Сара засмеялась, немного краснея.
— Я забыла, что ты еще не знаешь. Но я ждала почти на год дольше, чем большинство девочек. Ой, посмотри на нее… — Ибо лошадь тянулась вперед, ее глаза горели. — Как ты думаешь, может быть, она?..
— Надеюсь, что нет! — простонал мистер Вули.
— Но она хочет, — заверила его дочь. — Пудру? — спросила Сара у лошади. — Хочешь попудрить носик, милая? Нет, не пудра. Что если…
— О нет! — простонал мистер Вули.
Сара, очень беспокоясь о чувствах лошади, поспешно предложила:
— Немного губной помады?
Лошадь радостно кивнула.
— Осторожно! — испугался мистер Вули, но Сара ничего не боялась, зная, что лошадь, жаждущая ощутить помаду на своих широких сухих губах, руку ей не откусит, по крайней мере пока не будет наложена помада.
— Ты же видишь, — сказала она отцу, — она сама сделать это не может. Ну как ей удержать крошечный тюбик передними ногами? Даже пальцев нет. Бедняжка!
На лошадиные губы ушел весь тюбик, а он был новый. Зато полученный эффект превзошел все ожидания. Рамми подняла голову и обнажила в улыбке огромные зубы, которые показались желтее обычного на фоне ярко-красных губ.
— Улыбнись, — прошипела Сара отцу, — а то у тебя на лице маска ужаса.
Мистер Вули старался, как только мог. Но внутренне он содрогался. Уж слишком лошадь стала походить на секретарш, которые всегда были у его отца.
— Ну вот. — Сара отбросила пустой тюбик в угол. — Это все, дорогая?
Лошадь замотала головой, нетерпеливо постукивая копытами по доскам. Что же ей еще нужно? Не сразу, но Сара догадалась — зеркало.
Когда она отправилась искать зеркало, мистер Вули вышел из конюшни вместе с ней.
— Не нужно! — предупредил он. — Она упадет в обморок, если увидит себя. И не простит этого тебе — мне тоже никогда не простит, а это уж совсем ужасно! Помни, сейчас в Рамми почти что одна Дженнифер, от самой Рамми мало что осталось.
Сара отрицательно покачала головой.
— Ей понравится.
Она побежала наверх, а мистер Вули нырнул в буфет большой столовой комнаты, который теперь всегда содержал необходимые припасы. Он налил себе один, два, три стакана. В такие отчаянные минуты ему было необходимо держать свой ум под контролем. Однако какая все же умная его дочь! Разбирается в психологии.
Чуть позже он наблюдал, как Сара держит зеркало для Рамми, а глупое животное охорашивается с предовольнейшим видом! Отвратительное зрелище. Но до высшей точки эта мерзость еще не дошла, оказывается. У Сары появилась новая идея. Она нашла старую соломенную шляпу от солнца, в ней были две дырки для ушей. Прикрепив к шляпе несколько перьев и гроздь искусственного винограда, Сара водрузила это сооружение на голову лошади и поднесла зеркало. Животное стало поворачивать голову в разные стороны, улыбаясь яркими губами, подрагивая от удовольствия…
Все было чудесно. Теперь уж, после удачного начала, мистер Вули рассчитывал, что удастся заключить с лошадью какое-то приемлемое соглашение.
Но кобыла вдруг разозлилась. Гнев ее выражался такими ударами копыт, что трудно было понять, как еще выдерживает стойло.
Они ничего не могли понять и быстро погружались в отчаяние.
— Боюсь, она хочет пойти по магазинам, — проговорила наконец Сара.
— Н-ну! — вспыхнул ее отец. — Лошадь и не пустят в магазин. А если она станет просто рассматривать витрины с улицы, это привлечет слишком большое вынимание: она же раскрашенная и в шляпе!
Все это мистер Вули изложил за пределами конюшни, чтобы Дженнифер не услышала.
— Но она-то уверена, что у нее шикарный вид, — возразила Сара. — Ей нравится шляпка, которую я сделала. Может, просто возьмем ее на прогулку в город, пусть на людей посмотрит, себя покажет?..
— Боже милостивый! — возопил мистер Вули. — Будь я в таком виде, я б не захотел, чтобы на меня смотрели люди.
— Ты — не она. Ей нужно показать себя, чувствовать как на параде…
— Парад? — оживился мистер Вули. — На следующей неделе Четвертое июля[3]. А Оркестры! — обрадовалась Сара. — Бой-скауты! Прибрежная охрана!
— Американский легион, — поддержал мистер Вули.
— Полиция на мотоциклах… — продолжала Сара.
— Пожарная команда. — Мистер Вули умолк, размышляя. — Вот что — мне же придется участвовать в параде с нашей пожарной командой. Представляешь, если старинную, тысяча восемьсот пятидесятого года пожарную машину потащит, — он показал пальцем на конюшню, — она? Шляпа и все прочее?.. Толпы, радостное волнение, все смотрят на нее!
— Восхитительно! — Сара поцеловала отца в щеку. — Ей понравится! Да она для нас за это все сделает. Надо нам с ней разработать систему сигналов, пусть объяснит, как вытащить ее из лошади, формулу какую-нибудь даст… только чтобы с гарантиями, конечно… Я еще не знаю, как мы это сделаем, но у меня появилась надежда. Теперь уже недолго.
Мистер Вули устроился потом в библиотеке и стал накачивать себя бренди. Подумал, не позвонить ли Бетти, но решил этого не делать. А просто размышлять о ней было весьма приятно, о том, что они скоро поженятся. Особенно ему нравилось, что она блондинка, потому что две предыдущие миссис Вули были черноволосые. Пора поближе узнать блондинку.
К обеду он так заблокировался от чужих мыслей, что Бентли пришлось под руку вести его в столовую. При этом дворецкий укоризненно качал головой, погруженный в мысли о Четвертом июля. Жаль, не знал он, что готовит ему этот праздник.
ГЛАВА 20ПОСЛЕДНИЕ ШТРИХИ
Согласно традиции парад Четвертого июля возглавляли в Уорбертоне женщины-барабанщицы. Одеты они были в белую униформу, на ногах белые сапожки, на голове белая шапочка с красным помпоном. Когда к месту старта подъехал мистер Вули (Свенсон сидел рядом), публика и барабанщицы приветствовали его аплодисментами. Лошадь мистера Вули улыбалась, кланяясь направо и налево. Однако вскоре лошадь поняла, что барабанщицы пойдут первыми — и безмерно обиделась. Заржав и взбрыкнув, она двинулась вперед. Мистер Вули пытался удержать ее поводьями, но она не обращала на него никакого внимания. Ей хотелось быть впереди всех, и если мужчины, женщины и невинные дети не спешили уступить ей дорогу — тем хуже для мужчин, женщин и невинных детей. Впрочем, все старались увернуться от ее копыт. И вот она заняла место во главе парада. Судя по ее гордому и неприступному виду, это место лошадь никому не собиралась уступать.
К ней подбежали начальник пожарной команды и Ушастик Райлли, выполнявшие роль маршаллов. Мистер Вули, бывший при всех регалиях, объяснил им, что его лошадь желает возглавлять парад — барабанщицам придется уступить. Оба стали растерянно чесать в голове, им не нравился такой отход от традиций. Лошадь повернулась к ним и улыбалась в полную охотку. Накрашенные губы на фоне шляпки произвели неизгладимое впечатление. Рейлли испугался, будучи человеком суеверным. Но начальник пожарной команды просто махнул рукой.
— Пусть вдет первая, черт с ней.
Лошадь улыбалась и кивала головой, шествуя по улицам во главе парада. Сара ехала следом в одной из официальных машин, вместе с миссис Уильямс, женой начальника полиции. Свенсон, сидевший радом с мистером Вули, был одет Дядей Сэмом. Мистер Вули упрашивал его взбодриться, не портить праздник мрачной физиономией.
— Свенсон, — сказал он, легонько похлопывая покойную миссис Вули поводьями, — Свенсон, вас могут посадить в тюрьму за то, что вы так выгладите. Олицетворяемый вами Дядя Сэм, символ нации, выгладит как подрывной элемент. Эдакая подлая личность с бомбой в кармане! Ну неужели вы не можете улыбнуться? Сегодня праздник!
Свенсон улыбнулся.
— Отставить! — завопил мистер Вули. — Так еще хуже.
Свенсон обиделся. Ему и без того не хотелось сидеть в пожарной колымаге прошлого века, которую тащит разнаряженная и раскрашенная лошадь. А тут еще мелочные придирки…
По сигналу уличного полицейского мистер Вули остановил лошадь, натянув поводья, в то же время поднимая правую руку, чтобы остановился весь растянувшийся за ним парад. Им было нужно пропустить транспорт по главной улице: несколько такси и личных машин, фермерскую повозку, которую влекла печальная лошадь. Голова ее понуро висела, но глаза, очевидно, блуждали, ибо вдруг она увидела расфуфыренную Рамми. Испуганно дернувшись, лошадь помчалась вперед, чуть не опрокидывая повозку. «Кого же в ней больше? — подумал мистер Вули. — Дженнифер или Рамми?»
Будто отвечая на его мысли, Свенсон тяжело, протяжно вздохнул.
— О чем вы думаете, Свенсон?
— О своих костях.
— Болят?
— Не совсем так, мистер Вули. Они будто чувствуют, что где-то что-то решает, случиться или не случиться…
— С кем случиться, Свенсон?
— С нами. — Он опять вздохнул. — Пойду-ка я лучше домой, мистер Вули.
— Подождите до конца парада. Вы нам нужны.
Свенсон вздохнул третий раз, то был долгий трагический вздох.
Мистер Вули приветливо махнул судье Джилеаду.
— Доброе утро!
— Не разговаривай с этим похотливым мерзавцем, — потребовала утонченная, высоко интеллектуальная миссис Джилеад, но судья ее ослушался. Он поздоровался очень вежливо.
Транспорт, из-за которого остановили праздничную процессию, прошел почти весь. Вот появилась яркая открытая машина, вел ее муж одной из подруг Бетти Джексон. Эта невинная, ничего не подозревающая пара располагалась на переднем сиденье, а сзади сидела Бетти. Машина впереди заглохла, и вынужденная остановка дала Бетти время оглядеться по сторонам — она увидела на расстоянии всего футов в двадцать самого мистера Вули. Ее красивые глаза потемнели от восхищения при виде его уверенной осанки, красной каски, его ведущего положения в параде. Она наклонилась к водителю машины и предложила не пересекать Брик-стрит, а свернуть налево, найти где-нибудь место для парковки и посмотреть, как идет парад, в особенности мистера Вули. Ее друзья согласились, и машина сделала поворот.