епился за корень дерева и полетел кувырком. Приземлился я, однако, довольно мягко — на краю небольшого лесного болота. Я упал на спину, головой в болото, порядком наглотавшись при этом зловонной болотной воды, так что мне долго пришлось откашливаться и отплевываться, чтобы прийти в себя.
Я сидел в болоте, не зная, что делать дальше. Я мог бы гнаться за этим смехом миллион лет, но так и не поймать колдунью. Меня окружал мир, с которым ни я, ни какой-либо другой человек справиться был не в силах. В этом мире человеку приходилось иметь дело со своими собственными фантазиями, так что никакая логика не могла ему здесь помочь.
Я сидел по пояс в болоте, над моей головой раскачивалась трава, и слева от меня, видимо, лягушка прыгала по грязи. Вдруг справа я заметил свет и медленно поднялся. Но, даже стоя, я плохо различал источник света, так как стоял по колено в болоте и над моей головой раскачивалась густая болотная трава.
Я стал медленно пробираться в направлении источника света. Болото было неглубоким, по облеплявшая меня со всех сторон грязь и густые заросли осоки затрудняли движение.
Вскоре я понял, что источник света находится где-то наверху, у меня над головой. Наконец болото кончилось, и я вышел на берег. Прямо передо мной вздымался крутой склон холма, на вершине которого что-то светилось. Я полез наверх, но склон был скользкий, и где-то на полпути я начал сползать вниз. Внезапно откуда-то появилась большая мускулистая рука, и я почувствовал, как чьи-то пальцы крепко сжали мое запястье.
Я поднял глаза и увидел Черта. Его крупное, с грубыми чертами лицо светилось лукавством, а на лбу красовались небольшие рожки. Он широко улыбнулся, обнажив при этом крупные белые зубы, и, думаю, в первый раз с тех пор, как все это началось, мне стало по-настоящему страшно.
Рядом с протянувшим мне руку Чертом стояло знакомое существо с остроконечной головкой. Заметив, что я на него смотрю, Рефери весь затрясся от гнева.
— Нет! Нет! — орал он. — Не два! Только один! Дон-Кихот не в счет!
Одним рывком Черт втащил меня на вершину и поставил на ноги.
На земле стоял фонарь, и в его свете я увидел, что ростом Черт был немного ниже меня, отличаясь, однако, весьма мощным телосложением и толщиной. Из одежды на нем была только грязная набедренная повязка, над которой нависал объемистый живот.
Рефери продолжал пронзительно визжать:
— Так нечестно, и ты прекрасно это знаешь. Этот Дон-Кихот просто дурак. Он ничего не может сделать как следует. Побить его еще не значит избежать опасности и…
Черт развернулся и взмахнул ногой. В ярком свете лампы было видно, как мелькнуло его раздвоенное копыто. От мощного удара Рефери взлетел вверх и исчез из виду. Его крики перешли в тонкий писк и тут же оборвались. Снизу до нас донесся громкий всплеск.
— Итак, — произнес Черт, поворачиваясь ко мне, — у нас с вами есть несколько спокойных минут, хотя он ужасно настырный и скоро вновь примется нам докучать. Но мне кажется, — сказал Черт, неожиданно меняя тему разговора, — что вы ничуть не испугались.
— Я просто потрясен, — ответил я.
— Никак не могу решить, — пожаловался Черт, помахивая в замешательстве тонким хвостом, — в каком виде я должен являться смертным. Вы, люди, изображаете меня в столь различных видах, что просто невозможно решить, какой из них самый подходящий. Между прочим, я могу принять любой вид, если вы какому-нибудь из них отдаете предпочтение. Хотя, должен признаться, в своем настоящем виде я чувствую себя удобнее всего.
— Мне все равно, так что, пожалуйста, не беспокойтесь.
Черт уже не внушал мне такого ужаса, как в первый момент нашей встречи, но мне все еще было немного не по себе. Не каждый день приходится беседовать с эдакой образиной.
— Если я правильно вас понял, — сказал Черт, — я не очень-то занимаю ваши мысли?
— Думаю, что да.
— Я так и полагал, — произнес печально Черт. — С подобным отношением я сталкиваюсь постоянно на протяжении последних пятидесяти лет. Люди почти никогда обо мне не думают, а если и вспоминают, то без всякого страха. Возможно, они чувствуют себя при этом немного неуверенно, но настоящего ужаса не испытывают. С этим трудно смириться, ведь когда-то, не так уж и давно, я держал в страхе весь христианский мир.
— Но вы и сейчас внушаете страх, — попытался я его утешить. — В некоторых глухих уголках вас, должно быть, многие по-прежнему боятся.
Не успел я произнести эти слова, как тут же пожалел об этом. По его лицу видно было, что они не утешили, а еще больше расстроили его.
Появился Рефери. Он весь вымазался в грязи, и с его волос капала вода.
— Я не потерплю этого, — закричал он на Черта, весь дрожа от ярости. — Мне наплевать на то, что ты говоришь. Ему осталось еще два испытания. Можно засчитать ему волков-оборотней, но никак уж не Дон-Кихота, так как это совершенно никудышный противник. Пойми, что Правило перестает быть Правилом, если…
Черт покорно вздохнул и, схватив меня за руку, произнес, обращаясь к Рефери:
— Ну, хорошо. А сейчас мы тебя покинем и отправимся в какое-нибудь тихое местечко, чтобы там спокойно, без помех все обсудить.
Неожиданно раздался оглушительный раскат грома, в ушах у меня засвистел ветер, в воздухе запахло серой, и в следующее мгновение мы оказались совершенно в другом месте, на возвышенности, под которой простиралась болотистая низина. Мы стояли у небольшой рощицы, невдалеке от беспорядочной груды валунов. Внизу мирно, по-весеннему, квакали лягушки и легкий ветерок раскачивал верхушки деревьев. В целом это место было куда приятнее, чем то, где мы находились прежде.
У меня подкосились коленки, но Черт не дал мне упасть. Он довел меня до валуна и усадил. Валун оказался весьма удобным. Черт сел рядом со мной, положил ногу на ногу и свернул свой хвост таким образом, что тот оказался у него на коленях.
— Ну а сейчас мы побеседуем без всяких помех, — произнес он. — Рефери, конечно, может нас выследить, но на это ему понадобится какое-то время. Не хвалясь, могу сказать, что никто не может превзойти меня в искусстве быстро достичь любого места.
— Прежде чем начать нашу беседу, — сказал я ему, — мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Со мной была женщина, и она исчезла. Она была в харчевне и…
— Я знаю об этом, — прервал меня, усмехаясь, Черт. — Ее зовут Кэти Адамс. Можете не беспокоиться на этот счет. Ее вернули на Землю, я имею в виду на вашу, человеческую Землю. Женщина нам, в сущности, не нужна. Нам пришлось взять ее, так как она была с вами.
— Она вам не нужна?
— Конечно, нет, — ответил Черт. — Нам нужны вы.
— Но послушайте… — начал было я, но он остановил меня взмахом мощной руки.
— Вы нам нужны как посредник. Думаю, я правильно выразился. Мы давно искали человека, который мог бы выполнить для нас кое-какую работу, так сказать, стать нашим агентом, и вот появились вы и…
— Если вы хотели именно этого, — сказал я, — то начали явно не с того конца. Вы приложили все силы, чтобы убить меня, и только благодаря счастливой случайности…
Черт ухмыльнулся.
— Вас спасла не случайность, а необычайно развитое чувство самосохранения. Давно я не встречал ничего подобного. А что до попыток убить вас, то поверьте мне, многие за это поплатились. У них оказался весьма узкий кругозор и слишком большое воображение, так что здесь придется кое-что подправить. Понимаете, я был занят другими вещами и не сразу узнал о том, что происходит.
— Вы хотите сказать, что это правило — «трижды уйдешь от смерти останешься цел»…
Черт печально покачал головой.
— Сожалею, но вынужден огорчить вас. Не в моих силах здесь что-нибудь изменить. Правило есть правило. И потом, вы, люди, сами придумали его, как и множество других, таких же бессмысленных правил. Чего стоит, например, только одна эта глупость: «кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и ум наживет».
Он снова покачал головой.
— Вы даже не представляете, сколько неприятностей доставляют нам эти ваши правила.
— Но это не правила, — возразил я.
— Знаю. Вы называете их пословицами. Но стоит достаточно большому числу людей поверить в них, как все, они становятся для нас правилами.
— Итак, вы собираетесь еще раз подвергнуть меня испытанию. Конечно, если вы не согласны с Рефери, что мое столкновение с Дон-Кихотом..
— Это вам засчитывается, — проворчал Черт. — Я согласен с Рефери, что с этим помешанным из Испании справится любой ребенок старше пяти лет, но я хочу вытащить вас из этой переделки, в которую вы попали, и чем скорее и с меньшими потерями, тем лучше. Нам надо заняться делом. Одного я не могу понять — зачем вам понадобилось разыгрывать из себя рыцаря и начинать все сначала. Ведь разделавшись с морским чудовищем, вы выполнили все условия и вышли из игры. Почему же вы позволили этому гнусному Рефери уговорить вас?
— Я был в долгу перед Кэти. Она оказалась втянутой во все это по моей вине.
— Знаю, все знаю, — произнес Черт. — Иногда я просто отказываюсь понимать вас, людей. Большую часть времени вы заняты тем, что перерезаете друг другу глотки, втыкаете ножи в спины своих соплеменников и лезете по их головам, чтобы достичь того, что вы называете успехом. Потом вы вдруг делаете поворот на сто восемьдесят градусов и становитесь такими добрыми и благородными, что аж тошнит.
— Но если я был вам нужен — чему, конечно, не верю, — почему вы пытались разделаться со мной? Не лучше ли было просто сразу же перенести меня сюда?
Мое грубое невежество вызвало у Черта тяжелый вздох.
— Мы должны были попытаться вас убить. Это тоже правило. Конечно, в данном случае можно было обойтись и без экзотики. Это все наши стратеги — сидят и сочиняют разные проекты, один фантастичнее другого. Я не возражаю, пусть себе сочиняют, если им нравится такое времяпрепровождение. Но ведь они на этом не успокаиваются. Им непременно надо все проверить на практике. Уму непостижимо, на какие ухищрения они только не пускаются, и все для того, чтобы просто прикончить кого-нибудь. И в этом виноваты вы, люди. Вы делаете то же самое. Разве не ваши писатели, драматург