
Барнс вернулся к телефону, а я подошел к двери, соединявшей конференц-зал и кабинет Трэппа, тихонько открыл ее — мне было интересно, охраняет ли Трэппа Герань. Он охранял, поочередно грозно хмурясь по сторонам. А Трэпп сидел за столом, мысленно уйдя в толстую папку. Он поднял голову, увидел меня, криво улыбнулся и опять погрузился в чтение. Я почти прикрыл дверь, оставив дюйма три, чтобы виден был Трэпп, его стол и Герань. Трэпп еще раз поднял голову и снова увидел меня. Я сделал ему успокаивающий знак рукой. Он едва заметно улыбнулся и кивнул. Я решил понаблюдать за Трэппом, пока Барнс не освободится.
Пододвинув стул, я сел лицом к щели в кабинет. Трэпп повернулся к телеэкрану внутренней связи. Он выбрал канал и включил микрофон.
— Байрон, зайдите сюда, пожалуйста.
Послышался ответ с южным акцентом:
— Одну минуту, Хэм. Я только соберу документы.
Вскоре открылась дверь, и появился Байрон Оверлэнд с охапкой папок. Он был среднего роста, округлый, но не толстый, с гладким розовым лицом. Хотя ему явно было больше пятидесяти, я не заметил в его волосах седины. Вид у него был сдержанно воинственный, когда он хлопнул своей охапкой о стол Трэппа. Тут он заметил Герань и выкатил на него глаза.
Трэпп сказал:
— Джерри, нам с Байроном надо обговорить одно деликатное дело. Может, погуляешь несколько минут, в другом конце кабинета? О’кей?
Герань поднялся.
— Конечно, мистер Трэпп.
Байрон Оверлэнд посмотрел Герани вслед, потом спросил:
— Так вы хотите выслушать мою версию истории или нет?
Трэпп не торопясь поправил очки:
— Вашу версию истории?
Оверлэнд смешался.
— Я… э… полагал, что Макинсон жалуется на меня.
Трэпп откинулся на спинку кресла:
— Если быть точным, он просил уволить вас, но не «жаловался» на вас. Ему нет необходимости это делать. Он отвечает за весь творческий отдел. Я не могу требовать от человека результатов, если связываю ему руки в отношении персонала.
Розовое лицо Оверлэнда побледнело.
— О, — выдохнул он.
— Так что я пригласил вас лишь для того, чтобы обсудить условия увольнения. — Трэпп открыл папку, которую изучал до появления Оверлэнда. — Вам повезло. Поскольку вы проработали в «Фаррис, Лэйк» и затем в «Сэйз Ком.» двадцать три года, вам полагается стопроцентное участие в прибыли. Если меня уволят завтра, в моем послужном списке будет фигурировать всего три года — с момента присоединения «Фаррис, Лэйк» к нашему конгломерату. Только двадцать пять процентов. — Он сделал паузу, чтобы дать прочувствовать, какой Оверлэнд везучий. — А вы унесете солидную сумму, почти семнадцать тысяч долларов.
— Если тратить экономно, моей семье, возможно, этого хватит на целых десять месяцев, — с горечью проговорил Оверлэнд.
Трэпп неловко заерзал в своем кресле.
— Черт возьми, это уж ваша проблема. Для человека с некоторой суммой наличности всегда существуют возможности. Вы могли бы открыть закусочную…
— А ведь вам нравится то, что вы со мной делаете, — вдруг заявил Оверлэнд.
— При чем тут нравится или не нравится. Это моя работа.
— В том-то и дело, что вы получаете от этого удовольствие. Ну, надеюсь, Честер с вами разделается.
— Честер?
— У нас все знают, что Честер пытается вас убить.
— Какой Честер?
— Честер X. Так мы его зовем. Мы все на его стороне.
Трэпп бросил взгляд на меня, как бы спрашивая, улавливаю ли я все это.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал он.
— Черт возьми, вам же однажды подсыпали отраву в кофе, и вы думаете, никто не знает об отравленном гвозде в вашем кресле? Да вы так кричали, что было слышно на Уолл-стрит. Потом вас трахнули по башке, когда мы все ползали с завязанными глазами…
— Меня никто не бил по голове, — возразил Трэпп. — Я сам наткнулся на стену.
Потребовалось несколько секунд, чтобы это дошло до Оверлэнда.
— Это правда? — спросил он. Я расхохотался. Для него это была первая приятная новость за весь день.
Трэпп возмутился.
— Я не вижу здесь ничего смешного. Среди нас убийца-психопат, он уже убил Пита Харкинса. Я рисковал своей жизнью, чтобы не потерять заказ «Тоуди д’Оутс». Может быть, вы не понимаете, что этот заказ дает работу почти половине наших сотрудников?
Оверлэнд усмехнулся.
— Но главное, от этого заказа зависит ваше будущее в «Финделл Индастриз».
Трэпп его слова проигнорировал.
— А в следующий раз он может убить вас. Ясно одно: этот человек сумасшедший.
— Никто из нас не считает его сумасшедшим, — заявил Оверлэнд. — Мы думаем, он на правильном пути.
— Вы шутите.
— Вот уж нет. Я никогда в жизни не был более серьезен.
До Трэппа наконец дошло, что Оверлэнд говорит искренне. Он изумленно уставился на него.
— Но почему?
— Взять хотя бы меня. Вы уничтожаете меня уже три года.
— Как, как? — Трэпп опять нервно взглянул в мою сторону.
— Вы методично уничтожаете меня, — подтвердил Оверлэнд.
Трэпп снял очки и тщательно протер стекла носовым платком.
Оверлэнд продолжал:
— Я только недавно это понял. За последние три года я стал развалиной. Я предполагал, что моя жизнь ничего не стоит, но не осознавал, что я почти уничтожен.
— По-моему, вы хорошо выглядите, — возразил Трэпп. — Немного полноваты, но…
— Это иллюзия, — оборвал его Оверлэнд, — как иллюзия и то, что у вас есть чувство юмора. Но я хочу рассказать, как вы меня уничтожаете.
Трэпп взглянул на часы.
— Ладно. Выкладывайте.
— До того как вы появились и начали «реорганизацию», я был в общем-то счастливым человеком. Женился я несколько поздновато, чем принято, но ничего страшного. — Он закурил сигарету и сделал несколько нервных затяжек. — У меня трое сыновей — во семнадцать, пятнадцать и одиннадцать лет…
— Я не вполне понимаю…
— Вы хотите сказать, что это не ваша проблема? Я сейчас докажу, что она и ваша тоже. Так вот, пока не появились вы, у меня все неплохо складывалось. Я считался прекрасным автором рекламных текстов. Моей семье на жизнь вполне хватало.
— Если вы собираетесь рассказывать историю своей жизни, то, может быть…
— Сделать это в другой раз? Другого раза не будет, Трэпп. Я надеюсь, что Честер вас прикончит. Так вот, когда вы здесь начали тасовать людей, я вдруг понял, что мне больше пятидесяти лет и жизнь моей семьи зависит от дурацкого бизнеса, в котором невоз можно получить новую работу, если тебе уже исполнилось пятьдесят. У тебя могут прекрасно идти дела в компании, где ты работаешь, но ты вдруг превращаешься в раба. Не решаешься даже по просить надбавку…
— Но… — начал было Трэпп.
— Не перебивайте, пожалуйста. Жизнь стала для меня адом — и раем для моих врачей. Одни только снотворные таблетки обходятся мне…
— Но бизнес есть бизнес! — все же договорил Трэпп. — А прибыль..
— Что толку мертвому от прибыли? — со значением проговорил Оверлэнд.
— Я собираюсь воспользоваться ей, пока жив, — ответил Трэпп. Очевидно, он решил проявить терпение.
— Тогда поспешите.
— Что вы хотите этим сказать? — вскинулся Трэпп.
— Если Честер до вас не доберется, можно устроить что-нибудь другое…
— Вы угрожаете мне? — Трэпп опять взглянул в мою сторону. Ларри Хоуп наготове.
— Я вам не угрожаю, но если вы хотите знать мое мнение о степени вашей вины, то я считаю, вас убить мало.
— Вот как, — фыркнул Трэпп.
— Да. Вы знаете, что сделали меня импотентом на целых восемь месяцев? Врач объяснил мне, что это от перенапряжения — постепенно я вернулся к норме, — но вам я этого никогда не прощу.
Трэпп откинулся на спинку кресла и испустил странный звук — нечто среднее между глубоким вздохом и стоном.