Он сделал паузу, чтобы желающие могли упасть на пол, держась за живот от хохота. Послышалось несколько вежливых смешков.
Пока он рассказывал о новом контракте, я занял стратегическую позицию между Оверлэндом и Трэппом. А Барнс встал вплотную к Трэппу.
Послышался чей-то резкий голос:
— Да здравствует «Сейз Ком.»! Ура! — Кто-то бросил в этого человека жареную креветку. Тут же в воздухе стали носиться другие закуски с соответствующим звуковым сопровождением. У Трэппа рядом с ухом пролетело канапе с икрой. Я поймал сосиску, но решил ее не есть. У нее был потрепанный-вид.
— Прекратить! — закричал Трэпп. — Немедленно!
Постепенно стало стихать, люди успокаивались.
— Ну что за недоумки, — возмущенно проговорил Трэпп, оглядывая толпу. — Бросаетесь пищей! Да вы знаете, сколько стоит чистка такого ковра?
Стало совершенно тихо.
Фаррис шумно откашлялся.
— Так вы говорили, Хэм, о том, что все очень хорошо потрудились…
Трэпп уставился на Фарриса таким взглядом, будто тот гость с Венеры. Полное неузнавание. Потом до него дошло. Он оскалил зубы в улыбке и повернулся к служащим.
— Так вот, все вы прекрасно потрудились, и такие усилия всегда окупаются… — Он говорил еще довольно долго, но все молчали, будто воды в рот набрали. Они были послушными маленькими и не шумели, а Трэпп ждал аплодисментов.
Вдруг Байрон Оверлэнд громко зааплодировал, и все будто очнулись. Один за другим они ставили свои стаканы на пол, присоединяясь к аплодисментам.
— Бокал шампанского нашему лидеру! — прокричал кто-то.
Каррауэй, стоявший в эту минуту рядом с Фаррисом, взял бутылку шампанского и налил в бокал.
— Передайте мистеру Трэппу. — Он протянул бокал Биллу Смиту, а тот послал его по цепочке в том направлении, где стоял Трэпп. Он прошел много рук, из-за толпы я не всех разглядел, кто прикасался к нему. Я уверен, хотя и не на все сто, что краткое время бокал был у Байрона Оверлэнда. Трэппу бокал изящно подал Корфан Гринхаус.
Барнс выхватил бокал из руки Трэппа.
— Похоже, здесь какая-то мушка или еще что-то, — сказал он. — Ларри, может, нальешь Хэму свежий?
Я поспешил к бару, выбрал чистый сухой бокал и быстро наполнил его. Трэпп высоко поднял бокал и произнес несколько торжественных фраз.
Барнс сунул мне бокал, который Трэпп брал вначале. Я без излишней спешки протолкался через толпу и вышел в кухню.
В холодильнике я нашел пакет с молоком, опустошил его, ополоснул и аккуратно перелил в него шампанское. Мне показалось, что на дне бокала какой-то осадок. Я оторвал кусок бумажного полотенца и обернул бокал. Кто-то оставил бумажный пакет с пятью яблоками. Я положил яблоки на дно холодильника, а в мешок поместил пакет из-под молока и бокал. Для транспортировки в лабораторию сойдет.
В коридоре я наткнулся на Барнса и Карлуччи.
— Я это забираю, — сказал я Карлуччи.
— Сунь туда еще это, — велел мне Барнс, протягивая черный колпачок от авторучки. — Там как будто был какой-то белый порошок.
Мы с Карлуччи внимательно осмотрели колпачок. На конце был отчетливый белый рисунок, напоминавший шестиконечную звезду. Внутри, у края с одной стороны, прилипли белые крошки.
— Откуда это взялось? — спросил Карлуччи.
— С пола поднял, — просто ответил Барнс.
— Больше ничего нет?
Он покачал головой.
— У кого же ручка без колпачка? — проговорил я, ни к кому не обращаясь. Я бросил колпачок в мешок и отдал его Карлуччи. — Наверно, мне лучше всего вернуться к Оверлэнду, — сказал я.
— Не нужно, — удержал меня Барнс, доставая свой сигаретный блокнотик. — Трэпп ушел домой.
— А, тогда я тоже пошел. У меня встреча с информатором.
— Бель-бель, — догадался Барнс.
Когда мы устроились за столиком в небольшом итальянском ресторане, Изабель сказала:
— Все говорят, что ты легавый в штатском.
Это было ощутимым ударом. Я никак не ожидал, что кто-то подозревает нас с Барнсом в маскировке, а себя уже считал почти профессиональным рекламщиком.
— И еще говорят, что этот Беркли Барнс тоже легавый. Легавый — босс, — добавила она.
— Кто бы мог такое подумать? — произнес я.
— А я бы нисколько не удивилась, если ты и в самом деле оказался бы легавым. У тебя бывает что-то подлое в лице.
— Да?
— Ну конечно. Что же ты хочешь — такая работа портит человека.
Джон, хозяин ресторана, заметил нас и подошел.
— Друг мой, — сказал он, — что нового? — Хотя хорошо знал, что нового. Изабель. Он внимательно ее осмотрел.
— Изабель, это Джон Спумоне, хозяин заведения. А это Изабель Белл, Джон, и я хочу, чтобы ты ей кое-что объяснил.
Он просиял.
— Для мисс Белл я сделаю все что угодно.
— Она уверяет, что я легавый. Ты меня давно знаешь. Скажи ей, что я не легавый.
— Если Ларри примут в полицию, — громко проговорил Спумоне, — сразу уезжайте за границу. Преступность у нас и так высокая.
— Спасибо, — кивнул я.
Когда официант Винсент взял наши заказы на мартини, Изабель сказала:
— По-твоему, я очень глупая?
— Почему ты так говоришь? Ты совершенно очевидно умница и талант.
— Все в «Сейз Ком.» знают, что вы с Барнсом из полиции.
— Давай не будем спорить, дорогая, — вздохнул я. — Сегодня у нас юбилей.
— Какой еще юбилей?
— Мы знакомы уже целых пять дней.
— О.
Винсент принес мартини, потом спагетти и графин вина.
— Вино за счет Спумоне, — сообщил он.
— Как ты думаешь, кто пытается убить Трэппа? — спросил я через некоторое время.
Она достала из сумочки сигарету и подождала, пока я поднесу огонь.
— Понятия не имею, но желаю ему удачи.
— Ну, ты не должна так говорить.
— Да, — задумчиво молвила она, — конечно. Но раньше у нас было приятнее работать — до слияния.
Из ресторана мы отправились в Центральный парк, прогулялись, и я даже поцеловал ее два раза.
А потом мы поехали ко мне домой слушать пластинки. На диване было очень уютно. Выпитое за ужином вино погрузило нас в легкое приятное оцепенение. Я решил не торопить события. Мне было вполне достаточно держать Изабель в объятиях и поглаживать ее не слишком интимные округлости.
Около половины третьего я выключил проигрыватель. Изабель крепко спала. Перспектива будить ее, везти домой и возвращаться сюда показалась мне не очень привлекательной. Я аккуратно накрыл ее одеялом, а сам ушел в спальню, разделся и лег.
14
Весенний рассвет был очень-очень яркий, хотя я не стал бы просыпаться специально, чтобы полюбоваться на него. Изабель трясла меня за плечо.
Я перевернулся на другой бок.
— Уйди.
Она села на край кровати.
— Мне не нравится, что я пробыла здесь всю ночь.
— Ты была мертвецки пьяна, я не смог тебя разбудить, — пробормотал я в подушку.
— Это неправда.
Я приподнялся на одном локте.
— Ты выйдешь за меня замуж, Изабель?
Она тряхнула своими роскошными волосами.
— Нет.
— Почему?
— Я не знаю… То есть я хочу сказать, что знаю тебя еще слишком мало.
Когда мы завтракали, позвонил Барнс. Ему нисколько не совестно звонить мне по воскресеньям в семь утра. Или в шесть. Или в пять.
— Хелло, — пробормотал я. — Вообще-то я собирался поспать подольше.
— Я так и подумал, что ты собираешься, поэтому позвонил.
Оказалось, что у Барнса возник какой-то план, и он хочет встретиться со мной в «Сейз Ком.». Мы договорились на восемь тридцать.
Изабель все слышала, но никак не прокомментировала.
Завтрак мы закончили в молчании.
— Ну, — сказал я, убирая посуду, — долг зовет. Наверно, будет более по-джентльменски посадить тебя в машину, нежели провожать до двери дома в такой ранний час.
— Это не имеет значения, — отмахнулась она. — Зачем тебе на работу утром в воскресенье, если ты не легавый…
Я возмутился и сказал, что если она еще раз назовет меня этим словом, я ее отшлепаю.
В «Сейз Ком.» люди уже вовсю работали. Мы быстро прошли в кабинет, который отвел нам Фаррис. Барнс по дороге все время ворчал и вздыхал. Ему было противно работать на человека, который пинает кошек.
Некоторое время он рассматривал какие-то бумаги, потом сказал:
— Прошлым вечером я добыл кое-какую информацию. Знаешь, этот Шанк вполне приличный человек, если узнать его получше.
Я промолчал. В мои планы не входило узнавать Шанка получше.
— Так вот, — перешел Барнс к делу, — согласно заключению лаборатории, в бокале Трэппа было достаточно цианида, чтобы мгновенно убить трех человек. В колпачке от ручки тоже были следы цианида.
— Ручка «Монблан»? — спросил я. После вечеринки я вспомнил, что видел узор на колпачке. Это дорогая германская ручка, она вмещает чуть ли не пинту чернил — у моего знакомого я видел эту штуку, он ей все время хвастался. Ему было трудно пережить, что он заплатил за ручку тридцать три доллара.
Барнс кивнул.
— Поскольку модель необычная, она может нас к чему-то привести. А вот отпечатки пальцев, к сожалению, все смазаны.
— Нам остается только выяснить, у кого есть ручка «Монблан».
Барнс покачал головой.
— К прошлому Рождеству «Сейз Ком.» купила двадцать штук — на подарки клиентам.
— О…
— Трэпп говорит, оставалось пять или шесть. Одну он взял себе. Остальные ручки раздал Фаррис, правда, себе он тоже одну оставил. Трэпп этого точно не знает, но предполагает, что так оно и есть.
Эта информация сделала поиск более целенаправленным. Может быть, удастся раскрыть дело благодаря этой маленькой детали.
— Вы узнали от Фарриса, где?..
— Угу. — Он улыбался.
— Почему вы улыбаетесь?
— Он дал одну Смиту, одну Байрону Оверлэнду, одну Каррауэю, одну вашей подруге Изабель и одну старшему сыну Оверлэнда, которого зовут Байрон-младший. Себе, как он утверждает, ручку не оставил.
— Я все равно не понимаю, почему вы улыбаетесь.
— Ну, совершенно очевидно, что преступница — та самая мелодичная девушка, Изабель Бель-бель.