Искатель, 1995 №6 — страница 4 из 12

Вторник, 26 августа — пятница, 28 августа

Глава 23

Рик глубоко затянулся, красный кончик сигареты осветил его лицо. Он и Хулио в плавках сидели у бассейна, хотя купаться никто не собирался. Зато они могли поговорить без помех, поскольку услышать их могли только на кухне, а Рик предусмотрительно закрыл окна.

— Только не Дебби, — упрямо твердил он. — Я ее знаю.

— Да, парень, Дебби, — не отступал Хулио. — Я следил за ней, а потом ждал, пока она выйдет.

— Какого черта ты за ней следил?

В темноте лицо Хулио превратилось в бледное пятно.

— Помнишь Четвертое июля? Она что-то сказала насчет тебя и зрелых женщин. Я понял, что ей все известно о Пауле Холстид, и стал следить за ней, чтобы вовремя предупредить всех, что она становится опасной, — тут он уловил невысказанный вопрос Рика. Хрипло рассмеялся. — Да, и в прошлый уик-энд тоже. Проехался за вами до коттеджа. Не думай, что Хулио глуп и готов поверить в твои россказни, будто ты с ней не трахаешься. И поверят ли тебе остальные, когда ты скажешь, что она не представляет собой угрозы?

Лес защищал дворик от вечернего ветерка, но Рику показалось, что вечер выдался холодным. По его телу пробежала дрожь. Он рассказал Дебби, что Паула Холстид влюбилась в него, а теперь Дебби побывала в доме Холстидов. Неужели она повторила его байку профессору?

Впервые он почувствовал, что под ногами начинает гореть земля. Дебби. Холстид. Толстяк с Чемпом. Хулио.

Если… Он посмотрел на Хулио, светлый силуэт на фоне сгустившейся темноты.

Если Хулио не выдумал все это, чтобы добраться до Дебби. А по какому, собственно, праву он следил за Дебби, зная, что она гуляет с ним? Или Хулио решил, что Рик больше не главный? Это проблема Рика, значит, и решать ее должен Рик Дин. Пора поставить Хулио на место, показать, кто здесь хозяин.

— Так что ты на это скажешь? — гнул свое Хулио. — Не думаешь ли ты, что остальные согласятся со мной в том…

— Я думаю, что из тебя так и прет дерьмо, — осадил его Рик.

У Хулио аж отвалилась челюсть. Вот так всегда: Рик разом меняется, берет командование на себя. А Рик продолжил атаку:

— Я попросил Дебби поговорить с Холстидом, прикинуться, что она берет интервью для очередного номера студенческой газеты, насчет смерти его жены, — не без удовольствия он отметил, как сжался Хулио. — Ты же знаешь, какие у нас с Дебби отношения. Что я ей скажу, то она и сделает, не задавая лишних вопросов. Сделает все, о чем ни попроси. Раз уж ты так перепугался…

— Я не перепугался, — просипел Хулио.

— Повторяю, раз уж ты так перепугался, я спрошу ее, что ей удалось выяснить. Только ради тебя, чтобы по ночам ты спокойно спал. Завтра у меня с ней свидание, в Сан-Леандро. Там я ее и спрошу.

Проводив Хулио, Рик вернулся к бассейну и вновь плюхнулся в парусиновое кресло. Закурил. Конечно, можно сказать Хулио, что он держит все под контролем, но он-то не посылал Дебби к Холстиду. Просто Хулио понятия не имел, как вести себя с телками. Всегда пер напролом. А телки требуют особого отношения, в них надо взращивать чувство вины, чтобы они постоянно чувствовали, что в чем-то провинились перед тобой.

Он затянулся, наблюдая, как раскаляется кончик сигареты. Завтра среда, двадцать седьмое августа. Да уж, он просто обязан выяснить, что к чему, пока дело не зашло слишком далеко. Главная опасность — этот Рокуэлл. Ладно, оттрахал он жену Холстида, так она сама этого хотела. Теперь-то она мертва, и они уже ничего не докажут. А вот Рокуэлл жив. Господи, да отец сойдет с ума, если его, Рика, арестуют за это. Он прекрасно помнил, как возил этого педика мордой по гравию.

Калибан впрыгнул на диван рядом с Риком, прищурившись, уставился на него. Рыжий, с белой грудкой и розовым носиком, весом под тринадцать фунтов. Рик погладил его по спине, потом, поскольку Дебби еще не вернулась с кухни, рассказывая матери о фильме, толкнул в бок, пытаясь скинуть с дивана. Кот недовольно мяукнул и спрыгнул сам. Собаки нравились Рику больше. Они всегда виляли хвостами. А кошки очень уж себе на уме. Мурлыкают, лишь когда им этого хочется.

Вернулась Дебби, очень сексуальная в короткой юбчонке, чуть ли не до трусиков, и обтягивающей футболке. Да, надо бы повторить поездку в коттедж, да побыстрее.

— Мама пошла спать, — объявила Дебби.

Рик хмыкнул.

— Дорогая моя, она и не подумает лечь. Будет сидеть и выдумывать причины, по которым могла бы заглянуть в комнату, где мы сидим.

Дебби села рядом с ним, вплотную, но он ограничился тем, что взял ее за руку. Пора прояснять ситуацию. Он откашлялся.

— Послушай, Деб, в понедельник Хулио случайно проезжал по Линда Виста-роуд и… э… вроде бы видел, как ты заходила в дом профессора Холстида.

Дебби вырвала руку.

— Случайно, значит, проезжал? В зеленом «рамблере», который он постоянно берет у Толстяка? Рик, у меня от него мурашки по коже бегут, честное слово. Я постоянно наталкиваюсь на него в кампусе. Когда он смотрит на меня, мне кажется, что я голая, — она покачала головой. — Кто мне нравится, так это Чемп.

Рик вспомнил, что говорил Чемп мамаше того маленького засранца. Если б Дебби только знала!

— Так ты виделась с Холстидом?

— Он позвонил мне в пятницу, и я была у него в понедельник, — она встретилась с ним взглядом. — Ты слышал о человеке, которого зовут Гарольд Рокуэлл?

Рику показалось, что ему с размаху врезали в солнечное сплетение, но невероятным усилием воли он не выдал себя ни выражением лица, ни голосом.

— Рокуэлл? Не тот ли это старикан, что рисует картины?

— Это Норман Рокуэлл, глупыш, — Рик уловил в ее голосе облегчение. Что же такого наговорил ей этот Холстид? Но откуда все это известно Холстиду? А Дебби продолжала: — Прошлой весной, поздно вечером, этого Рокуэлла жестоко избили в Лос-Фелисе, и миссис Холстид была единственной свидетельницей…

Черт побери, на что она намекает? Что он ей наплел?

— Уж не полагаешь ли ты, Дебби, что я имею…

— Нет, конечно, — страхи Дебби уже полностью улетучились, — но хулиганы, избившие Рокуэлла, приехали в таком же «шеви»-пикапе, что у Толстяка, и я подумала… может, тебя с ними не было… это случилось за неделю до самоубийства Паулы Холстид… А потом профессор Холстид сказал, что такой же «шеви» видели в тот вечер у поля для гольфа, и его жену… избили и изнасиловали до того, как она покончила с собой. И…

— Перестань, Деб. Вспомни, в тот вечер я был у Хулио. А неделей раньше мы все ездили в кино, — у него сосало под ложечкой, но голос оставался бесстрастным. — У этого профессора не все в порядке с головой. Что еще он тебе наговорил?

С каждым ее словом ему все больше становилось не по себе. Господи, ну до чего все ужасно. Куда хуже, чем он мог предположить. Они все лето били баклуши, а этот говнюк выслеживал их. Но кто же мог подумать… Паршивый учителишка… А теперь у него в руках вся информация: «шеви»-пикап, мальчишка на велосипеде, даже использование лампы в телефонной будке как сигнал тревоги.

— … Так что мне пришлось рассказать ему о тебе и его жене, Рики, хотя я и обещала, что…

Даже это он узнал. Ну и умен же Холстид! Рик откашлялся.

— Э… и что он теперь намерен предпринять?

— Он хотел узнать твою фамилию, встретиться с тобой. Он сказал… — она задумалась, пытаясь припомнить его слова, которые в тот момент едва могла воспринимать. — Он сказал, что тебе нечего бояться, даже если ты один из них, потому что полиция ничего не сможет доказать…

Ну и хитрец! Он, Рик, на его месте сказал бы то же самое. Рик встал, прошелся по комнате. Из телок главное выбить слезу, вызвать сочувствие.

— Это плохо, Дебби! Я хочу сказать, просто ужасно! Мы же подростки, за исключением Чемпа, а у него едва хватает мозгов на то, чтобы работать садовником. Неужели ты думаешь, что нам кто-нибудь поверит, если этот Холстид заявит в полицию, что именно мы напали на его жену и все такое?

— Но, Рики… ты же ничего такого не делал! — воскликнула Дебби.

— И что? Я про другое, Дебби. Теперь он знает, что его жена пристала ко мне в мотеле и переспала со мной. Как, по-твоему, что он сделает, если узнает, кто я? Откуда тебе известно, что он говорил правду? Насчет изнасилования и всего такого? Об этом писали в газетах?

— Нет, — лицо Дебби перекосило, и она заплакала, сокрушенная тем, что натворила. — О, Рики, дорогой, мне так жаль! Я не хотела… я не думала…

Все прошло, как по писаному. Он заткнул ей рот. Теперь она не пойдет к Холстиду, пока он не даст команду. Тут требовалась серьезная подготовка. Этого Холстида голыми руками не возьмешь.

Рик быстренько ретировался, оставив Дебби мучиться угрызениями совести. Господи, подумал он, въехав на мост к Лос-Фелису, все рушилось, и обломки падали на него. На него и ни на кого более. Он ослепил этого паршивого педика, он нашел Паулу Холстид, он предложил изнасиловать ее, чтобы заставить молчать. Опасность грозила только ему, хотя этот трусишка Хулио и дрожал как лист на ветру.

Чего он напустился на Дебби? Кого надо остерегаться, так это Холстида. Они-то думали, полагали, что им ничего не грозит, а этот Холстид все лето по крупице собирал информацию, пока не вышел на Дебби. А раз Холстид вышел на нее, значит, тем же путем может пройти и полиция. Холстид. Спрашивал его фамилию, хотел с ним встретиться.

Встретиться? Рик заплатил за проезд по мосту, поехал дальше, в глубокой задумчивости. Что ж, если этот мерзавец хочет его видеть, может, следует пойти ему навстречу. На условиях, которые выставит он, Рик. И в месте, которое выберет тоже он.

Коттедж на берегу океана. Идеальное место. Вокруг ни души. Никто не помешает.

А ведь неплохая идея. Странно, всего несколько месяцев назад он бы пришел в ужас от таких мыслей. И виной тому Холстид. Они же не убивали его жену. Всего-то дали ей то, чего она, судя по всему, и хотела. Он мог бы и угомониться. Так нет же. Начал копать. Что ж, придется с ним разобраться.

Миновав мост, он повернул к Лос-Фелису. Даже в полночь машины шли плотным потоком.

И оставалась Дебби.

Она будет сидеть тихо, пока Холстид… не исчезнет. А потом. Черт, только с ее помощью они могут заманить Холстида в коттедж одного. Если же с ним что-то случится, ей хватит ума сложить два и два. Она пойдет в полицию. Пойдет, если только…

Если только он не воспользуется идеей Хулио.

Хулио, несомненно, прав. Это средство сработает. Как сработало раньше. Но… Дебби? Черт, выбирать-то не приходится. Или его друзья попользуются Дебби, или ему прямой путь в тюрьму, да еще его родители и все остальные узнают насчет Рокуэлла и Паулы…

И потом, она уже не целка. Да и была ли она девушкой до прошлого уик-энда в коттедже? Как-то очень быстро уступила, после того как пропустила пару стаканчиков. Черт, женщины любят вначале поломаться. И прошлым летом, на озере Сирс, она столько ему позволила.

Он повернул на свою улицу, затормозил у закрывшейся весной автозаправки. Его охватила грусть. Как в военном фильме, какие ему очень нравились. Командирам всегда приходилось идти на жертвы. А он, в конце концов, лидер. И его парни знали, что он вызволит их из этой передряги.

Дома, несмотря на поздний час, он набрал номер Хулио.

Глава 24

Часы Курта показывали 7.39, когда он нажал на кнопку звонка квартиры Барбары Андерсон. Поначалу он не думал о встрече. Просто позвонил, чтобы сообщить, как идет розыск хищников. В конце концов она просила держать ее в курсе событий. Но Барбара пожелала услышать все лично от него, а не по телефону, так что они договорились пойти в какой-нибудь бар.

Дверь открылась, Барбара застенчиво улыбнулась ему. Ее нежное лицо, спокойный взгляд зеленых глаз вызвали у Курта прилив желания. Тут же он ощутил укол совести: вроде бы предавал память Паулы. Но чувства взяли верх.

— Вы очаровательны, Барбара.

Она насмешливо поклонилась, отступила в сторону, приглашая его войти. Ее короткое синее платье подчеркивало стройность ног.

— Спасибо за добрые слова, сэр. Я четыре часа приводила себя в порядок. Как насчет на дорожку? У меня есть шотландское.

— Не откажусь, — улыбнулся и Курт.

Спиртное, решил он, поможет снять напряжение. Они стояли на узком балконе, глядя на залитый светом плавательный бассейн, ярко освещенный, синий-синий и очень одинокий.

В стакане Курта звякнули кубики льда.

— А что будет с Джимми в наше отсутствие?

— Он привык к одиночеству. Мне часто приходится дежурить в ночную смену. Мы переносим телевизор в его комнату, и он смотрит его до половины девятого, как сейчас. Потом выключает свет. У него есть телефон управляющего домами, полиции, пожарной команды. Кроме того, я позвоню ему из того заведения, в котором мы останемся, — она скорчила гримаску. — Этого достаточно?

— Извините, что спросил, — Курт вскинул руки.

Да, подумал он, пикируемся, словно подростки на первом свидании.

Они не спеша ехали по Эль-Камино, пока не выбрали коктейль-холл с большими кабинками. Официантка в ажурных чулках приняла заказ. Ходила она медленно, словно у нее болели ноги.

Барбара позвонила Джимми, а вернувшись в кабинку, закурила. Посмотрела на Курта сквозь поднимающийся к потолку дым.

— Скверная привычка, но никак не могу от нее отделаться. А теперь рассказывайте, что вам удалось выяснить.

— К сожалению, хищников я пока не нашел, — Курт печально вздохнул, — но думаю, что цель близка. Помните, Джимми сказал мне, что фамилия той девушки Марсден и ее родители жили в большом особняке с каменным фасадом на Гленн-уэй? Оказалось, что улица эта всего в четыре квартала и лишь два дома соответствовали описанию Джимми.

В одном он нашел бездетную пару по фамилии Мойс, которые жили на Гленн-уэй уже восемь лет. Оставался второй дом, занятый семьей Такеров. Они въехали с год тому назад и не знали, кто жил в этом доме до них.

— Значит, вы опять уперлись в стену, — опечалилась Барбара. — Вы-то искали Марсденов…

Глядя на нее через столик, Курт почувствовал все нарастающее волнение. Какая же она красивая. Ему хотелось наклониться вперед, взять ее за руку, но он не решился.

— Просто удивительно, как много соседи знают друг о друге, — продолжил он. — Я заглянул к тем, кто жил рядом с Такерами.

Марсденов хорошо помнили. На этой улице они прожили много лет, пока в прошлом году не перебрались в Сан-Леандро. Их дочери, Деборе, было девятнадцать лет. Курт позвонил в справочное бюро Сан-Леандро, получил новый адрес Марсденов и поехал на другую сторону Залива поговорить с родителями девушки.

— Вы сказали им, почему хотите с ней встретиться? — спросила Барбара.

— Нет. Ее родители — милые люди, и я не хотел им ничего говорить… не убедившись, что мне нужна именно она. А то, что я услышал от них, еще больше убедило меня, что она никак не могла помогать банде насильников. Дебби, сказали они, отличница, а сейчас сдает экзамены за летний семестр в университете Лос-Фелиса, где, как вы знаете, преподает некий профессор Куртис Холстид…

— О, Курт! — воскликнула Барбара. — Буквально у вас под носом! Если б вы только знали. Потратить столько времени на поиски…

— Пока я не поговорил с Джимми, я понятия не имел, что в этом деле замешана девушка.

— Она замешана?

Курт пожал плечами, дал знак официантке повторить заказ.

— Вот тут полной ясности нет.

Он рассказал о том, как просмотрел списки студентов, узнал ее группу, корпус общежития, в котором она жила, перечень дисциплин, которые изучала, позвонил в общежитие, оставив свой номер телефона, договорился о встрече в понедельник, потому что она уезжала на уик-энд.

Барбара отпила из бокала.

— Если вам надоест преподавать, Курт, полагаю, вы могли бы стать частным детективом.

— Вполне возможно, что мне пора менять профессию. За это лето я узнал о людях и человеческой натуре больше, чем за двадцать лет работы в университете. Но… — он покачал головой, — …хищников я все еще не нашел.

— В понедельник Дебби не пришла?

— Да нет, пришла, — он подробно описал встречу с девушкой, закончившуюся тем, что он сунул ей предсмертную записку Паулы. — Я надеялся, что эта записка откроет ей глаза. Видите ли, Барбара, я ей поверил. Она ничего не знала о происшедшем в ту ночь и думала, что помогает молодому человеку, я назвал его Икс, который внушил ей, что у него роман с Паулой.

— Это правда? У него был роман с Паулой?

Курт почувствовал, что краснеет.

Барбара накрыла его руку своей.

— Извините, Курт. Не следовало мне задавать этот вопрос.

— Честно говоря, меня это не волнует, — к своему удивлению, Курт понял, что говорит чистую правду. Паулы нет, так чего вспоминать их взаимоотношения. Он продолжил, более чем довольный сделанным открытием. — Паула вполне могла завести любовника. В конце концов, каждый из нас жил своей жизнью. Я в это не верю, но… Дебби абсолютно не сомневалась в том, что ее дружок не способен на насилие.

— Но она не назвала вам его фамилии. Знаете, Курт, дети, даже уже вступающие в мир взрослых, могут искренне заблуждаться, особенно если они влюблены. Если… если вам так важно их найти… дайте Дебби номер моего телефона. Попросите ее позвонить мне, я расскажу, что услышала от них.

Та же мысль пришла в голову и Курту: использовать Джимми и Барбару для получения информации от Дебби. Но тут же он понял, что не может пойти на такое. Барбара очень хотела ему помочь, но он не мог ставить ее или Джимми под удар. Вдруг хищники доберутся до них раньше, чем он их найдет.

— Это невозможно, Барбара, — он покачал головой.

— Но, Курт, моего номера нет в телефонном справочнике. Даже если они узнают номер от нее, адреса им не заполучить. Если я могу хоть чем-то…

— Нет, Барбара, — он посмотрел на часы. — Почти десять. Нам пора.

Его взгляд ясно говорил, что спорить не о чем.

— Хорошо, Курт, — кивнула Барбара.

Они поехали на север, к Эрройо Тауэрс. На стоянке Курт заглушил двигатель. Барбара повернулась к нему.

— И что вы теперь намерены предпринять, Курт?

— Полагаю, вновь начну задавать вопросы. Ее родителям, учителям, дежурным по общежитию, подругам. Выясню, кто ее дружок… или дружки. Потом начну разбираться с ними.

— В полицию обращаться не будете?

Курт криво усмехнулся.

— Чтобы они похлопали меня по плечу, похвалили и отправили домой и затем не ударили палец о палец? Обойдусь без полиции.

— А если занятия начнутся до того, как вы найдете ваших… хищников, Курт?

— Тогда они начнутся без меня. Я должен довести это дело до конца, Барбара.

В ее глазах отразилась тревога.

— А вы не задумывались, что произойдет, когда вы их найдете, Курт? Вы — университетский профессор, а не… профессионал рукопашного боя. Они очень жестокие, эти подростки, возможно, у них не все в порядке с головой. Они…

— Я не всегда был учителем, — и он повернулся к Барбаре. — Видите ли, Барбара, вокруг полно людей, которым нравится калечить жизни себе подобным. Старые традиции рушатся, новые не успевают прийти им на смену. И из брешей выползают хищники. Общество в большинстве своем полагает, что заниматься хищниками должна полиция, что они — неизбежное зло происходящих в обществе перемен. Но эти хищники ударили по мне. Моей жене, моему дому. Может, я слабее других людей, может, испугался больше остальных… Испугался того, что те, кто это сделал, могут остаться безнаказанными. Не знаю. Ноя твердо уверен, что должен найти эту банду. Найти и раздавить, чтобы более они никому не причинили вреда.

По телу Барбары пробежала дрожь.

— Тогда… я все поняла. Решение принято, пути назад нет. Но… будьте осторожны, Курт. Не… совершайте поступков, последствий которых вы не можете предвидеть. Не изменяйтесь… сами.

Она пришла в его объятья, ее жаркие губы надолго сомкнулись с его. Потом выскочила из машины, наклонилась к окошку.

— Если вам понадобится помощь, Курт, я… тоже боюсь больше остальных…

Глава 25

Рик свернул на автозаправку. Его привлекала широкая, залитая асфальтом площадка, у дальнего конца которой стояли четыре телефонных будки. Тут их никто не мог подслушать. Когда он остановил «триумф», Дебби повернулась к нему, не заметив, что ее коротенькая бежевая юбка поднялась, открывая чуть ли не все бедро.

— Рики, я все-таки не понимаю, к чему такая таинственность.

— Я тебе говорил, Деб. Если он подумает, что коттедж снят несколькими девушками на неделю, он не станет выяснять, кто хозяин.

— Но если я просто скажу ему, что ты хочешь с ним поговорить, он…

— Он приведет с собой половину управления шерифа. И, как по-твоему, кому они поверят: мне или университетскому профессору? Надо все сделать так, чтобы у меня оставалась возможность уйти, если он мне не поверит.

Он вылез из машины, обошел ее, открыл дверцу со стороны Дебби. Она вошла в крайнюю из будок, закрыла за собой дверь. Рик встал спиной к ней. Если профессор дома, подумал он, они переходят к реализации намеченного плана. Завтра все и решится.

Как хорошо, что он не смотрит на меня, пронеслось в голове у Дебби. Иначе она нервничала бы еще больше. Она заставила себя бросить в щель десятицентовик, набрала номер, в душе надеясь, что не застанет профессора. Слишком уж быстро все завертелось. Своей глупостью она навлекла на Рика беду. И теперь должна загладить вину, позаботившись о его безопасности.

Трубку сняли на четвертом звонке.

— Профессор Холстид? Это…

— Я рад, что вы позвонили, Дебби, — приятный, добродушный голос. — Вы хотите мне что-то сказать?

— Я… да, сэр. Я… это… хотела бы с вами встретиться. У вас есть карандаш и бумага? — Курт ответил, что да. — Хорошо, вы знаете, где находится Сан-Конрадо?

— Маленький городок к югу от Бухты Полумесяца, не так ли?

— Да, сэр, — оказалось, что все не так уж и сложно. Ведь она помогает профессору Холстиду в его розысках. Он поймет, что напрасно подозревал Рики и его друзей, и переключится на настоящих преступников. — В десяти милях к югу от Сан-Конрадо, по Береговой автостраде, есть съезд направо. Усыпанная гравием дорога уходит в овраг. Она перегорожена высокими деревянными воротами, запертыми замком. В четверти мили от ворот, по этой дороге, находится…

— Ворота будут закрыты или открыты?

— Закрыты. Полагаю, вам придется оставить машину перед воротами и дальше пойти пешком. Мы можем встретиться там завтра в восемь вечера?

— Да, конечно. Но почему завтра? Почему там? Почему вечером?

Ответы на все эти вопросы она отрепетировала с Риком.

— Потому что я не хочу, чтобы мои родители знали, что я все еще встречаюсь с… моим приятелем. Он им не нравится. Мы с подружками арендовали этот коттедж до начала занятий. Едем туда завтра, вечером остальные собираются в кино в Санта-Крус. Я скажу, что у меня разболелась голова, так что в восемь часов буду одна.

— Понятно. А ваш приятель придет?

— Не знаю. Я постараюсь уговорить его… — она чуть не хихикнула: Рик предвидел и этот вопрос. — Он хочет прийти, но боится, что вы ему не поверите, что бы он ни сказал, постараетесь вызнать его фамилию и натравить на него полицию из-за того… что он не отказал вашей жене. Он говорит… О! — внезапно воскликнула она, как и учил ее Рик. — Пришла мама. Завтра, в восемь вечера. До встречи.

Она повесила трубку, распахнула дверь будки. Ее зеленая безрукавка прилипла к спине. Но она гордилась тем, что справилась. Хотя и терпеть не могла лгать.

— Все в порядке, дорогой! Завтра, в восемь вечера, он приедет туда.

— Отлично, Деб, — итак, реализация плана началась. Следующий этап — не подпускать Деб к телефону, исключить контакт с кем бы то ни было, даже с родителями. Благо, Рик знал, что для этого нужно.

— Раз нам придется ждать до завтрашнего вечера, что ты собираешься делать сегодня?

Она лучезарно улыбнулась.

— Надеюсь, ты меня куда-нибудь пригласишь.

— Давай пробудем вместе весь день, Деб. И ночь. Поедем в коттедж, прямо сейчас… только мы, как в прошлый уик-энд. Купальники у нас в багажнике, так что…

— О, Рики, а можно?.. — Ее глаза лучились счастьем. — Я… я позвоню родителям и скажу, что поеду к Синтии на автобусе и…

— …И вернешься завтра во второй половине дня. Хотя, подожди, скажи им, что пробудешь у Синтии весь уик-энд, — Рик знал, что завтра вечером Дебби в коттедже не будет, но она не имела об этом ни малейшего понятия. Утром он найдет предлог привезти ее в Лос-Фелис. Рик напомнил себе, что надо проверить, лежит ли пистолет отца и патроны в нижнем ящике бюро. — Сегодня мы повеселимся от души, дорогая…

Садясь за руль, Рик почувствовал угрызения совести. Сегодня радость и веселье, а завтра… Но иного выхода просто не было. Он посмотрел на Дебби, счастливую, наслаждающуюся жизнью. Жертва… лидер обречен приносить жертвы. Как только они отделаются от Холстида, вопрос станет ребром: они или она…

А уж с Холстидом они разберутся без труда. Хитрый-то он хитрый, но всего лишь университетский профессор, да и староват. Дебби говорила, что ему за сорок. На него плюнешь, он и рассыплется.

Глава 26

Положив трубку, Курт еще добрых тридцать секунд стоял у телефона. Глупость какая-то. Коттедж у океана, в тридцати милях от города… Вроде бы она хотела защитить своего дружка на случай, что Курт постарается навести на него полицию… Странно…

На крупномасштабной карте округа Курт нашел Сан-Конрадо. В десяти милях от городка, в том месте, о котором она говорила, в берег вдавалась маленькая бухта. Берега, должно быть, обрывистые…

Тихое, уединенное место. Очень похожее на западню.

А потому… А потому Курту лучше поехать туда сегодня, прямо сейчас, осмотреть местность, а потом уж делать выводы.

Впрочем, кое-что он мог сказать и теперь.

Первое: Дебби не пыталась заманить его в ловушку, голос ее звучал искренне.

Второе: этот Икс, несомненно, манипулировал ею, как марионеткой.

Третье: шестое чувство подсказывало ему: Икс — один из хищников, что напали на Рокуэлла и изнасиловали Паулу.

Четвертое: если Икс и его дружки виновны, они видят в Курте смертельно опасного врага.

Пятое: коттедж в глубоком овраге больше подходит для нападения, а не переговоров.

Шестое: нападут, с тем чтобы убить.

Но что же тогда будет с Дебби, подумал Курт. Что они задумали сделать с ней после его исчезновения? Но как он мог предугадать ход их мыслей? Подростки, детские мозги в уже созревших телах. Да кто мог знать, что они учудят? Они сами не знают, что будут делать через минуту. Эта банда, если хищники именно они, опасна, как пластиковая взрывчатка. Тем не менее он должен провести разведку.

Курт взглянул на часы. А чего, собственно, он ждет? Недели и месяцы он только и думал об этой встрече, не так ли? Перед его мысленным взором возникло обеспокоенное лицо Барбары, он услышал ее слова: «Вы же университетский профессор, а не профессионал рукопашного боя. Они очень жестокие, эти подростки, возможно, у них не все в порядке с головой…»

Курт хмыкнул, вышел из дома, сел в «фольксваген».

По Ла-Хонда-роуд выехал на Дорогу 84, которая сквозь густые леса привела его к Сан-Конрадо. По пути он внезапно понял, что, строя планы, полностью упустил из виду такую их составляющую, как собственные эмоции. И испугался. Кто бы ни были эти хищники, почувствовав опасность, они нападают первыми и бьют, не зная жалости. Если дружок Дебби один из них, вероятно, главарь, тогда завтра вечером…

Кого растопчут морально и физически? Кто уцелеет? Даже здоровяк Монти Уорден и тот заявил, что не хотел бы сталкиваться лицом к лицу с бандой разъяренных подростков.

От Сан-Конрадо он поехал на юг по серпантину Береговой автострады. Она то огибала горы, то взбиралась на склоны. Девять миль спустя он сбавил скорость, начал высматривать усыпанную гравием дорогу. Еще одна проблема волновала его: абсолютная уверенность Дебби в том, что ее дружка он подозревает напрасно. Но, как сказала Барбара, влюбленных так легко обвести вокруг пальца. А согласиться с Дебби — значит признать, что цепочка событий, начавшаяся избиением Рокуэлла, не более чем совпадения.

Курт резко затормозил, увидев с правой стороны деревянные ворота, запертые на большой замок. Затем поехал дальше. В двухстах ярдах автострада круто поворачивала. Ворота давно исчезли из виду. Курт вылез из машины, вернулся к воротам. С одной стороны автостраду ограничивал крутой склон, с другой — обрыв, уходящий к океану.

Густая листва полностью скрывала овраг, коттедж, бухту. Опасный участок, подумал Курт, особенно в туман.

На воротах висела табличка:

«ЧАСТНАЯ ДОРОГА — ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН».

Курт нырнул в кусты. По обеим сторонам дороги строители предусмотрительно прорыли глубокие канавы — для стока воды. А далее вздымались заросшие кустами склоны оврага. Самое место для снайпера с винтовкой.

Спускался Курт короткими перебежками, хотя и сомневался, что найдет кого-либо в коттедже. Внизу, спрятавшись за деревом, он постоял, дожидаясь, пока не успокоится сердцебиение. Сердце стучало как паровой молот. Курт улыбнулся: нормальная реакция. Он всегда шел в бой, испуганный донельзя. И хорошо, страх обострял реакцию. Во всяком случае, ему казалось, что это так.

Он внимательно осмотрел поляну, на которой построили коттедж. Слева лес заметно редел, деревья сменяли кусты, за которыми футов на пятьдесят вздымался обрыв. Справа деревья стояли стеной.

Миновав коттедж, Курт, цепляясь за кусты, спустился вниз, к белоснежным дюнам. На пляже никого. Волны мерно накатывались на берег. Буруны белели далеко за устьем, указывая на то, что глубина невелика и дно заросло плотным ковром водорослей.

Превосходная западня. Конечно, на площадку у коттеджа можно попасть и по склону оврага. Хороший пловец мог добраться до бухты с соседнего пляжа. Но нормальный, ничего не подозревающий человек спустился бы по дороге, чтобы оказаться на мушке у снайпера…

Курт поднялся к коттеджу. Да, никого. Минут десять походил вокруг, заглянул в окна, благо занавески отсутствовали, нашел распределительный щит с пробками. Затем вернулся на автостраду. Обойдя ворота, зашагал к «фольксвагену». Привалившись к крылу, оценил ширину хребта, ограничивающего слева бухту, в которой он только что побывал, внимательно пригляделся к ее правой границе. Человек мог добраться там до океана, а затем с нужным снаряжением: маска, дыхательная трубка, гидрокостюм, ласты — доплыть до песчаного пляжа. В конце концов, в коммандос готовили и к операциям на воде.

Но завтра-то придется спускаться по дороге. Рискованно, но…

Риск, однако, существенно уменьшался, если б его прикрывал напарник.

Настроение Курта улучшилось. Он же сможет нанять Эндрю Мэтьюза! Постой, постой. У Метьюза лицензия. Он наверняка откажется, узнав, что Курт намерен лично разделаться с хищниками. Тогда остается Флойд Престон. Престон, бывший инструктор рукопашного боя, с радостью согласится.

Проезжая мимо ворот, он не заметил следы шин «триумфа» Рика, перекрывающие отпечатки его ботинок. Рик и Дебби разминулись с ним на какие-то пять минут.

— Это западня, — согласился Престон.

До этого Курт полчаса рассказывал ему о том, что увидел у коттеджа.

— Полной уверенности у меня, Флойд, нет. Если я приду туда завтра вечером, вполне возможно, что найду там только Дебби…

— … или получишь пулю в спину, спускаясь по дороге. Если залечь в лесу с хорошей винтовкой…

— Я не получу пулю, если меня прикроет второй человек.

Престон словно и не услышал предложения Курта. В узких серых брюках, футболке, обтягивающей его мускулистый торс… таким, наверное, представляли подростки супермена.

— Не ходи туда, Курт. А если пойдешь, возьми с собой сержанта Уордена.

— Это невозможно, Флойд. Он уже высказал свое отношение. Раз закон бессилен, то и мне нечего соваться, а не то я наживу себе неприятности. Нет, мы справимся вдвоем. Ты меня прикроешь, позаботишься о том, чтобы мне не выстрелили в спину, и… — он замолчал, увидев, как изменилось лицо Престона.

— Знаешь, Курт, я с тобой не пойду.

— Но… я думал… — кровь бросилась ему в голову. — Я хочу сказать… тебе же это не…

— Дело в том, Курт, что я не вижу в этом смысла. Если это банда, они играют не в бирюльки. Кого-нибудь изувечат, а то и убьют. Тебя они крепко достали, меня — нет. Я же переквалифицировался в бизнесмены и не хочу больше участвовать в таких делах… — он покачал головой. — У меня есть гидрокостюм, маска и ласты. Ты можешь их взять, если решишь добираться вплавь, но на меня не рассчитывай…

Оставив при себе резкие слова, которые он мог бы обрушить на Флойда, Курт повернулся и вышел из кабинета. Злость так и кипела в нем, пока он ехал до дому. А выходя из «фольксвагена», он мысленно выругал себя за наивность. Почему Престон должен помогать ему в его личной vendetta? Злость ушла, остался только страх.

Все то же противоречие с «Руководством по рукопашному бою». В «Руководстве» ты бросаешь людей через голову, закалываешь их ножом, и противники твои не более чем манекены. В реальности часовой изо всех сил сопротивляется, а на тебя накатывает волна страха и пота. Теоретически ясно, как найти, обезоружить и растоптать хищников. В жизни испуганный сорокатрехлетний мужчина оказывается с ними один на один. Момент истины, и он к нему не готов. В этом необходимо честно признаться.

Курт прошел на кухню, налил стакан красного вина, впервые после смерти Паулы. Вернулся в гостиную, пригубил вино, постоял у окна, глядя на залитое солнцем поле для гольфа.

Какова же альтернатива? Сдаться, как предлагает Престон. Есть ли у него серьезная причина для завтрашней поездки к коттеджу? Нет. Никто, кроме него самого, не хотел, чтобы он вел эти розыски. На следующей неделе он может позвонить Дебби Марсден и сказать… сказать, что полученная им новая информация свидетельствует о непричастности к случившемуся ее дружка. На этом будет поставлена точка. Никто больше не будет втянут в эту историю, не появятся новые изувеченные, новые покойники. Если кто-то и расставлял ему западню, о ней все забудут.

А сегодня? Позвонить Барбаре, чтобы она сказала ему, что он сделал правильный выбор? Нет, звонить он не будет. Но Курт уже знал, что и следующим вечером он никуда не пойдет. Взбодрившись, он отнес практически полный стакан на кухню и вылил вино в раковину.

Глава 27

Хулио закрыл ворота гаража и заложил их деревянным брусом. Его глаза алчно сверкнули. Толстяк, склонившийся над раскуроченным мотором «форда», поднял голову, посмотрел на него. Автомобиль стоял посреди гаража, без капота, над лужей темного масла. Толстяк вытер руки ветошью, под светом свисающей с потолка лампочки тускло блестел его перстень с черепом и скрещенными костями. Чемп поднялся со стула у верстака.

— Едут, — объявил Хулио.

Они прислушались. Заскрипел гравий под колесами поворачивающего на подъездную дорожку «триумфа», все громче слышалось урчание мотора, скрипнули тормоза, мотор заглох. Хлопнула дверца, вторая. Голос Дебби. Заскрипев, повернулась ручка. В открытую дверь хлынул поток света.

— Как тут темно! — воскликнула Дебби.

Она была в той же одежде, что и вчера: бежевая мини-юбка, зеленая безрукавка, сандалии. Голос Рика звенел, как натянутая струна.

— Господа, представляю вам мисс Дебору Марсден![12]

— Глупый, — Дебби хихикнула. — Я же их всех знаю.

Но Рик продолжал ломать комедию.

— Справа от меня, у верстака, мистер Эрнест «Чемпион» Матер, у которого самые сильные руки и самый маленький мозг во всей Северной Калифорнии. Чемп, поздоровайся с дамой.

Хулио ему все растолковал, но Чемпу все еще казалось, что Дебби — девушка Рика. Однако… он плотоядно улыбнулся, оглядывая ее с головы до ног, поиграл гигантскими бицепсами.

— Рядом с «фордом» не бочка с маслом, а Делмер Толстяк Гандер. Мы находимся на земле, принадлежащей его старику, но этот уик-энд он посвятил рыбалке. Толстяк, поклонись.

Вместо поклона Толстяк, обильно потеющий, громко рыгнул. Хулио залился истерическим смехом. Рик указал на него.

— А это Хулио Эскобар, который заявляет, что из всех парней, учившихся в средней школе Лос-Фелиса, он — единственный, кто не залезал к тебе под юбку. Он говорит…

— Рик, это же ложь! Я… — Дебби замолчала, покраснев как помидор. Она решила, что Рик подначивает ее, но заметила испарину, выступившую на лице Рика, и внезапно ей стало не по себе. Так что Дебби услышала совсем не то, что имел в виду Рик. — Послушай, возьми нужный тебе инструмент да поедем обратно… если мы хотим провести этот день…

Она не договорила, потому что Рик остановил ее, когда она хотела повернуться к двери, чтобы уйти.

— Задержимся еще на минуту, Деб.

— Но… почему? — Она переводила взгляд с одного лица на другое, в предчувствии неладного.

— Потому что ты якшаешься с профессором Холстадом! — воскликнул Хулио, шагнув к ней. — Потому что из-за тебя нам грозит опасность!

— Из-за меня… опасность… — она уже перепугалась по-настоящему. Может, они накурились травки или нанюхались какой-то дряни, о чем иной раз рассказывали девочки в общежитии. И тут ее осенило. — Так это вы! — выкрикнула она в лицо Хулио. — Вы трое, ты, Толстяк и Чемп, вы… изнасиловали ее? Как профессор и…

— Нам пришлось, Дебби, — ответил ей Рик, не Хулио, и на мгновение он и Дебби застыли, глядя друг на друга, не видя остальных. И выражение глаз Дебби заставило Рика продолжить: — Она видела меня, когда я пинал этого гомика. А в ту ночь она… сама этого хотела…

Дебби метнулась к двери, застав их врасплох. Ей даже удалось открыть ее, но крикнуть она ничего не успела.

Рик схватил девушку и затащил обратно в гараж.

— Видишь? — прошипел Хулио. — Видишь, какая она? Теперь ты понимаешь, почему ей надо заткнуть рот?

Дебби смотрела на Рика, в его налитые кровью глаза. Мир для нее рухнул. А Рик отшвырнул ее Чемпу. Его пальцы сомкнулись на ее руках, как стальные кандалы.

— Рики… — взмолилась Дебби. — О Господи, пожалуйста, Рики, не…

— Вам бы лучше… сначала заткнуть ей рот, — лицо его стало белым, как мел, в двенадцать секунд он постарел на столько же лет. — И не забудьте связать ее после того… как закончите. Я… буду ждать вас в коттедже.

Горящая рука Толстяка зажала рот Дебби. Ее глаза выкатились из орбит, как у оказавшейся в огненном кольце кобылы, когда она увидела, что Хулио вытаскивает из-под верстака старый матрац. Он бросил его на пол рядом с «фордом» и начал снимать штаны.

— Я — второй, — донесся из-за спины голос Чемпа.

Она услышала, как за Риком закрылась дверь.

Чьи-то руки грубо швырнули ее на матрац, ей в рот засунули пахнущую маслом ветошь, жадные пальцы расстегнули пояс юбки, сдернули ее, потом трусики…

И прошло много времени, прежде чем она провалилась в небытие.

Проснувшись, Курт едва заставил себя подняться с кровати. Нет сил, внутри пустота. Попытался убедить себя, что этим вечером должен поехать в коттедж, встретиться с Дебби, может, с хищниками, но в душе понимал, что все это пустые разговоры. И никуда он не поедет. Может, дело в том, что ему недоставало ненависти или злости? А может, годы взяли свое. Если даже Престон боится идти с ним…

Начнутся занятия, думал он, он будет читать лекции, вести семинары, с головой уйдет в учебный процесс. Может, возьмется-таки за книгу. Может…

Зазвонил телефон. Часы показывали 1.47 пополудни.

— Курт Холстид слушает.

— Не надо туда ехать! Не надо! Они будут вас ждать, все вместе!

Курт сразу узнал слабый, полный душевной боли голос.

— Дебби, что они с вами сделали? Где…

— Они… не остановятся… ни перед чем… — от истерических ноток в ее голосе у него на лице выступил пот. — Тут матрац… они по очереди…

Он постарался говорить как можно спокойнее.

— Дебби, все будет в порядке, не волнуйтесь, только скажите мне, где…

— Рики просто… оставил меня с ними. Он просто… — голос ее сорвался. — Пожалуйста, пожалуйста… помогите мне…

Курт рукой смахнул пот, заливавший глаза, схватил телефонный справочник.

— Дебби, где вы?

— Я… в доме у Толстяка… Они… они…

— Не волнуйтесь, Дебби, все образуется. Говорите, у Толстяка? А как его фамилия?

— Толстяк, — голос стал бесстрастным, лишенным эмоций. — Толстяк Ган дер. Пожалуйста, помогите мне.

— Гандер, — палец Курта бежал по колонке фамилий, начинающихся с буквы Г. Только один Гандер. Чарлз. — Дебби, это дом триста восемьдесят семь по Куэста-авеню?

Никакого ответа.

— Дебби, дорогая, вы на Куэста-авеню?

Тишина.

Курт быстро принял решение. Положил трубку рядом с телефонным справочником и побежал к машине. Сверился с картой. Куэста. Север. Погнал «фольксваген» к Энтрада, вырулил на Эль-Камино. Только один Гандер в справочнике, значит, второго просто нет. Не должно быть. А если и есть, он, вернее, полиция, найдет Дебби по номеру телефона с помощью телефонной станции. Господи. Они применили тот же прием, теперь он отлично понимал ход их мыслей. В прошлый раз женщина покончила с собой. Теперь же Дебби будет держать рот на замке.

Да еще они немного позабавились. Очень мило позабавились.

Господи. А начало этому положил он, Курт. Теперь он не мог не довести дело до конца. Какой же он все-таки наивный, если вчера вечером решил, что может выйти из игры и поднятая им волна спадет сама по себе? А он-то полагал, что Дебби ничего не грозит…

У самого поворота с Пятой авеню на Куэста он вспомнил, что не вызвал «скорую помощь» и полицию. Может, далее ему незачем действовать в одиночку? Пора привлекать профессионалов: хищники наконец-то подставились. Жертва опознает их и даст нужные показания.

Но Курт даже не сбавил скорость. Как там сказал Уорден? «О-пи крупно повезет, если их приговорят на год условно и выпустят родителям на поруки». Гарольд Рокуэлл: слепой. Паула Холстид: в могиле. Барбара: запугана. Дебби: изнасилована. Нет уж, за это надо отомстить. Отомстить лично. Чтобы они почувствовали, каково быть жертвой.

Непритязательного вида бунгало стояло на заросшем сорняками участке площадью в пол-акра. Курт оставил «фольксваген» на подъездной дорожке, бросился к дому. Дверь заперта.

Обежал дом, нашел дверь черного хода, вышиб ее ногой, оказался на кухне. Увидел швабру, переломил ее пополам. Получилась увесистая дубинка. Пересек кухню, полную зеленых мух, жужжащих над грязными тарелками. Жена умерла или сбежала, отец и сын чистоту не жаловали. Чарлз Гандер и его сын Толстяк. Отец скорее всего уехал на уик-энд…

Он вышел из дома. Не тот Гандер? Но…

Гараж. Ворота закрыты. Он двинулся дальше. Проведен ли в гараж телефон? Вроде бы да… Он приник ухом к боковой двери. Позвал Дебби.

Изнутри не донеслось ни звука. И окна закрашены черной краской. Дубинкой он разбил одну из панелей. Но все равно ничего не увидел. Отступил на шаг, выбил остальные панели. Посреди гаража стоял полуразобранный «форд». Рядом, у лужи масла, лежал старый, грязный матрац. Ему вспомнились слова Дебби: «Тут матрац… они по очереди…»

Дебби, сжавшись в комок, сидела в дальнем углу, наполовину скрытая верстаком. В руках она все еще держала телефонную трубку, уставившись в никуда.

— Дебби? — Она не повернула головы.

Курт отодвинул задвижку, раскрыл рамы, влез в гараж. Обнаженная грудь Дебби быстро-быстро поднималась и опускалась, единственный признак того, что она не умерла. Ноги стягивала веревка. В какой-то момент, возможно, перед тем как позвонить ему, она нашла перемазанную грязью и кровью мини-юбку и прикрыла ею срам. Теперь, похоже, ей было не до приличий. Несколько пятен крови виднелись и на матраце. Темные пятна тянулись по бетонному полу, от матраца в угол, где сидела Дебби. Что-то темное покрывало ее запястья, кисти рук, локти.

Курт коротко выругался, шагнул к ней, испугавшись, что она, как Паула, вскрыла вены.

Но нет. На руках ее была не кровь: масло. Масло сделало ее кожу скользкой, и она смогла стянуть с рук веревки, вытащить изо рта эту грязную тряпку, которую они использовали как кляп. Сильный же характер у этой девушки, если, едва не впадая в истерику, она все это сделала. Сколько времени ушло у нее на то, чтобы придумать, как освободиться. Сколько времени она добиралась до телефона, чтобы набрать номер Курта?

Он похвалил себя за то, что не обратился в полицию. Если б она хотела, чтобы вмешались копы, она позвонила бы им, а не ему.

— Дебби, — мягко обратился он к девушке, — я хочу взять трубку. Я возьму только ее, не касаясь тебя. Хорошо?

Она никак не отреагировала на его слова, продолжая смотреть в никуда, но пальцы ее разжались, как только Курт взялся за трубку. Рука упала на грязную юбку.

Осторожно, без резких движений, словно человек, старающийся не испугать дикое животное, Курт отнес телефон к другому концу верстака. Узнал в справочной нужный ему номер, позвонил, не отрывая глаз от Дебби.

— Центральная окружная больница.

— Пожалуйста, соедините меня с Барбарой Андерсон. Она медицинская сестра. Ее смена заканчивается в три часа дня. К сожалению, я не знаю корпуса и отделения, в котором она работает. Я звоню по очень важному делу, лично касающемуся миссис Андерсон.

Телефонистка больничного коммутатора, похоже, прекрасно знала, как реагировать на подобные просьбы. Не прошло и тридцати секунд, как он услышал взволнованный голос Барбары, желавшей знать, что случилось с Джимми.

— Ничего. Это Курт. Слушайте внимательно, Барбара, повторить я не успею. Теперь они изнасиловали девушку, ту самую, о которой я вам рассказывал, Дебби Марсден. В гараже у дома триста восемьдесят семь по Куэста-авеню. Ка-у-э-эс-т-а. Она жива и в сознании, но находится в ступоре, очень бледная, дыхание учащенное. Кровотечение было, но, похоже, незначительное. Ей нужно…

— Я тотчас же направляю к вам машину «скорой помощи», — оборвала его Барбара.

— Хорошо, — Курт по-прежнему смотрел на Дебби. — Вы сможете до завтра не подпускать к ней полицию?

Последовала пауза.

— Если она в таком состоянии, как вы говорите, доктор наверняка даст ей снотворное и успокаивающее. Но…

— Мне нужен сегодняшний вечер. Я знаю, где они. Они меня ждут. Не хочу их разочаровывать.

— Понятно, — она помолчала. — Вы полагаете…

— Совершенно верно.

Перед Куртом возникло ее лицо. Он заглянул в зеленые глаза.

— Я это сделаю. Буду ждать вас, Курт.

— Хорошо, — и он положил трубку.

Курт распахнул ворота, постоял у гаража, пока не услышал приближающейся сирены, затем зашагал к «фольксвагену». Тронул автомобиль с места, как только увидел повернувшую на Куэста-авеню машину «скорой помощи». Поехал на север, к дому Престона в Редвуд-Сити. Локтем разбил стекло в двери кухни, потратил восемь минут на поиски подводного снаряжения.

Дома обернул фонарь изолентой, чтобы внутрь не попала вода, долго рылся в сундуке в кабинете, пока не нашел нож, с которым не расставался всю войну. Пятнадцать минут затачивал его. С тонким острием, обоюдоострым лезвием. Он должен зарезать их, одного за другим, как свиней. Сегодня, решил Курт, они умрут или умрет он.

Наконец, он заглянул в календарь. Время восхода луны, начало прилива, захода солнца. Планируя операцию, он начисто забыл о страхе.

Со дня самоубийства Паулы прошло восемнадцать недель.

Глава 28

В тени деревьев, неподалеку от коттеджа, Чемп Матер встал и потянулся, наслаждаясь игрой могучих мышц. Фосфорисцирующие стрелки часов показывали 8.45. Этот Холстид опаздывал чуть ли не на час. Еще немного, и станет так темно, что он не увидит Холстида, если тот появится на дороге. Жаль, Рик так хорошо все спланировал. Чемп — у коттеджа, Хулио — наверху, у ворот. Толстяк — за дверью, готовый открыть ее на стук Холстида.

Чего же он не идет?

Легкий скрип гравия заставил Чемпа присесть. За «триумфом» он с трудом разглядел приближающуюся человеческую фигуру… Ну и умен же этот Рик, оставил «триумф» на виду, а «шеви» велел спрятать за коттедж.

Холстид наверняка решит, что в коттедже лишь Рик и Дебби, и прямиком направится к двери. А уж внутри они с ним разберутся.

Чемп облизал губы, вспоминая прошедший день. Дебби-то оказалась получше старухи, которую они трахнули весной. Особенно понравился ему ее взгляд. Совсем как у кролика с перебитыми дробью задними ногами — когда подходишь к нему, берешь в руки и начинаешь медленно сворачивать голову, чувствуя, как одна за одной ломаются косточки и хрящи.

Эта Дебби, она с неделю не сможет сдвинуть ноги. Он залезал на нее четырежды. Хулио только раз. Толстяк — два, раздавливая ее своей массой.

— Хороший же ты часовой? Хулио стоял в шаге от него. Черт! С этими воспоминаниями он позабыл, что надо следить за дорогой.

— Эй, Хулио, профессор еще не появился?

— Я думаю, он и не появится. Чего ты смеялся, Чемп?

— Вспоминал, как мы долбили сегодня Дебби.

— А-а, — протянул Хулио. — Пойдем в дом. Уже так темно, что ему понадобится фонарь, чтобы не сбиться с дороги.

— Скоро должна взойти луна.

Хулио повел Чемпа к двери черного хода. «Вспоминал, как мы долбили Дебби». По его телу пробежала дрожь, он едва не перекрестился. Да уж, он никогда этого не забудет. Чудовищная ошибка. В каком-то смысле он завидовал Чемпу. Чемп просто не понимает, что они натворили.

Он постучал. Мгновение спустя из-за двери показалась жирная, испуганная физиономия Толстяка. Его губы блестели от жира: на столе лежал нарезанный хлеб, сыр, стояли открытые банки майонеза и ветчины. Толстяк готовил сандвичи.

— А, это вы, — в голосе его слышалось облегчение. — Думаете, он не придет, так?

— Тебя, похоже, это только радует, — фыркнул Хулио.

Он прошел в гостиную, борясь с приступом тошноты, вызванным внезапно возникшими перед его мысленным взором огромными бледными ягодицами Толстяка, колышущимися между колен Дебби. Рик привалился к стене у двери, сжав рукой автоматический пистолет. Ударить Холстида рукояткой по голове, затем, отключившегося, отнести в бухту и утопить. Все лучше, чем застрелить. Рик и Толстяк, отличные пловцы, отбуксировали бы тело к устью бухты, где и отправили бы на дно. Если б его и обнаружили, все бы решили, что он упал с обрыва. Такое случается сплошь и рядом. Простенько и без затей. Для реализации плана не хватало самой малости: Холстида.

— Почему вы здесь? — резко спросил Рик.

Может, подумал Хулио, он допустил ошибку, отдав Рику предсмертную записку Паулы, которую нашел в сумочке Дебби.

— Слушай, Рик, он не придет. Во всяком случае, сейчас. А если и придет, мы…

— Он должен прийти! — отрезал Рик. — Не может не прийти!

Хулио пожал плечами.

— Значит, он струсил. Мы все равно доберемся до него. Найдем другой способ.

— Он должен прийти этим вечером! — Рик возвысил голос: — Чемп! Возвращайся на свой пост. — Чемп кивнул.

— Хорошо, Рик. Только сделаю себе сандвич и…

— Иди немедленно! Толстяк принесет тебе сандвич.

— Хорошо, — Чемп признавал за Риком право отдавать приказы. Он знал, что Рик куда умнее его.

Хулио наблюдал, как Рик сел на диван, положил пистолет, кольт тридцать второго калибра[13], рядом с собой. Достал из кармана предсмертную записку Паулы, развернул, вновь перечитал. Хулио охватил страх. Ну почему он не оставил записку в сумочке Дебби? Почему остальные послушались его? А если она сойдет с ума, связанная, с кляпом во рту, с глазами, как у актеров в фильмах ужасов, когда кого-то из них суют в раскаленную печь?

Хулио откашлялся.

— Рик, если этот Холстид не появится, не следует ли кому-то из нас съездить в Лос-Фелис и развязать Дебби? Она все равно никому ничего не скажет, так что…

— Дебби? — По тону чувствовалось, что Рик начисто вычеркнул из памяти Дебби, загнал воспоминания о ней в самые дальние уголки сознания. — С Дебби мы допустили ошибку.

— Об этом я и толкую, Рик. Мы должны…

Нога Рика задергалась.

— Напрасно мы оставили ее в гараже. Следовало привезти ее сюда и утопить вместе с Холстидом.

— Утопить… — у Хулио перехватило дыхание. — Слушай, в кого… в кого мы превращаемся? С каждым шагом мы все глубже увязаем в трясине, вместо того чтобы…

Свет погас.

Чемп резко обернулся. Какого черта? Почему они погасили свет? Оставаться ему на месте? А если Холстид, проскользнув незамеченным, уже в доме? Чемп не хотел пропускать самое интересное. Может…

Темная фигура выскользнула из-за угла коттеджа, пересекла открытое пространство, исчезла за «триумфом». Глаза Чемпа уже приспособились к слабому свету поднявшейся луны.

— Рик? — позвал Чемп. — Хулио? Эй…

Никакого ответа. Пальцы Чемпа сжались в кулаки. Он не знал, что и делать. Это не Толстяк. Толстяк так быстро не бегает. Не Рик, не Хулио.

Значит, Холстид. Чемп направился к «триумфу», не спеша, не скрываясь, словно танк, сметающий все на своем пути. Если это Холстид, Чемп ему врежет. Мало не покажется.

Но у автомобиля он никого не обнаружил. Может, Холстид спрятался под днищем? Чемп наклонился, и в изумлении у него отвисла челюсть. Все четыре колеса проколоты. Какого черта… И где этот…

Шелест листвы на краю поляны заставил его повернуться к обрыву. Темная фигура исчезла среди кустов. Чемп шагнул к обрыву, остановился. Как же Холстид забрался туда? Его нельзя выпускать на дорогу. И надо предупредить Рика. Чемп повернулся к коттеджу.

— Эй, Рик! Сюда! Я его видел! Скорее!

И Чемп побежал через поляну к обрыву. Врезался в кусты, остановился, прислушался.

А в коттедже Толстяк, объяснявший Рику и Хулио, что все дело в выбитых пробках, замолчал на полуслове. Он уже зажег керосиновую лампу, так что они видели друг друга. Услышав крики Чемпа, Рик побледнел и надвинулся на Толстяка.

— Идиот! — проревел он. — Пробки, пробки! Это он! Холстид!

— Пошли! — дернул его за рукав Хулио. — Мы должны помочь Чемпу!..

Но, выбежав из коттеджа, Чемпа они не увидели. Луна, поднявшаяся уже достаточно высоко, заливала поляну ровным светом. Внизу шумели волны, накатывающиеся на скалы, ограждающие устье бухты. Но ни Чемпа, ни Холстида они не обнаружили.

Рик, с фонарем в одной руке и пистолетом в другой, метнулся к автомобилю.

— Всем в тень! — приказал он. — Иначе он перестреляет нас, как цыплят.

Присев рядом с ним, Хулио спросил:

— Ты думаешь, он вооружен?

— А на его месте ты бы пришел сюда без оружия?

— Вон он! — крикнул Толстяк. — Я его вижу! На обрыве!

Темная тень плавно двигалась по обрыву в двадцати футах над кустами. Рик выскочил из-за автомобиля, поднял пистолет, нажал на спусковой крючок. Но спусковой крючок не сдвинулся с места. Рик опустил пистолет, тупо посмотрел на него, сообразил, что забыл снять его с предохранителя, поднял пистолет. И жал и жал на спусковой крючок. При каждом выстреле легкий пистолет отбрасывало вверх и в сторону. После восьмого выстрела Хулио схватил Рика за руку.

— Ради Бога, успокойся. Чемп полез за ним.

Но он и так расстрелял всю обойму. Маленькая фигурка исчезла в тени в сорока футах над поляной. Ниже он увидел фигуру побольше, Чемпа, неторопливо поднимающегося следом.

— Пошли, мы должны ему помочь…

— Нет! — оборвал Рик Хулио. Показал на пистолет. — Я расстрелял всю обойму. Сначала надо перезарядить пистолет, а потом…

— Но мы не можем оставить Чемпа одного…

— И мы не можем позволить ему перебить нас поодиночке.

— Мы должны проверить машины, — вмешался Толстяк. Лицо его блестело от пота. — Понимаете, если он что-то сделал с машинами…

— Сначала надо перезарядить пистолет! — подвел черту под дискуссией Рик.

— А как же Чемп? — вскричал Хулио. — Он же там, наверху…

В пятидесяти футах над ними железные пальцы Чемпа вцепились в скальный выступ. Он полулежал на узкой тропе у самого гребня. Холстид где-то рядом. Но справа или слева?

Чемп затаил дыхание, прислушался. Далеко внизу, на залитой лунным светом поляне, он видел остальную троицу. Его друзья о чем-то жарко спорили. Он слышал их голоса, но не мог разобрать слов. Затем они повернулись к «триумфу». Чемп буквально раздулся от гордости.

Они оставили ему Холстида! Они уверены, что он не подкачает! Рик знал, как сделать человеку приятное.

Слева что-то зашуршало, словно маленький камушек выскользнул из-под ноги и полетел вниз. Звук не повторился, но Чемп и так все понял. Холстид! Втянув голову в плечи, набычившись, Чемп осторожно двинулся вперед, к скале, скрывавшей от охотника ничего не подозревающую добычу.

Глава 29

Курт миновал устье бухты при последних лучах заходящего солнца, отражающихся от воды, и наблюдателю заметить что-либо на ее поверхности было крайне затруднительно… Заплыв дался ему нелегко: мешали водоросли, густым слоем устилавшие дно и тянущиеся вверх. Без маски, трубки и ласт, позаимствованных у Престона, он, наверное, не доплыл бы до берега. Гидрокостюм надежно предохранял его от довольно прохладной воды.

Впрочем, за морем никто и не наблюдал. Полоску песка Курт преодолел ползком, хотя никто не выглянул из освещенных окон. Добравшись до кустов, снял гидрокостюм, переоделся в сухую одежду, лежавшую в водонепроницаемом пакете, который он тоже взял у Престона. Черный свитер под горло, черные джинсы, горные башмаки, окованные по ранту металлом. Нож висел у него на поясе за спиной.

Медленно, осторожно поднялся он на поляну, ловя каждый звук. У усыпанной гравием дороги присел, вглядываясь в темноту. Первое дело: обнаружить вражеских снайперов, более всего тревожащих его. Почему они не следили за берегом? Причин могло быть две: или они уже засекли его, или проявили непростительную беззаботность. Впрочем, волнения не отвлекали Курта от главного: определиться с часовыми, а потом вывести из строя «триумф», припаркованный на самом виду, и второй автомобиль, наверняка спрятанный где-то за домом.

Услышав скрип гравия, Курт замер, словно статуя. Хулио прошел от него так близко, что при желании он мог бы протянуть руку и сбить его с ног. Он этого не сделал. Зато выслушал весь разговор Хулио и Чемпа, скрипнув зубами, когда Чемп весело вспоминал о том, как они «долбили» Дебби. Теперь он знал не только, кто они — Рик, Толстяк, Хулио, Чемп, но и где находятся в данный момент. И туг Чемп и Хулио исчезли за углом, предоставив ему возможность заняться «триумфом».

Он подбежал к автомобилю. Не успела еще закрыться дверь кухни, а он уже проткнул одну шину. Он пропорол все четыре, затем обошел дом с другой стороны. Тут, за елями, он обнаружил «шеви»-пикап. Осторожно поднял капот, перерезал все провода.

Если только Рик, несомненно главарь, не полный идиот, часовой должен вернуться на прежнее место, подумал Курт. И действительно, открылась дверь кухни, из коттеджа вышел Чемп. Курт мог бы тут же перерезать ему горло, но по плану следовало вырубить свет.

Низко согнувшись, чтобы его не увидели из окон, он подобрался к распределительному щиту. Открыл дверцу металлического ящика, выдержал долгую, с минуту, паузу, прокручивая в памяти последующие действия. Луна могла вот-вот выйти из облаков. К тому времени ему хотелось уже укрыться в кустах.

Зажав нож зубами, он сунул в карман запасные пробки, лежавшие на дне ящика. Затем быстро вывернул пробки со щита. В доме тут же погас свет, послышались громкие голоса. Засунув в карман и эти пробки, Курт дважды полоснул ножом по уже обесточенным проводам, вырезав кусок в два фута.

И побежал мимо кухонной двери, через поляну к «триумфу». В двух ярдах от автомобиля упал на землю и откатился в сторону. Теперь «триумф» был между ним и Чемпом. В кустах он выкинул пробки и затаился.

Чтобы принять решение, Чемпу понадобилось шестьдесят секунд. Он подошел к автомобилю, начал оглядываться. Вероятно, на открытой местности хищники чувствовали себя не столь уж уверенно. Курту пришлось потрясти куст, чтобы привлечь внимание Чемпа. После этого он побежал к обрыву. Да, похоже, подъем не вызовет особых проблем. Он услышал, как Чемп позвал Рика, и начал карабкаться наверх. Опасно, конечно, если у них есть оружие, но Курт знал, сколь сложно целиться в обманчивом лунном свете. А он должен увлечь их за собой, заставить броситься следом.

Курт был уже у самого гребня, когда Рик открыл огонь. Восемь выстрелов, по звуку, из пистолета тридцать второго калибра, ни одна пуля не просвистела поблизости. На гребне он обернулся. Парень с пистолетом стрелял с дальнего края поляны, с расстояния больше чем в пятьдесят ярдов. Стоило ли удивляться, что пули улетели в небо.

Курт посмотрел вниз, преследователь приближался. Здоровяк, которого звали Чемп. Четыре минуты, и он поднимется на гребень. Остальные, сбившись в кучку, направились к коттеджу. Просто невероятно… хотя, возможно, они хотели перезарядить пистолет. Потом свернули к «триумфу». Фонариком осветили спущенные шины, на время потеряв способность видеть в темноте.

Курту стало не по себе. Хищники. Он готовился встретить леопардов, а наткнулся на гиен. Разумеется, опасных, особенно, если их загнали в угол, но… хищники ли они? Скорее пожиратели падали. Какая, впрочем, разница, сказал он себе. Все равно он убьет их одного за другим, чтобы каждый знал, что расплата неотвратима, и со страхом ждал, когда же придет его черед.

Чуть левее от него огромный валун сужал идущую по гребню тропу до фута с небольшим. Чтобы обогнуть валун, Курту пришлось красться, прижимаясь к нему спиной. Он сразу понял, как использовать валун в своих целях.

Передвижения Чемпа он отслеживал по звукам: скрип подошвы по камню, тяжелый вздох, сдавленное ругательство. Неужели Чемп думал, что поднимается бесшумно и может захватить Курта врасплох? Или, уверенный в своих силах, плевать он хотел, слышит его Курт или нет? По наступившей тишине Курт понял, что Чемп уже на гребне и ждет, когда же он выдаст себя. Значит, Чемп полагал, что Курт не подозревает о его присутствии! Выждав две минуты, он шевельнул ногой, сбросив вниз камушек.

И приготовился к встрече.

Две минуты спустя из-за валуна показалась левая рука Чемпа. Он повторил маневр Курта, огибая валун спиной к нему.

Пора.

Ударом правой ноги, обутой в подбитый металлом башмак, он раздробил левый локоть Чемпа. От этого удара едва ли не любого сбросило бы с гребня.

Но Чемп обладал рефлексами животного, поэтому метнулся не вперед, а вбок, вскрикнув от боли. Он не свалился вниз, но оказался лицом к лицу с Куртом на пятачке шириной с ярд.

— Ты… ты сломал мне руку! — в изумлении воскликнул Чемп.

И прыгнул на Курта. Тот не ожидал столь резкой атаки и ударился затылком о стену. В глазах потемнело. Голова Чемпа оказалась у него под подбородком, правая рука обхватила талию, кулак уперся в позвоночник.

Широко расставив ноги, Чемп одним движением развернул их обоих, и теперь уже Курт оказался спиной к обрыву. Его левая рука была зажата между телами, правая не находила цели, потому что Чемп втянул голову в плечи. Курт застонал. Чемп так перегнул его в поясе, что лицо Курта было обращено в небо, а плечи оказались над пропастью. Дважды грудь пронзила боль: треснули два ребра.

Боль привела его в чувство. Все кончено? Ну нет.

Курт ударил левым коленом между ног Чемпа. Здоровяк задрожал всем телом, попытался хоть как-то уберечь яйца от второго удара, но не ослабил хватки.

Курт ударил вновь. Чемп застонал, повернул голову влево, еще сильнее надавил черепом на челюсть Курта. Но одновременно открыл для удара лицо. Как заправский каратист, Курт сжал правую руку в кулак, выставив вперед фалангу среднего пальца, и со всей силой ударил туда, где, по его расчетам, был левый глаз Чемпа.

Он не ошибся.

Чемп громко вскрикнул, поднес правую руку к глазу. Курт с трудом удержал равновесие и едва не свалился вниз. И тут же Чемп, словно раненый бык, бросился на него, ослепленный болью и яростью. Курт вновь воспользовался кованым железом башмаком. На этот раз удар пришелся в пах. Здоровяк рухнул на колени, словно пораженный в сердце буйвол, и Курт ударил ребром правой ладони по открытой шее, чтобы перебить позвонки. Ударил он на три дюйма ниже, по лопатке, но так сильно, что Чемпа сбросило с пятачка.

От боли в ребрах Курт согнулся. Он едва дышал, приходя в себя от медвежьих объятий.

Первые несколько футов Чемп падал головой вниз, но затем ухватился правой рукой за скальный выступ и держался за него. Он не разжал пальцы и висел над пропастью на одной руке.

Когда Курт перегнулся через край, он увидел перед собой перекошенное от страха лицо.

— Я… — от ужаса Чемп осип. — Мистер… пожалуйста…

Вот и Дебби простонала в телефонную трубку: «Пожалуйста». Курт наблюдал, как намертво впившиеся в выступ пальцы начинают распрямляться.

— Пожалуйста.

Он не мог не откликнуться. Курт улегся на живот, протянул руку, схватил Чемпа за запястье.

— Попробуй упереться ногой. Попробуй подтянуться…

Пальцы Чемпа распрямились, теперь его удерживала только рука Курта. Но его тело вновь пронзила боль, он вскрикнул и понял, что рука свободна. От боли его пальцы разжались, выпустив запястье Чемпа.

Чемп перевернулся в воздухе и летел теперь вниз головой. Он даже не вскрикнул. Тяжелое тело пробило ветки кустов и рухнуло на камни у подножия обрыва.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь урчанием далекого прибоя.

Курт поднялся, с посеревшим лицом привалился к валуну. Хищники? Пожалуй, он узнал кое-что и про себя. Хладнокровно он бы этого не сделал. Победа его не радовала. Что же касалось остальных…

Снизу донеслись не стоны: тишину прорезали крики, громкие, резкие. Курт подошел к обрыву, всмотрелся в темноту. После такого падения человек не может остаться в живых, не может…

Ему вспомнился случай, когда они два дня пролежали в пустыне под вражеским огнем. Одного из них, в передовом окопе, ранило, и он девять часов кричал без перерыва. Трое солдат погибли, пытаясь добраться до него. Так что он кричал, пока не умер.

Значит, надо спускаться, подумал Курт. Надо что-то делать. Но… путь вниз оказался невозможным. Во всяком случае, для человека со сломанными ребрами. Тогда вверх? Невозможно. Оставалось только одно: идти по гребню, пока он сольется с оврагом, а уж потом по усыпанной гравием дороге добраться до умирающего.

Курт уже двинулся с места, но остановился как вкопанный. Глаза его обежали поляну. Остальные так и не появились! Свет керосиновой лампы пробивался сквозь зашторенные окна. Они же слышали шум падающего тела, слышали крики. Но ни один не вышел из дома.

По телу Курта пробежала дрожь. Видать, у них совсем нет сердца. И, превозмогая боль, он зашагал вдоль гребня.

Глава 30

Они сидели в гостиной, когда тяжелое тело шмякнулось о камни. Рик вскочил, сжимая в руке пистолет, и побледнел как полотно.

— Что это? — хрипло прошептал он.

Вскочил и Толстяк, кровь бросилась ему в лицо.

— Чемп сбросил его с обрыва!

Хулио направился к двери, но Рик остановил его.

— Если упал Холстид, мы все узнаем по возвращении Чемпа.

— А если это Чемп? Если…

— Тогда мы уже ничем ему не поможем.

Ну и черт с тобой, подумал Хулио. После изнасилования Дебби он как бы начал пробуждаться от кошмарного сна, начавшегося в апреле с избиения Рокуэлла… Сна, в котором он делал не то, что хотел, а то, что ему навязывали извне. Что ж, больше он не будет во всем следовать за Риком.

Еще шаг к двери, и Хулио услышал щелчок предохранителя. Обернулся. Рик целился в него. Безумный взгляд заставил Хулио вернуться к креслу.

И тут начались крики.

Хулио вздрогнул.

— Это голос Чемпа. Он ранен, ему требуется…

— Возможно, это ловушка.

Пистолет по-прежнему смотрел ему в грудь. Хулио застыл. Прошло пятнадцать минут, крики не прекращались. Толстяк, усевшись на диване, ел сандвич. Рик устроился в кресле-качалке у газовой плиты, перебросив правую ногу через подлокотник. Рукоятка пистолета упиралась в его колено.

— Рик, пожалуйста, прислушайся… Чемп…

— Заткнись.

Крики продолжались с час, словно раненому делали операцию без наркоза. Толстяк ел, ел, ел. Заталкивал в рот хлеб, сыр, ветчину.

— Ты пойдешь со мной? — обратился к нему Хулио. — Я больше не могу выносить этих криков.

Толстяк уставился на него, затем громко рыгнул. По подбородку потек жир от ветчины.

— Не… гу, Хул… Ри… ска… ждать.

— Сначала прожуй, паршивая свинья, а потом разевай пасть! — взорвался Хулио.

Толстяк прожевал, проглотил еду, снова рыгнул.

— Рик говорит, что мы должны подождать, — он стрельнул взглядом на Рика, который вновь развернул предсмертную записку Паулы. — Я не трус, кто бы что ни говорил, но я и не дурак. «Триумф» выведен из строя, «шеви», готов спорить, тоже, и я не собираюсь чинить их в темноте. Так что отсюда нам не выбраться. И чего выходить из дома?

Хулио мерил комнату шагами, словно загнанное в клетку животное, вздрагивая при каждом крике Чемпа. Его так и распирало от ярости. Это все Холстид, он сбросил Чемпа с обрыва, он что-то сделал с Риком, как-то воздействовал на него, и в итоге они сидят здесь, а Чемп кричит там…

Что происходит с Риком? С ними всеми? Рик же не такой трус, как Толстяк, но сегодня его словно ударили мешком по голове. Сидит и смотрит на записку мертвой женщины ее мужу. А может, он тронулся умом, когда передал им Дебби. Такое у него было лицо… Или все началось раньше, весной, с Рокуэлла. Тогда они были группой, единым целым, превосходившей мощью отдельные части. Но Рокуэлл, потом Паула Холстид, Дебби, наконец…

Все равно, что в парке аттракционов сидишь на центрифуге, которая крутится все быстрее и быстрее и, как бы ты ни стремился удержаться на середине, тебя сносит на периферию.

Он должен выбраться отсюда. Хулио остановился перед Риком.

— Ты можешь сидеть, качать ногой и притворяться, что ничего не боишься. Но ты боишься. Ты боишься даже выстрелить, — он повернулся и зашагал к двери, остановился, оглянулся. — Даже в меня. Даже мне в спину.

И двинулся дальше. С побледневшим лицом, посеревшими губами, Рик медленно опустил пистолет на колено. Его левая нога начала непроизвольно подергиваться.

Толстяк потянулся за очередным сандвичем.

Луна опустилась ниже, навстречу клубам сгущающегося предрассветного тумана. Холодный ветер с океана, пробиравший до костей, подбодрил Хулио. Он ожидал получить пулю в спину, но не мог остановить себя. Как это ни странно, Рика он только жалел. С ними все кончено, в этом он уже не сомневался. Они зашли слишком далеко, а ведь могли же остановиться, поставить точку в цепи насилий. Но они переходили от одного этапа к другому, и теперь просто невозможно повернуть вспять. Для них все кончено. Как и для Дебби. Паулы Холстид и Гарольда Рокуэлла. Чемпа.

Чемп закричал вновь. Словно раненое животное в каком-то телефильме о джунглях. Через поляну Хулио зашагал к подножию обрыва, где он ожидал найти бедного изувеченного Чемпа. Но не Холстида. Этот-то давно смылся.

Но в пяти ярдах от кустов он услышал мужской голос. Холстид! Здесь, под обрывом! Хулио присел, в руке у него блеснул нож.

— Мужайся, сынок, — таким тоном наездник успокаивает занервничавшую лошадь. — И мне спуск дался нелегко. Теперь я…

Хулио бросился на него сзади, как хорек на курицу, целя ножом в почку. Но то ли поспешил, то ли в лунном свете неверно оценил дистанцию. Курт откатился в сторону и тут же вскочил, уже лицом к Хулио. А нож просвистел в воздухе.

Но Холстид по-прежнему в западне, на маленькой полянке, подумал Хулио и, оскалившись, двинулся на него.

— Твой друг изувечен, — голос Холстида звучал очень спокойно. — Я думаю, у него сломан позвоночник. Но он, возможно, выживет, если ему окажут квалифицированную помощь. Давай…

Хулио рассмеялся. Испугался стали этот Холстид. Нож превращает человека в гиганта. Чемп, лежащий в двух ярдах, громко застонал. Облако закрыло луну, и без того тусклый свет померк еще больше. Хулио слышал Курта, но едва ли понял смысл его слов. Он видел, что Курт пятится, а для Хулио это означало только одно: страх.

— Я тебя убью, — просипел Хулио.

Выражение лица отступающего от него человека изменилось, но стало не таким, каким ожидал увидеть его Хулио. На нем отразился… не ужас, скорее удовольствие. Правая рука Холстида нырнула за спину, чтобы вернуться с обоюдоострым ножом.

— И не пытайся, сынок. Я забыл об этом, когда столкнулся с твоим приятелем на обрыве, но обращаться с ножом я умел, когда ты еще не появился на свет.

В душу Хулио закрался страх, но он прыгнул вперед, размахивая ножом, как принято в уличной драке, когда противник практически всегда не вооружен. Махнул ножом и Курт, целя в костяшки пальцев, чтобы перерезать сухожилия и обезоружить парня. Но в почти полной темноте не мог сказать, достиг ли его удар цели. Или только оцарапал руку.

Внезапно Хулио замер. Потом повернулся к Курту, лицо его закаменело.

— Что…

— Послушай, — оборвал его Курт, — я могу покончить с тобой в любой момент. Давай прекратим…

Хулио шагнул к нему и рухнул лицом вниз. Курт ждал, подозревая, что это ловушка. Другого и быть не могло. Он же только полоснул его по пальцам. Но Хулио не шевелился. А тут в разрыве между облаков показалась луна, и Курт увидел, что нож Хулио лежит в нескольких дюймах от его руки.

Выругавшись, Курт подошел, упал на колено, перевернул Хулио. Черные безжизненные глаза смотрели в никуда, совсем как глаза Паулы, когда он нашел ее лежащей на туалетном столике, глаза часового из его кошмаров, глаза многих людей во время войны. Курт тяжело вздохнул, встал. Вытер лезвие о свитер, убрал нож.

Вместо костяшек пальцев он попал в запястье, там где лучевая артерия проходит под самой кожей. Тридцать секунд спустя Хулио потерял сознание, через две минуты он умер. И хотя эта бессмысленная смерть вызвала у Курта лишь шок и отвращение, он не мог не подумать: «Холстид, старина, а сноровка у тебя та же, не так ли?»

Мысль эта тут же ушла, оставив во рту привкус тошноты. Он посмотрел на своих жертв: один изувечен, второй мертв. Безумие. И надо прикончить еще двоих? Нет, хватит, хватит. Хищники? Если б он приехал на несколько минут раньше в день нападения на Рокуэлла, если б был в доме, когда они набросились на Паулу, ничего бы этого…

Но, возможно, лишь на долгом, мучительном пути, пройденном им после смерти Паулы, он осознал: угрозе, силе и страху можно противопоставить лишь те же угрозу, силу и страх. Профессор Курт Холстид уговаривал бы, приводил логичные доводы и, скорее всего, был бы уничтожен. Может, только Курт Холстид, закаленный в боях в пустыне, мог…

Он отогнал от себя эти мысли. Все кончено. С двумя оставшимися пусть разбирается Монти Уорден, а с него хватит. Он снял тяжелый свитер, укрыл им Чемпа, пощупал его пульс. Слабый, учащенный, но устойчивый. Возможно, выживет, если быстро связаться с врачами. И лишь в густом тумане добравшись до «фольксвагена», Курт понял, что потерял ключи. Что теперь? Как соединить провода напрямую, он не знал. Где выпали из кармана ключи, не имел ни малейшего понятия. Оставалось только одно.

И он зашагал к Сан-Конрадо, лежащему в десяти милях городку, при каждом вздохе кривясь от боли в треснутых ребрах, дрожа от холода. Он понимал, что туман сводит его шансы поймать попутку до нуля. Следовательно, предстояло пройти пешком все десять миль.

Глава 31

Сидя на жалобно поскрипывающем под его тяжестью старом диване, Толстяк гадал, почему так долго не возвращается Хулио. Да, крики смолкли, но от тишины стало еще страшнее. Доносящиеся снаружи крики означали, что там есть кто-то живой. Живой! Круглую физиономию перекосило. Толстяк громко рыгнул.

— Слушай, Рик, как ты думаешь, когда вернется Хулио?

Рик медленно повернулся к Толстяку. Его левая нога по-прежнему дергалась.

— Ты знаешь не хуже меня, что он мертв.

Толстяк заерзал на диване, вновь рыгнул. Потянулся за сандвичем, но тарелка уже опустела. Хулио мертв? Или ловит на Береговой автостраде попутную машину?

— Э… я хочу сделать несколько сандвичей. Ты есть будешь?

Рик наблюдал, как Толстяк поднимается с дивана.

— Делай сандвичи, набивай живот. Здесь он нас не достанет.

Толстяк потопал на кухню, при свете двух свечей начал резать хлеб. Что творится с Риком? Он уж подумал, что Рик застрелит Хулио. Возьмет и застрелит. Он намазал ломти толстым слоем майонеза, открыл банку ветчины. При свете он бы выпотрошил «триумф», чтобы привести «шеви» в рабочее состояние. Но он и сейчас мог в темноте прокрасться на автостраду или вплавь добраться до следующей бухты к югу…

Он застыл над банкой с ветчиной.

— Слышь, Рик, а я знаю, как этому Холстиду удалось пробраться сюда незамеченным. Он приплыл сюда из бухты, что примыкает с юга. Всего-то полмили…

— Заткнись! — рявкнул Рик. — Он проскользнул мимо Хулио и Чемпа, прямо по дороге. Эти трусливые тупицы…

Спасаясь от гнева Рика, Толстяк ретировался на кухню. Да, у Рика определенно поехала крыша. Он вновь занялся сандвичами. Если б у него был пистолет, как у Рика, он бы точно пошел к автостраде… Но тут он представил себе извилистую дорогу, усыпанную гравием, стоящие впритык деревья с толстыми стволами, за каждым из которых мог притаиться Холстид. Нет, пожалуй, к автостраде идти не стоит. А вот будь он сейчас на берегу, то мог бы уплыть отсюда. Правда, дверь заперта, а ключ у Рика. Разумеется, можно открыть окно, но…

Толстяк задумался. Туман скроет его как от Рика, так и от Холстида, если тот все еще бродит поблизости. Быстро открыть окно, сбежать к воде, выплыть из бухты. Отправиться в Мексику, где никто его не найдет… Старик по нему тосковать не будет, да и он обойдется без…

Толстяк влез на раковину, через плечо глянул в гостиную. С кресла-качалки Рик не мог видеть, что он делает. Толстяк рывком открыл окно. Холодный воздух ворвался на кухню, загасил свечу.

— Толстяк! Что ты там учудил, Толстяк?

Охваченный паникой, Толстяк сиганул в окно, покатился по земле. Его штаны лопнули на заднице по всей длине. Он вскочил и побежал. Вслед трижды выстрелил пистолет, но он уже несся вниз, надежно укрытый густым туманом. Отбежав на тридцать ярдов, Толстяк оглянулся. Рик закрывал окно. Он в безопасности!

От холодного тумана по коже побежали мурашки, ветер гулял в порванных штанах. Он потрусил к воде. Песок набился в ботинки, гниющие водоросли пахли йодом.

У кромки воды Толстяк остановился. Очень не хотелось ему плыть в темноту, где невидимые волны бились о скалы. Может, лучше подняться к автостраде и попытаться поймать попутку? Но по дороге туда его могла поджидать смерть!

Он скинул ботинки и носки, вздрогнул, когда голые ноги коснулись ледяного песка. Потом снял брюки, рубашку и остался в трусах и футболке. Одежду свернул в узел, положил на голову и закрепил ремнем, пропустив его под подбородком. Сухая одежда наверняка понадобится ему, когда он доплывет до южной бухты.

Он не вошел в воду и по пояс, как от холода у него застучали зубы. Когда же вода достигла шеи, он не спеша поплыл, держа голову высоко над водой, чтобы не замочить одежду. Поначалу только шум волн, разбивающихся о скалы, указывал, где находится устье. Потом он начал различать буруны, переваливающие через черные скалы. Увлекаемый отливом, через несколько минут он уже доплыл до устья.

Теперь осторожнее, сказал он себе. Лишь бы не потащило на скалы…

Громадная волна отбросила его на черный гранит, невидимый в темноте, протащила спиной, раздирая кожу, по камням. Толкайся сильнее, приказал он себе, толкайся сильнее! От скал ему удалось отплыть, но уже без одежды: в какой-то момент узел соскочил с головы, только ремень остался на шее. Толстяк отбросил его в сторону.

Надо бы возвращаться, подумал он, до южной бухты не доплыть.

Еще одна волна накрыла его, заставив наглотаться соленой воды. Он уже было повернул назад, но отлив вынес его из устья в открытый океан.

Нечего паниковать, решил Толстяк, раз выплыл, надо добираться до берега… И тут же отчаянно замахал руками, яростно борясь за жизнь, потому что склизкие щупальца ухватились за его ноги.

Это же водоросли! Уф. Всего лишь водоросли. Волна подняла его, освободив ноги. И все-таки страх не уходил. Под ним сто футов воды, лес водорослей, в котором водятся бог знает какие чудовища.

Вновь водоросли облепили ему ноги, вновь он вырвался, и тут его тело свело судорогой. Словно гигантский кулак со всего маху врезался ему в живот, и каждая мышца отозвалась болью. Толстяк ушел под воду, вынырнул, но очередная волна накрыла его с головой.

Тело опять свело судорогой, в отчаянии он забарабанил по воде руками, но мышцы отказывались слушаться: Толстяк пошел ко дну.

Кровь, попавшая в воду из порезов на спине, привлекла из открытого океана акулу. Она кружила среди водорослей, осторожно плывя на запах крови. Кровь означала, что кто-то в беде, а следовательно, ей могло перепасть что-то съестное. Она не атаковала, несмотря на дурманящий запах крови. Акулы — хищники осторожные. Именно осторожность помогла им выжить, нисколько не изменившись за последние триста пятьдесят миллионов лет. В конце концов она, разумеется, приступила к трапезе.

Да кому они нужны, думал Рик, оставшись в коттедже один. Да, ему приходилось каждые несколько минут вставать с кресла, не выпуская пистолета из руки, проверять каждое окно. Но все лучше, чем еще и тревожиться, кто предаст тебя следующим. Никакой верности, никакой силы воли, только лишние хлопоты. Если б они полностью поддерживали его с той ночи, когда они избили Рокуэлла, ничего бы и не случилось. И не его надо винить за то, что произошло с этим Рокуэллом.

Нет, все их беды начались с Паулы Холстид.

Взгляд его вновь остановился на предсмертной записке Паулы. Чертов Хулио! Если бы он не выудил эту записку из сумочки Дебби… если б не уговорил его отдать им Дебби… Он, Рик, не виноват в том, что с ней случилось. Абсолютно не виноват.

«…пожалуйста, пойми, я делаю это из-за непереносимого для меня лично…»

Этим все сказано. Для нее лично. Рик тут ни при чем. Нет, она влюбилась в Рика, когда увидела его второй раз. А потом кончила благодаря Рику. Более ничего. Этот взгляд, полный отвращения к себе, который вроде бы ему запомнился… Да не было его. Она этого хотела. Именно с Риком. Он ее возбудил, как возбуждал Дебби, Мэри и… всех телок.

И все же мысли его постоянно возвращались к Пауле Холстид, к записке, адресованной ее мужу. К Пауле, затем к нему. Ибо все кончилось Куртом Хол СТИДОМ.

Рик снова проверил окна. Хорошо, что Холстид разделался с остальными. О, у него-то пистолет. Как только рассветет, он будет в полной безопасности, а остальные ему и не нужны. Чемп, на которого он полагался как на себя, сломался первым. Прикинулся, будто преследует Холстида, а сам попытался сбежать.

Хулио, этот трусливый спик[14], тоже сбежал, зная, что он, Рик, не выстрелит ему в спину. Только Холстид ждал его в темноте.

И наконец Толстяк. Решил смыться вплавь, заморочив ему голову россказнями о том, что Холстид добирался до коттеджа по воде. На что намекал Толстяк, черт бы его побрал? Если б они выставили часового на берегу, то заранее узнали бы о появлении Холстида? Получается, что Холстид перехитрил его, Рика? Бред какой-то. Ни один паршивый учитель не мог перехитрить Рика Дина. Возможно, он проскользнул к коттеджу лесом, мимо Хулио и Чемпа, но уж не…

Короче, Толстяк сбежал. Холстид наверняка прикончил и его. Для Рика оно и к лучшему. Все отправились в мир иной, кроме Дебби. А к тому, что произошло с Дебби, он не имеет никакого отношения. Что бы там она ни говорила, он всего лишь вышел из гаража, оставив ее с парнями. Откуда он мог знать, что они с ней сделают? Кроме того, она наверняка трахалась со всеми подряд. Он мог поспорить, что она даже и не сопротивлялась.

Пятый час. Скоро рассвет. Пора трогаться в путь. Он встал, по телу пробежала дрожь — в коттедже стало холодно, и пошел к кухонной двери. Бесшумно повернул ключ в замке, приоткрыл дверь. Главное — скорость. Только так можно застать Холстида врасплох.

Рик почувствовал, что весь дрожит. Чертов туман, такой холодный! Сунув пистолет под мышку, он вытер о брюки потные ладони, вновь взял пистолет в правую руку. Похлопал себя по карману. Да, заряженная запасная обойма при нем.

Пинком Рик распахнул дверь, выскочил из коттеджа, упал на влажный бетон, закричал, открыв огонь по Холстиду, юркнувшему за «триумф».

Ответных выстрелов не последовало. Его окружал плотный туман, пахнущий рассветом и морем.

Рик вскочил, подбежал к «триумфу», присел у изрешеченного пулями корпуса. Хорошо, хорошо, думал он, ты заставил меня расстрелять и вторую обойму. Ты же не знаешь, что у меня есть еще одна. Он облизал пересохшие губы. Теперь самое трудное: через открытое пространство к дороге. Холстид может прятаться там…

Пора!

Рик мчался, как спринтер. Воздух жег легкие, когда он припал к стволу ели. Да, в волосах полно иголок, но зато здесь он в безопасности. Снизу доносился шум прибоя. Ничто более не нарушало тишину. А вокруг клубился туман.

Какая-то тень…

Он бросился на землю, выкатился на дорогу, выстрелил по дереву, ветку которого задел Холстид.

Сойка вспорхнула и растворилась в тумане.

Не нервничай, одернул себя Рик. Он играет на твоих нервах, не зная, что у тебя запасная обойма. Если ты выйдешь на автостраду с полной обоймой, ты спасен. Надо добраться до автострады.

Вперед!

Рик вскочил, что есть сил помчался по дороге, с силой отталкиваясь от гравия. Он чувствовал себя героем военных фильмов, бегущим под огнем вражеских снайперов.

Вот и ворота, за ними асфальт. Кусты, деревья, за которыми укрывался Холстид, остались позади. Он жадно ловил ртом воздух, ноги отказывались служить, но дуло его пистолета смотрело на ворота. Из-за них должен выйти Холстид. Он прорвался к автостраде, он победил!

— Я тебя жду! — угрожающе крикнул Рик в туман.

Он надеялся, что этот мерзавец бросится на него. Он сделает все, чтобы Холстид умер не сразу. Для начала выстрелит ему в пах, а затем каблуком выбьет ему глаза…

Серый туман клубился вокруг, перед глазами все плыло. Что это за тень шевельнулась у ворот? Рик стоял на разделительной полосе, широко расставив ноги. Если это…

Холстид!

Он открыл огонь. Красные вспышки одна за другой разрывали туман. Но за очередным нажатием на спусковой крючок последовал сухой щелчок: он отстрелял всю обойму.

Матерясь, Рик, ломая ногти, вытащил пустую обойму, бросил на асфальт, полез в карман за полной.

Глухое урчание заставило его повернуться. Чудовищный силуэт показался из-за поворота автострады, светя желтыми противотуманными фарами. На него надвигался громадный трейлер, что постоянно колесили по Береговой автостраде. Заскрипели тормоза, взвизгнули стираемые об асфальт шины.

Рик метнулся в сторону, но его нога ступила на выброшенную им обойму. Он отчаянно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие.

Остро запахло жженой резиной. Но скорость многотонного грузовика была все еще велика. Мощный бампер вышиб Рику зубы, размозжил череп, словно куриное яйцо, протащил ярдов пятьдесят по осевой линии. Водитель успел выскочить из кабины прежде, чем его вырвало.

ПОСЛЕ ТОГО, КАК…