Но сколько их? Вроде бы он говорил что-то о бригаде сеятелей? А кто поверит мне?
Я шел по степи, в которой были разбросаны камни и старался вспомнить, где же тот пригорок, на котором пришелец оставил смертельный мешок?
Но камни были одинаковыми, пригорки схожими, трава одинаково сгибалась под настойчивыми порывами ветра.
В конце концов я утомился настолько, что мечтал лишь об одном: скорее вернуться домой, отдохнуть, прийти в себя и тогда уж приняться за борьбу против такого странного и безжалостного нашествия.
К счастью, место временного прыжка было отмечено воткнутым в траву шестом с белой тряпкой. Рядом с шестом было углубление, обложенное белыми голышами. Это и есть Пункт времени.
Я вступил в центр круга и совершил необходимые действия для начала переброски.
В глазах у меня потемнело.
Я понесся через века и тысячелетия к себе домой.
Вот и мой год.
Я вышел из круга.
Я должен был оказаться в небольшом парке, который окружает мою загородную резиденцию.
Но это был не мой парк!
Я стоял на опушке леса, представлявшего собой нелепую коллекцию странных сине-зеленых растений многометровой высоты с иглами вместо листьев, между ними носились странные насекомые с прозрачными крыльями и длинными тельцами. Воздух пряно и зловеще пахнул чужими и ядовитыми ароматами, он буквально источал сладковатый запах смерти.
Если бы я не был уверен в силе своего здравого смысла, если бы я не помнил, к сожалению, разговора с сеятелем-пришельцем, я бы решил, что сошел с ума. Сейчас же я не мог утешить себя забвением или даже сумасшествием.
Безумие, спасительное безумие не было мне даровано небесами!
Но надо что-то делать.
Я пошел по краю леса, отмахиваясь от насекомых. Вместо моего дома появился берег реки, на том берегу высились строения совершенно чуждой для меня архитектуры.
По берегу в мою сторону направлялись два живых существа, происхождение которых не вызывало никаких сомнений в том, что это и есть соотечественники моего недавнего оппонента.
Они победили!
Я трагически опоздал.
Жуткий, жестокий эксперимент, поставленный несколько сотен или миллионов лет назад, удался.
Мой славный мир погиб.
Его не существует.
Нет моей жены, нет моих детей, моих друзей и моей библиотеки!
Два существа подошли ближе.
Одеты они были иначе, чем тот давешний пришелец, но те же жестокие глаза, те же странные кисти конечностей.
Мне от них не убежать. Да и стоит ли бежать?
Я не стал убегать. Куда убежишь в чужом мире?
Один из них был пониже ростом и весьма толст, другой — худой, с густой неопрятной растительностью на голове. Словно множество тонких червячков расплодились над его лбом.
При виде меня эти существа заговорили между собой. Их ротовые отверстия, окруженные отвратительного вида алыми полосками кожи, активно шевелились, но ни единого слова я не разобрал.
Ноги мои подкосились, и я устало рухнул на траву.
Мой путь завершен.
Ну почему я не догнал и не задушил того пришельца? Впрочем, сколько их там было? Сколько надо душить? Десять, сто?
— Что же будем делать? — спросил Корнелий Удалов, опуская на траву корзинку с опятами. — Судя по внешнему виду — инопланетный пришелец. От своих отбился, оголодал. Помрет, пожалуй.
— Не дай Бог, Корнелий, — воскликнул Саша Грубин. — Разве можно так говорить о гостях из космоса?
Он склонился к пришельцу, маленькому, худенькому — соломинкой перешибешь, в длинных трусах и свободной рубахе, и произнес:
— Товарищ… господин хороший, мы вам постараемся помочь. Следуйте за нами.
— Нет, не понимает, — сказал Удалов. — Давай я ему медленно скажу; на космолингве, не зря ее учил Дорогой наш брат по разуму, вы находитесь на Земле, в Вологодской области, в городе Великий Гусляр. Вы среди друзей. Мы вас вылечим и отправим обратно.
— Наверное была катастрофа, — сказал Грубин. — И он выпал из своей тарелочки. Это бывает. Не жилец…
— Плохо одному в чужом мире, — согласился Удалов. — Надо будет его к Льву Христофоровичу вести. Пускай сделает ему анализы и накормит. А то еще отравим невзначай.
— Ты прав, Саша, — согласился Удалов. — Отдых ему требуется и диетическое питание. А пока он у нас приходит в себя, мы ему покажем наш город, а если нужно, то и в Москву свозим. Ему наверное интересно.
Они подошли к пришельцу и склонились над ним.
Они подошли ко мне вплотную.
Они подхватили меня под локти и потащили в плен.
Вернее всего, у них есть приказание уничтожить без следа любого истинного хозяина этой планеты, прежде чем он разоблачит.
Но мне все равно.
Я последний.
Я покорно иду к своей гибели…
ПУТЕШЕСТВЕННИК? ИСТОРИК?ИЛИ ПИСАТЕЛЬ?..
Вышла в свет очередная книга серии «Библиотека «Искателя», составленная из фантастических и детективных произведений, а так же переводов популярного писателя Кира Булычева. В предисловиях к ним автор Алисы с присущим ему юмором коснулся истории, предшествовавшей их созданию и перерождению Игоря Можейко в Кира Булычева.
Сегодня Кир Булычев как бы продолжает начатый в «Библиотеке «Искателя» монолог, лейтмотив которого: как я стал писателем.
А ведь все начиналось с «Искателя»…
Первая моя реакция на предложение выпустить книжку под условным названием «Сорок лет спустя»[1] была отрицательной. Прежде всего от самого названия, от идеи, несет снобизмом. Кто я такой, чтобы соответствовать такому замыслу? К тому же в «Искателе» я печатался мало, либо на заре нашей с ним биографии, либо в последние год-два…
Но вот, мысленно произнесенные слова «на заре нашей с ним биографии» что-то во мне всколыхнули. И я понял, что мне самому интересно вспомнить о давних событиях, о моих самых первых шагах в литературе, о которых мало кто знает, да и я забыл.
Я открыл первый номер журнала за 1997 год и стал читать подряд, год за годом, номер за номером, содержание за тридцать пять лет существования «Искателя». Вскоре понял, насколько полно и во всей исторической сложности эта библиография рассказывает о жизни журнала и в то же время о истории фантастики в нашей стране и отношениях ее с «Искателем».
Заинтересовавшись, я углубился в исторические изыскания, а углубившись, понял, что мне хочется сделать книжку — «Я и «Искатель». И не тщеславие водит моей рукой, а попытка выразить себя в необычных мемуарах.
Я пришел в журнал «Вокруг света» в конце 1959 года. Я бы не решился идти в настоящий журнал, если бы не подруга моей мамы Елена Абрамовна Цуккерман, переводчица с английского, которая сотрудничала в том журнале. Она знала, конечно, что я недавно приехал из Бирмы, где проработал два года переводчиком на строительстве и поступил по приезде в аспирантуру Института востоковедения. Жить на стипендию несладко, особенно когда родилась дочь Алиса, и желательно было подработать. Вот Елена Абрамовна и сосватала меня в журнал, в надежде, что я смогу написать что-нибудь о Бирме.
Татьяна Чеховская, которая тогда ведала в журнале литературой, утверждала потом, что мое первое появление в маленькой комнатке отдела было эффектным — вошел крайне худой, рыжий и рыжебородый молодой человек в купленной в Дели кожаной, на волчьем меху летной куртке. Впрочем, кто тогда не появлялся в журнале!
Татьяна предложила мне написать очерк о Бирме и сказала, что если мне попадется любопытный рассказ или очерк на английском языке, он тоже может пригодиться журналу.
Я воспрял духом и с того момента началось мое десятилетнее сотрудничество в «Вокруг света», в котором я проводил больше времени и работал охотнее, чем в востоковедческой аспирантуре. Я даже подумывал о том, не бросить ли науку и стать профессиональным журналистом. Но так и остался между двух стульев.
За десять лет работы в «Вокруг света» я написал там столько заметок, статей, очерков, рассказов, столько перевел с английского, что, по самым скромным подсчетам, из моих материалов можно было составить больше двух номеров журналов, то есть страниц сто пятьдесят текста, не считая многих фотографий и рисунков, включая даже две обложки. То есть я полагаю себя небольшим монументом во славу «Вокруг света».
Тысячу раз я уезжал в различные командировки от журнала, побывал в Средней Азии и на Ледовитом океане, на Дальнем Востоке и на Байкале… правда, за границей побывать не удалось, в то время журнал таких корреспондентов не имел. Приходилось ездить и в любопытные поездки по проведению подписных кампаний. В те годы проблем с тиражами у журналов не было, и «Вокруг света» имел свои три миллиона подписчиков, а «Искатель», учрежденный как приложение в 1961 году, сразу получил «фиксированный тираж» в триста тысяч экземпляров и превратился в одно из самых дефицитных изданий в нашей стране.
Конечно, меня подмывает сейчас вспомнить какие-то не совсем пристойные эпизоды из нашей тогдашней жизни, но я держу себя в руках, потому что помню, что я — старый человек и подвожу итоги творческие, а не какие-нибудь еще.
И все же я должен признаться, что в те дни в журнале «Вокруг света» и особенно в комнате, которую занимал «Искатель» во главе с бывшим юнгой Северного флота Володей Зыслиным, а потом Колей Коротеевым, часто выпивали (по окончании рабочего дня). Но эта прискорбная деталь требуется для правдивости последующего рассказа.
Надо сказать, что придя в «Вокруг света», я ни сном ни духом не подозревал, что когда-то буду писать фантастические рассказы или сценарии. Так продолжалось до тридцати лет. В том, далеко не нежном возрасте, я уже написал немало очерков и статей, возвратился в Бирму; там, будучи корреспондентом АПН, написал две книги очерков, в то же время еще две журналистские книжки вышли в Москве. Я все глубже втягивался в трясину словотворчества. То есть к середине 60-х годов я стал уже опытным журналистом и в то же время заканчивал работу над кандидатской диссертацией по с