Я стоял и смотрел, и с каждой минутой во мне росла уверенность, что я попал в настоящую сказку. Какое-то необъяснимое, шестое чувство говорило мне, что это не наша старушка Земля. Все здесь было слишком совершенно и не похоже на Землю. Это место напоминало ожившую иллюстрацию.
Кэти тоже вышла из машины и теперь стояла рядом со мной.
— Как здесь тихо! — прошептала она. — Даже не верится.
Какой-то чудной пес взобрался по склону холма и теперь шел к нам, именно шел, а не бежал. Вид у него был довольно нелепый. Большой и неуклюжий, с огромными лапами и гладкой шерстью, он был невероятно тощ. Его длинные уши, которые он пытался держать прямо, постоянно падали, а тонкий, как плеть, хвост был высоко поднят наподобие автомобильной антенны. Создавалось впечатление, что пес улыбается, но что было особенно странным, так это его зубы, они напоминали зубы человека, а не собаки.
Приблизившись, пес остановился, вытянул перед собой передние лапы и положил на них голову. Его зад был высоко поднят, а хвост беспрестанно описывал в воздухе круги. Похоже, он был очень рад нашей встрече.
Внизу кто-то резко и нетерпеливо свистнул. Пес вскочил и повернулся на свист. Свист раздался снова, и, бросив на нас, как бы извиняясь, прощальный взгляд, пес ринулся вниз с холма. Он бежал неук-дюже, его задние лапы опережали передние, мешая им при этом, а хвост вращался как пропеллер.
— Где-то я уже видел этого пса, — сказал я.
— Как? Вы не узнали его? — произнесла с удивлением Кэти. — Ведь это же Плуто, пес Микки Мауса.
Я почувствовал досаду — и как я сразу не узнал этого пса! Но когда ты настроился на то, что вот-вот перед тобой появится фея или гоблин, а на тебя выскакивает персонаж мультфильма, трудно не растеряться.
Но здесь, конечно, будут все они… и Док Як, и Гарольд Тин, и Дэгвуд — и все знаменитые диснеевские герои.
Плуто прибежал познакомиться с нами, и Микки Маус позвал его, а мы с Кэти восприняли это как должное. У любого человека окажись он, как мы сейчас, в этом мире, исчезли бы все сомнения, он бы поверил в происходящее и воспринял все как само собой разумеющееся.
— Хортон, — спросила Кэти, — что нам делать? Как вы думаете, машина пройдет по этой дороге?
— Мы можем ехать помедленнее. И, наверное, нам лучше отправиться прямо сейчас.
Кэти обошла машину и села за руль. Она повернула ключ зажигания, и… ничего не произошло. Стартер молчал.
Я подошел к машине спереди и поднял капот, правда, не знаю, зачем, ведь я не механик.
Я склонился над радиатором и взглянул на мотор. Мне показалось, что все в порядке, но я не заметил бы, даже если бы отсутствовала половина мотора.
В этот момент послышался слабый вскрик и глухой удар. От неожиданности я резко выпрямился и больно стукнулся затылком о капот.
— Хортон! — крикнула Кэти.
Быстро обойдя машину, я увидел сидящую у дороги Кэти. Ее лицо было искажено от боли.
— Моя нога… — простонала она.
Тут я заметил, что ее левая нога застряла в колее.
— Я вышла из машины и, не посмотрев, шагнула назад.
Я опустился на колени и, стараясь не причинить боли, осторожно высвободил ее ногу из туфли. Даже сквозь чулок было видно, что лодыжка покраснела.
— Глупо все получилось, — произнесла Кэти.
— Болит?
— Конечно, болит. Думаю, я растянула связки.
Я припомнил, что при растяжении надо туго забинтовать ногу эластичным бинтом, но бинта у нас тоже не было.
— Первым делом надо снять чулок, — проговорил я. — Если нога начнет распухать…
Кэти приподняла юбку и, отстегнув чулок, спустила его до лодыжки. С большой осторожностью я снял чулок с ее ноги и сразу же увидел, что дело плохо. Лодыжка распухла…
— Кэти, я не знаю что делать. Если у тебя на этот счет есть какие-то соображения…
— Возможно, все не так уж и плохо, — сказала она, — хотя нога, конечно, болит. Но у нас есть машина. Даже если нам не удастся ее завести, это все-таки какое-то убежище.
— Может быть, мы найдем кого-нибудь, кто нам поможет, — проговорил я. — Просто ума не приложу, что делать. Если бы только у нас был бинт. Я мог бы разорвать свою рубашку, но, как я понимаю, бинт должен быть эластичным…
— Найдем кого-нибудь, кто нам поможет? В таком месте!
— Во всяком случае, — сказал я, — мы можем попытаться. Не думаю, что здесь одни вампиры да гоблины. Они уже давно вышли из моды. Здесь должны быть и другие…
Она кивнула.
— Возможно, вы правы. Торчать в машине — не выход. Нам понадобится еда, да и вода тоже. Но, возможно, мы паникуем раньше времени, может, я смогу идти.
— Кто это паникует? — воскликнул я с нарочитой бодростью.
— Не пытайтесь провести меня, — произнесла резко Кэти. — Вы прекрасно понимаете, что мы попали в переделку. Об этом месте нам ничего не известно. Мы чужие в этом мире, у нас нет никакого права находиться здесь.
— Мы не просили, чтобы нас сюда переправляли.
— Но, Хортон, какой толк говорить сейчас об этом.
Конечно, она была права. Сейчас это не имело уже никакого значения. Кто-то, очевидно, хотел, чтобы мы были здесь, и перенес нас сюда.
При мысли об этом я похолодел, но не от страха за себя. Мне теперь любая опасность была нипочем. После змей, морского чудовища, волков-оборотней вряд ли что-нибудь могло испугать меня. Я боялся за Кэти.
— Послушайте, — произнес я, — может, я закрою вас в машине и осмотрюсь здесь немного? Вы будете в полной безопасности.
Кэти кивнула.
— Согласна, но вы должны мне помочь.
Я не стал ей помогать. Я просто поднял ее на руки и посадил на сиденье. Затем дотянулся до противоположной дверцы и захлопнул ее.
— Поднимите стекло, — сказал я Кэти, — и закройтесь изнутри. Кричите, если кто-нибудь появится. Я буду поблизости.
Она начала было поднимать стекло, но потом вдруг снова его опустила и, наклонившись, взяла что-то с пола. Это оказалась бита. Она протянула мне ее через окно.
— Возьмите-ка на всякий случай.
Я чувствовал себя немного по-дурацки, спускаясь по тропе с бейсбольной битой в руке. Однако мне приятно было ощущать в кулаке ее тяжесть, и, потом, она могла пригодиться.
На повороте, там, где тропа огибала огромный дуб, я обернулся. Кэти смотрела мне вслед сквозь ветровое стекло. Я помахал ей рукой и отправился дальше.
Дорога резко пошла под уклон, и вскоре я ступил в густой непроходимый лес. Ветра не было, и могучие деревья стояли неподвижно, только их листва ярко блестела в лучах заходящего солнца.
Я продолжал спускаться. Неожиданно там, где дорога снова огибала дерево, я увидел столб с укрепленной на нем вывеской. Вывеска была старой и изрядно потертой, но надпись, гласившая «Харчевня», и нарисованная под нею стрелка сохранились.
Я вернулся к машине.
— Не знаю, что это за харчевня, — сказал я Кэти, — но думаю, нам надо туда пойти. Это лучше, чем сидеть в машине и ждать неизвестно чего. И потом, вдруг там кто-то сможет подлечить вашу ногу. По крайней мере, мы раздобудем там холодной или горячей воды. Вы не помните, какая нужна при растяжении?
— Не знаю, — отозвалась Кэти. — Мне не очень-то нравится эта затея с харчевней, но, похоже, у нас нет другого выхода. Мы не можем здесь оставаться. Мы должны разобраться, что к чему, чтобы знать, чего нам ждать.
Идея отправиться в харчевню меня тоже не привлекала — мне вообще не нравилось происходящее, но Кэти была права — мы не могли вечно сидеть здесь, на холме, и чего-то ждать.
Я поднял Кэти и перенес на капот. Закрыв машину и сунув ключи в карман, я снова взял девушку на руки и отправился вниз по тропе.
— Вы забыли биту, — произнесла она.
— Не забыл, просто у меня руки заняты.
— Я могла бы держать ее.
— Скорее всего она нам не понадобится, — сказал я, продолжая спускаться с большой осторожностью, так как боялся поскользнуться и упасть.
Сразу же за столбом с вывеской дорога снова делала крутой поворот, огибая беспорядочное нагромождение гигантских валунов. Обойдя их, я увидел в отдалении, на гребне горы, замок. От неожиданности я остановился как вкопанный. Удивительное зрелище открылось моему взору. Припомните все те прекрасные, великолепные, романтические изображения замков, которые вы когда-нибудь видели, и, взяв от каждого самое лучшее, сложите все это вместе. Забудьте все, что вы когда-либо читали о замке, как о дурно пахнущем, грязном, продуваемом ветрами жилище, и вообразите вместо этого волшебный дворец из сказки, Камелот короля Артура или замки Уолта Диснея. Сделайте это, и вы, возможно, получите приблизительное представление о том, как выглядел этот.
Он был соткан из грез, этот замок — олицетворение романтического, рыцарского духа былых эпох. Он стоял во всей своей сверкающей белизне, на гребне дальней горы, и на его шпилях и башенках развевались разноцветные флаги. Сооружение было настолько совершенным, что с первого взгляда становилось понятным, что этот замок — единственный в своем роде и другого такого нет и не может быть на свете.
— Опустите меня, пожалуйста, на землю, Хортон, — произнесла Кэти. — Я хочу просто так посидеть немного и посмотреть на него.
Как вы могли, зная, что здесь находится такое чудо, ни словом не обмолвиться.
— Но я не знал, — возразил я. — Я как увидел столб с вывеской, так сразу же повернул назад.
— Может быть, нам лучше пойти к замку, а не в харчевню.
— Можно попробовать, — ответил я. — Думаю, туда должна вести какая-нибудь дорога.
Я опустил Кэти на землю и присел рядом.
— Мне кажется, — сказала она, — нога болит уже не так сильно. Думаю, смогу доковылять до замка.
Я посмотрел на ее ногу и покачал головой. Об этом не могло быть и речи, лодыжка сильно распухла.
— Когда я была маленькой, — продолжала Кэти, — замки виделись мне в каком-то романтическом сияющем ореоле. Но потом в колледже, изучая историю средневековья, я узнала, какими они были на самом деле. И вот сейчас я вижу перед собой замок, прекрасный и сияющий, именно такой, каким он представлялся мне в детстве.