Леся, отрицательно качая головой, размазывала ладонями слезы по щекам.
— Нет, это ты меня прости! Это я во всем виновата! Я думала, что ты меня уже не любишь…
— Я безумно люблю тебя… Я всю ночь бежал по вашим следам, как пес. Хорошо, что успел. Я как чувствовал…
— Милый мой, любимый!
Какая трогательная сцена! Мы с Владом, не зная, куда деть глаза, сели на большой плоский камень и занялись изученим своих рук. Леся, наконец, сползла на землю. Филин, словно только что увидев нас, с протянутой рукой шагнул к нам.
— Ну, здравствуйте! Рад видеть вас живыми и здоровыми!.. Что это с вашим лицом, господин Уваров?
— На солнце сгорел, — ответил Влад, привставая. — Ты как Верная Рука, друг индейцев. Я не совсем уверен, но те ребята, кажется, хотели нас обидеть. Леся уцелела бы в любом случае, мы сразу отправили ее наверх, а вот что было бы с нами…
Сейчас Леся как скажет, куда ты хотел ее отправить, подумал я, но девушка, все еще всхлипывая, промолчала.
— Надо уйти дальше в горы, — посоветовал Филин. — Не ожидал я от Тихонравовой такого подвига. Значит, она воспользовалась моим телефоном и вызвала этих бульдогов? Чем же вы ей так не понравились?
— У нее пропали документы, — сказал я. Влад с опозданием наступил мне на ногу. Он все еще был уверен, что документы похитил Филин.
— Какие документы? — ухватился Филин за мою фразу.
— Да так, — уклончиво ответил Влад, пряча глаза. — Какой-то вшивый компромат.
— За вшивым компроматом на джипах по пустыне не гоняются, — предположил Филин. — Да ладно, не будем уточнять детали. В горы уходить надо. Так распорядилась судьба — нам теперь быть вместе.
Я смотрел на Лесю. Девчонка бродила по полянке, ее глаза были неспокойны, она кидала тревожные взгляды то на нас с Владом, то на Филина, то на автомат, лежащий на песке. Хитрая змея! — подумал я о ней. Конечно же она поняла, что Филин вернулся не столько за ее сердцем, сколько за своим ящиком, догадавшись, что унести его могли только мы, и я не уверен, что она очень хочет этот ящик возвращать. А Филин слишком приветлив с нами, он, в принципе, стал нашим союзником, не подозревая, какие отношения сложились у нас с Лесей. Снова быть крови!
Влад, похоже, думал о том же. Он поглядывал на меня, и его глаза предупреждали об одном: не расслабляйся, сидим на бочке с порохом!
— Недалеко отсюда есть артезианский колодец, — сказал Филин, показав куда-то рукой. — По этой козьей тропе час ходу. Там дождемся темноты, а потом пойдем дальше. К утру мы выйдем на красноводскую трассу, а там ни бульдоги, ни милиция нас уже не достанут… Кстати, а один из ящиков не вы с собой унесли?
Вот теперь начался серьезный разговор. Филин вопросительно посмотрел на меня, а я в свою очередь — на Лесю. Леся же спрятала глаза и промолчала. Сейчас мы с Владом должны были решить один серьезный вопрос: кого из двух злодеев мы выбираем?
— Дело вот в чем, — Влад принял решение сам. По его взгляду я понял, что он намерен сдать Лесю Филину. — Дело в том, что мы, действительно, прихватили с собой один ящик…
Филин вдруг рассмеялся. Не замечая наполненного мольбой взгляда Леси, устремленного то на Влада, то на меня, он стал тереть лицо рукой и чесать голову, словно его заели вши.
— И вы тащили его до этих гор? — весело поинтересовался Филин.
— Нет, — ответил Влад, не замечая кричащего взгляда Леси. — Твоя подруга попросила нас закопать контейнеры рядом с железной дорогой.
Филин перевел взгляд на Лесю.
— Попросила? — недоверчиво спросил он. — И что же?
— Влад врет, — выдавила из себя Леся. Она начала мстить. — Я не знаю, где они их закопали. Они избили меня и прогнали ночью в пустыню. Меня чуть не сожрали змеи! — Ее голос становился все более громким и резким.
— Та-ак! — протянул Филин, глядя на Лесю с усмешкой. — Это уже интересно. Значит, они прогнали тебя, а сами где-то закопали контейнеры?
— Старина, — вмешался Влад. — Твоя подруга нашла в вагоне автомат сержанта, и до этих мест вела нас под конвоем. Да, контейнеры закопали мы, но сделали это на ее глазах и под прицелом.
— Врет он, врет! — закричала Леся. — Все было не так! Они издевались надо мной, они хотели меня изнасиловать!.. Прогони их, пусть уходят! А я отведу тебя к тому месту… Я запомнила… Я догадываюсь, где это!
Леся выдохлась. Она уже не могла складно лгать, она запуталась во лжи, и Филин это понял.
— Ну, ладно, — примирительно сказал он. — Хотели, но все же не изнасиловали, так, малыш? Что поделаешь! Мужики такие похотливые твари! А вниз мы не пойдем, не тяни меня за руку…
Он замолчал, обвел нас всех взглядом.
— Хотите, я вас рассмешу? — после недолгой паузы спросил он.
Мне, например, было не до смеха, но в голосе Филина я почувствовал интонацию, предваряющую нечто ошеломляющее. Таким тоном, по моему мнению, должен был говорить гоголевский жандарм из «Ревизора», объявивший о прибытии чиновника из Петербурга.
Влад тоже вскинул голову и нахмурился, мол, какие еще могут быть смешки? Леся замерла, стоя бочком рядом с Филиным.
— Радиоактивный изотоп цезий сто тридцать четыре, — медленно заговорил Филин, глядя почему-то только на меня, — стоит огромных денег. Он раз в пятьдесят дороже золота. Я вынес из института тридцать контейнеров с этим изотопом общим весом четырнадцать килограммов. Были покупатели, которые ждали меня на границе с Ираном. Если бы все получилось так, как я задумал, мы с Лесей могли бы очень безбедно жить. Но не ржавый мост подвел меня.
Леся медленно поворачивала голову. Глаза ее расширились от ужаса. Мне казалось, что скажи Филин еще слово, и девушка хлопнется в обморок.
— Вся беда в том, что я очень понадеялся на себя и заранее не проконсультировался со специалистами-ядерщиками, — продолжал Филин. — Оказывается, у этого изотопа период полураспада всего два года, он такой же скоропортящийся продукт, как, скажем, некоторые консервы…
Я уже начинал понимать, что так развеселило Филина. Влад, вздернув брови домиком и выпятив губы, склонил голову, глядя на Филина с таким видом, словно хотел сказать: «Ну-ка, ну-ка! Очень любопытное открытие!» Леся, раскрыв рот, едва слышно произнесла:
— Что?! Как это понимать?
— А понимать это надо так, малыш, — обратился к девушке Филин, — что за семь лет хранения этот изотоп исчерпал свою лучистую энергию и превратился в стабильный ксеноне. Попросту говоря, в порошок, который здорово смахивает на песок, что у вас под ногами.
— Очень мило! — пробормотал Влад и посмотрел себе под ноги. — Так какого черта я надрывался, когда тащил на себе этот дурацкий ящик?
— Как? — слабым голосом шепнула Леся. Мне стало ее жалко. — Почему? — На ее глаза наворачивались слезы. — Ты говоришь правду?
— Увы, малыш, это так. Вчера вечером я наладил в вагоне дежурное освещение, и сразу же заработало радио. Передавали комментарии ученых из разных стран. Они развеяли все опасения властей, и спецназ получил команду террористов живыми не брать и уничтожить нас вместе с поездом.
— Они говорят неправду, — громче произнесла Леся и схватила Филина за руку. — Это они нарочно придумали, чтобы сломить тебя.
— Они сказали правду, малыш, — ответил Филин. — Я проверял. Вскрыл несколько контейнеров и высыпал порошок на запечатанные полароидные карточки. Потом отснял их. Карточки не были засвечены. А это значит, что порошок не радиоактивен.
— Боже мой! — Леся схватилась за голову и, едва передвигая ноги, отошла в сторону. — Боже мой! — причитала она. — Но почему, почему!
Я покосился на автомат, лежащий на песке. Леся находилась к нему ближе всех.
— Ну, как? — спросил нас Филин.
— У тебя песок вместо изотопа, у меня — вода вместо бензина, — безрадостно проговорил Влад. — Что мне тебе сказать? Поздравляю, брат по несчастью!
— Почему «по несчастью»? — удивился Филин. — Я несчастным себя не считаю. Лучше остаться лохом с лапшой на ушах, чем умирающим от лучевой болезни. Разве не так?
— Конечно, конечно! — закивал Влад. — Безусловно, лучше быть живым, чем мертвым; здоровым, чем больным; сытым, чем голодным. Все относительно. И твое счастье тоже. Девушка, вон, что-то не разделяет твоей радости!
— Ерунда! — махнул рукой Филин. — Просто она переутомилась. Слишком много нервных потрясений. Все образуется. Главное — подальше уйти за ночь, а к утру выйти на трассу. Идемте, у нас мало времени!
Леся стояла посреди полянки и обнимала себя за плечи. Казалось, ее знобит.
— Подожди, Филя, — прошептала она. — Не торопись. Дай мне прийти в себя… Обними меня! Быстрее!
Филин подошел к Лесе и прижал ее голову к своей груди. Сейчас она станет рыдать, подумал я, но ошибся. Леся таяла в руках Филина, как мороженое. Ноги ее слабели, она опускалась на песок, и он невольно опускался вместе с ней.
— Сейчас они сольются в любовном экстазе, — будничным голосом спрогнозировал Влад.
Леся снова принялась целовать Филина. Она лежала под ним с закрытыми глазами и комкала куртку на его спине. Филин, дурея от ласки, покрывал шею девушки поцелуями, его руки скользили по ее плечам, груди, отлетали в стороны пуговицы от ее джинсовки. Похоже, у Филина больше не было сексуальных проблем.
— Отвороти глаза, — сказал Влад и тронул меня за подбородок. — Негоже смотреть на чужие страсти.
— Пойдем? — спросил я его.
Влад кивнул. Но едва мы встали, как за нашими спинами грохнул выстрел. Мы вздрогнули и обернулись.
Леся все так же лежала под Филиным, сжимая в руке «Калашникова». Филин не шевелился, словно уснул на груди своей подруги. В его боку дымилась рваная дыра; кровь хлестала из раны, как из дырявой винной бочки. Леся перевалила тело на песок и села рядом.
Я кинулся к ней, но она тотчас навела на меня автомат.
— Стоять! — сказала она.
Глаза ее были пусты. Казалось, она смотрит на горизонт через меня. Медленно перевернув автомат стволом к себе, она взяла его двумя руками и приставила к своей груди. Фантомная боль обожгла мне внутренности, как только прозвучал второй выстрел. Струя огня откинула Лесю на спину. Я услышал, как глухо ударилась ее голова о камень.