— Вы говорили, что муж недавно пользовался вашей машиной, — напомнил Натаниэль.
— Да, но… — Мирьям замолчала, лицо ее приобрело отрешенное выражение. Натаниэль некоторое время молча смотрел на нее. Вышел из машины, хлопнул дверцей.
— Послушайте, — сказал он. — Не стоит пока говорить ему об этом. Хорошо?
Мирьям не ответила.
— Это моя просьба, — настойчиво сказал Натаниэль. — Обещайте мне пока молчать.
— Хорошо, — Мирьям не смотрела на него. — Хорошо, обещаю.
— А помаду я возьму с собой.
— Ты будешь звонить в Америку? — спросила мать. Натаниэль, только что вернувшийся домой и занятый своими мыслями, не сразу понял.
— Мальчик обещал приехать после Песаха, — напомнила мать. — Уже полгода как после Песаха. Так что?
Речь шла о сыне Натаниэля Йосефе, жившем вместе со своей матерью в Бостоне. Натаниэль пожал плечами.
— Мне некуда звонить, — ответил он. — Йосеф сейчас в колледже. Живет в кампусе и домой приезжает в пятницу. Куда я буду звонить?
— Позвони ей, — сказала мать. — Скажи ей, чтобы она напомнила мальчику. — Мать никогда не называла бывшую жену Натаниэля по имени, только «она».
— Она не передаст, — сказал Натаниэль. — Ты же прекрасно знаешь, что она не передаст. Она не хочет, чтобы мальчик приезжал, — такой разговор возникал между ними в среднем раз в месяц. Розовски мог не задумываться над ответами. Подсознание само подкидывало необходимые слова, это было довольно удобно. Но сейчас даже подсознание было занято совсем другими проблемами.
— Тряпка, — сказала мать.
— Ради Бога, мама, — с досадой произнес Натаниэль. — Можно я сначала поем?
Мать замолчала и вышла из кухни. Натаниэль пододвинул к себе тарелку с бутербродами и чашку кофе.
Спокойно поесть ему не дали. Едва он сделал первый глоток, как раздался звонок в дверь. Натаниэль насторожился. Услышав голос Зеева Баренбойма, весело здоровавшегося с матерью, он с тяжелым вздохом отодвинул чашку и вышел из кухни.
— Привет, Натан, — Баренбойм энергично потряс руку Натаниэля. — Я только сейчас узнал, что ты, оказывается, в отпуске. Если ты в отпуске, то что ты делал сегодня на работе?
— Только сегодня? А вчера? — добавила мать. — Спросите его, Володя, спросите. Я уже молчу. Когда все люди ищут возможности устроиться на государственную службу, мой замечательный сын все бросает и нянчится с баццитами — не про вас, Володя, будь сказано. Хорошо. Пусть возится с бандитами. Пусть живет так, что матери стыдно смотреть в глаза соседям. Но он может себе позволить отпуск?
— Может, — твердо сказал Баренбойм.
— Нет! Он не может. Он незаменим.
— Да? — Баренбойм перевел взгляд на Натаниэля. Тот стоял с невозмутимым выражением лица.
— Натан, — сказал Баренбойм. — Я должен сводить тебя на кладбище. — Он повернулся к Сарре. — Слышите, тетя Сарра? Я должен сводить его на кладбище!
— Зачем? — спросил Натаниэль. — Еще успею.
— На кладбище ты увидишь очень много людей, которым вовремя не нашлось замены, — серьезно сообщил Баренбойм.
Натаниэль хмыкнул.
— Ладно, — сказал он. — Мама, напои гостя чаем.
— С коржиками, — сказала Сарра. — Вы любите коржики, Володя?
— Ваши коржики? О чем вы спрашиваете, Сарра? — Баренбойм в восхищении закатил глаза. — Я их обожаю.
Мать с гостем пили чай, обсуждая последние новости — сначала израильские, потом зарубежные. Придумывать темы для обсуждения не стоило большого труда — перед приходом Баренбойма Сарра Розовски переключила телевизор на российскую программу.
— Вы слышали? В Киеве опять вводят новые деньги, — сказал Баренбойм.
В это время зазвонил телефон. Розовски взял трубку.
— Натан, я уже возвращаюсь, — по интонации Натаниэль понял, что Маркину есть о чем рассказать.
— Выкладывай, — сказал он, пытаясь не слушать разговор матери с гостем. Те, похоже, не обратили внимания на телефонный звонок и продолжали болтать с прежней громкостью.
— Они сошли с ума, — убежденно заметила Сарра.
— А что там у тебя за шум? Гости? — спросил Маркин.
— Если это можно назвать так, — проворчал Розовски, слыша как Баренбойм объясняет Сарре Розовски тонкости изготовления бумаги с водяными знаками. Он прикрыл трубку рукой и сказал: — Вы не могли бы чуть-чуть приглушить громкость? У меня важный разговор. — Баренбойм с готовностью замолчал.
— Слава Богу, я застал дома тещу Мееровича, — сообщил Алекс. — Оказывается, в тот самый день он приезжал к ней.
— В какой день?
— В тот самый, когда его убили, — объяснил Маркин. — Насколько я мог понять, теща у них в семье имела решающий голос — по всем вопросам. Ну, это чувствуется с первого взгляда. Весьма серьезная дама… — Алекс издал короткий смешок. — По ее словам выходит, что Шломо примчался к ней попросить о содействии в восстановлении семейного очага. То есть чтобы она переговорила с дочерью. По возвращении последней.
— А что — дочь приезжала после ссоры к ней?
— Да. И жила у нее все эти дни, до отъезда. Так что пожилая дама знала об их ссоре.
— Понятно. Значит, на вопрос, где провела эти дни Далия Меерович, мы получили ответ, — сказал Натаниэль. Он еще не решил, устраивает его этот ответ или нет. — Что еще?
— Ты спрашивал у меня — есть ли у Мееровича партнеры?
— Спрашивал.
— Есть. И звонил он своему партнеру из Димоны, при теще. В день убийства. Судя по разговору, партнер — мужчина. И Меерович назначил ему встречу у себя в квартире на семь часов вечера.
— На сколько?
— Ровно на семь. Кстати говоря, по мнению тещи, разговор был достаточно напряженным. Нервным. Суть пожилая дама не поняла, но точно помнит, что в конце разговора зять сказал: «Хорошо, это мы утрясем». И дальше назначил время встречи. Ну как?
— Замечательно, — мрачно ответил Натаниэль. — Просто здорово. Лучше не бывает. Версия номер тысяча четыреста тридцать два. По количеству версий мы скоро сравняемся с количеством резолюций ООН. Ну это ладно. Лишь бы результативность хоть немного отличалась. Дай-ка мне номер домашнего телефона тещи Мееровича. Надеюсь, ты не забыл поинтересоваться этим?
— Не забыл. — Маркин продиктовал Натаниэлю номер.
— Ладно, спасибо, Алекс. Ты молодец. Отдыхай, — Розовски положил трубку. — Итак, Зеев, — сказал он послушно молчащему Баренбойму, — чему обязаны визитом? То есть я очень рад, но ты же не приезжаешь без дела?
— Я просто решил, что утром наш разговор получился скомканный, — объяснил Баренбойм. — Вот, решил поздравить тебя по-человечески.
— С чем? — спросила Сарра, подозрительно посматривая на сына.
— А он вам не сказал? — Баренбойм был страшно удивлен. — О нем же написали в газете!
— Да, — сказал Розовски. — Спасибо, что напомнил… — он быстро нашел в записной книжке номер домашнего телефона стажера.
— Илан? Забыл сказать: нужно, чтобы ты заехал завтра за мной в восемь тридцать. Нам с тобой нужно нанести визит в редакцию «Ежедневной почты». На Швуот, 29.
— Ну вот, — сказал Розовски удовлетворенно. — А теперь поедем громить редакцию. Обожаю скандалы.
Конечно, он вовсе не собирался всерьез устраивать скандал Михаэлю Когану. В конце концов, его бывшие коллеги не читают газет на русском языке. Да и в статье ничего предосудительного сказано не было. Исключение составлял идиотский заголовок.
Но Розовски воспользовался поводом нанести еще один визит в редакцию газеты.
Когана на месте не оказалось, что несколько разочаровало Натаниэля. Он хотел дать относительно безобидный выход негативным эмоциям.
Стоя с разочарованным видом посередине редакции, Розовски заметил Сашу, который приветственно махал ему рукой. Детектив ринулся к нему, стремясь как можно быстрее преодолеть безумный лабиринт.
— Привет, как дела? — спросил Саша, когда Натаниэль наконец ввалился в его закуток. — Садитесь, я вас угощу кофе. Если вы к Михаэлю, так его сегодня уже не будет.
— Собственно, я скорее к вам.
— Опять гороскопы? — спросил Саша, включая чайник.
— Н-нет… А где ваш коллега? — спросил Розовски, оглядываясь по сторонам. — Такой приятный молодой человек, как его… Гена!
— Генки сегодня нет, — ответил Саша.
— Выходной?
— Да нет, вообще-то он должен был прийти. Но почему-то не пришел.
— Вот как? А что, это похоже на него?
— Вообще-то нет, — Саша в упор посмотрел на Натаниэля. — Вам нужен Гена?
— Допустим.
— А зачем — это вы, конечно, не скажете.
— Не скажу.
— Хорошо. Сейчас я позвоню ему и скажу, что есть срочная работа.
— Только…
— Не волнуйтесь. О вас я не буду говорить, — Саша снял трубку. — У нас всегда может случиться что-нибудь экстренное. Он не удивится… Странно, — сказал он, послушав некоторое время. — Похоже, его нет дома.
— А вы не знаете, где он может быть?
Саша пожал плечами.
— Ну, мало ли… Потом, я бы не сказал, что мы с ним близкие друзья. Видимся только на работе. — Он замолчал, сосредоточившись на приготовлении кофе.
— Сегодняшний день для него рабочий? — спросил Натаниэль, принимая пластиковый стаканчик. — Спасибо… Так он в принципе должен был находиться здесь или нет?
— В принципе? — Саша задумался. — В принципе — нет, не должен. У него вообще-то свободный график. Он сам решает, когда ему приходить, а когда — нет… — он снова задумался, сосредоточенно глядя перед собой. Потом вдруг засмеялся: — Странно, вы не первый, кто задает мне такие вопросы!
— Вот как? — Натаниэль осторожно поставил стаканчик на стол. — А кто же был первым?
— Один господин, вчера. Приходил сюда, часов, по-моему, в пять — начале шестого. И очень интересовался рабочим графиком Гены.
— В начале шестого? — переспросил Розовски. — Интересно… А кем был этот господин? Он представился?
— Представился, — Саша кивнул. — Сказал, что они старые друзья, но обычно встречались дома, а вот сегодня… — он нахмурился. — Стойте, выходит, его и вчера не было дома! Так?
— Да, возможно… — неожиданная мысль возникла у Натаниэля. — Скажите, Саша, а вы сами бывали у него дома?